Виртос

Алгоритм реагирует на слова и фразы,и сигнализирует об этом ребятам из «Виртек». И что потом? Компания начинает беспокоиться о собственной безопасности и достает неугодного из банки? С праздничными ленточками и фейерверком. Да.

3.7.

Мы вернулись на базу, где я с огромным трудом склонился над источником чистейшей воды. Ганс сделал тоже самое. Я буквально чувствовал, как искрящаяся вода благотворно разливается по телу, снимая боль и неся блаженство в каждую его клетку. Но главная боль никуда не делась: как сознание может прийти в норму, опираясь на реальность, если все вокруг – никакая, мать ее, не реальность! Камерон встретила нас на базе – она была даже меньше Ганса. Я надеялся, это не я ее убил.

Проклятье! Что, если все это просто затянувшийся ночной кошмар? Что, если я действительно сумасшедший, заблудившийся в своих грезах? Черт, черт, черт. Психи не понимают, что они психи. Не понимают же?

Камерон сняла нагрудную броню и бросила ее в водоем. На девушке тотчас появился новый доспех, куда более крепкий на вид. Массивные наплечники закрывали все предплечье и часть шеи, а огромные латные перчатки прикрывали большую часть руки. На свиной морде из квадратов и линий собрался шлем с узкой прорезью для глаз.

– Мы полностью разрушили запад, они полностью разрушили восток, – озвучила обстановку Камерон, – кто-то должен охранять нашу базу.

4713 – такую цифру я увидел, закрыв глаза. Шкала, оказавшаяся показателем роста, была заполнена на 78%. Рядом с панелью брони красовалась надпись «продайте имеющийся нагрудный доспех, чтобы купить новый». Снять и бросить в воду, да? Я поднял веки, сорвал с себя броню, занес над водой и… остановился.

– Возьми, – я протянул кольчугу Гансу. По размерам она была едва ли не больше его самого, – бери, я сказал.

Напарник замешкался, недоверчиво смотрев на меня. После паузы он все же взял доспех. Амуниция изменила свой размер прямо в его лапах. У Ганса были лишь перчатки, и он начал натягивать мой подарок на себя.

– Кидай в воду, – остановил я его, – продай.

Напарник прищурил глаза, и из-за своей морды стал похож на хитрого поросенка, который что-то задумал. Не сводя с меня ушлого взгляда, он бросил нагрудник в источник. Я закрыл глаза – 4713, цифра не изменилась.

– Сработало, – с удивлением в голосе промямлил Ганс.

– Что сработало? – Камерон наблюдала за всей сценой, ни на секунду не понимая, что вообще происходит.

– Снимай всю свою броню, – отрезал я, открывая глаза, – снимай, и отдавай Гансу.

– Что? – даже через маленькую прорезь был виден страх в ее глазах.

– Он должен стоять как можно ближе к вражескому фонтану, так пусть и стоит. И потратит всю нашу славу на то, чтобы стоялось ему хорошо, – я перевел суровый взгляд на Ганса, – а я составлю ему компанию. Ты остаешься на базе, Камерон. Если эта пушка так хороша, как о ней говорила эта летающая… Ангил, то отбиться ты сможешь.

– Да пошел ты! – неожиданно рявкнула Камерон. – Если ты не заметил, то я уже сдохнуть здесь успела! Ты хоть представляешь, каково это? Я только вчера ела суши в любимом ресторане, а сейчас… это… да я из вас самая слабая, а ты предлагаешь мне заняться защитой, добряк хренов?! Да иди ты, псих! И ты тоже, герой чертов, катись в задницу! – нервы девушки окончательно сдали. – Выпустите меня отсюда, вы, больные ублюдки! Паскуды! Отпустите меня! Я хочу домой! Я больше не буду! Выпустите! – Камерон выдохлась, и, наконец, замолкла, тихо подвывая. Я опустил голову, пряча глаза. Мне нечего было ей сказать.

– Камерон. Пожалуйста, сними доспех,– стараясь не смотреть на нее, тихо проронил Ганс, – сними и отдай его Аарону, – он посмотрел на меня. – У тебя больше шансов выжить, чем у нас двоих вместе взятых. Камерон не справилась бы с тремя юзерами, стой на базе хоть три пушки.

– Черта с два я полезу туда в одиночку, чтобы вытащить отсюда твою задницу, командир, – я вплотную подошел к собеседнику, который смотрел на меня, высоко задрав голову. – Я играю по твоим правилам не по доброте душевной. И я скорее сверну тебе шею собственными руками, чем позволю смыться из Виртоса в одиночку. И это тебя дружки снаружи выслеживают, а не меня.