Со дна и до самого края

– Где она? – резко спросила женщина, озверев от злости и выронив в одночасье сигарету с зажигалкой.

– Спустя десять минут после приезда в больницу, она умерла, – рассказал Саша, но реакция, последовавшая дальше, лишь ввела его в ступор.

– Ах ты, поганец! – закричала она. – Ты убил моего Мишу, а теперь ещё и оскверняешь память примерного семьянина, любимого мужа и хорошего отца нашим дочкам. Какой же ты подонок!

– Эй, может, заткнёшься? – не выдержала мама. – Это же подтвердят и врачи, забиравшие девушку с места аварии. Смотрю, не всё вы знали о своём ненаглядном.

Саша не знал, что спасение людей может быть настолько неприятным. Поглядев на шокированную происходившим женщину, он понял, как правда может сгубить человека. Его прежние устои моментально изменились, перемешались, напомнив кашу, из которой не найти правильного ответа, но, разве можно винить его в том, что он пытался поступить правильно, рассказав лишь о том, что видел. Раньше, когда юноша говорил неправду, мама не приветствовала подобного, считая, что в любой ситуации, нужно оставаться верным себе и сейчас, рассказав всё как было, Саша лишь подтвердил то, кем являлся.

– Вы в порядке? – спросил юноша, глядя на сидевшую в ступоре женщину с широко открытыми глазами, но та ничего не ответила, даже не обратила внимания, будто и не слышала.

– Оставь её. В таких случаях, человеку необходимо быть в тишине и спокойствии. Пускай всё обдумает, – сказала мама, приобняв сына.

Дверь реанимационного отделения, наконец, открылась. Мужчина в белом халате остановился, прежде всего, обратив внимание на жену погибшего, но, не сказав ей ни слова, повернулся к Саше.

– Вы Александр, верно? – обратился он к юноше.

– Да, – поднялся он. – Как Дима? С ним всё хорошо?

– Не волнуйтесь, – первым делом успокоил доктор. – Ваш друг будет жить и, даже заниматься своим любимым делом, правда для этого требуется реабилитация, но думаю, он справится.

– Мы только сегодня познакомились, – подчеркнул Саша, но с облегчением вздохнул, словно лучшей новости в своей жизни он не слышал.

– Ваша помощь спасла его, вы должны это знать. Она проделана так, словно на месте аварии находился опытный медик. Советую заняться именно этим делом. Помощь у вас в крови и в этом нет сомнений. К сожалению, мы не можем спасти всех, – вновь обратил он внимание на женщину в ступоре, поняв, кто она, – но мы всё равно делаем всё, что в наших силах. Верно?

– Да, – кивнул Саша.

– Операция завершилась двадцать минут назад, поэтому, к нему скоро можно будет прийти. Парень всё время повторял, что хочет вас увидеть, большей частью бредил. Думаю, он хочет поблагодарить вас.

– Конечно, – не мог отказаться увидеть спасённого юноша, но не успел он подойти к двери, как жена погибшего вскочила на ноги и с криком оттолкнула доктора с юношей в сторону, а сама вбежала в реанимационное отделение, закрывшись на защёлку изнутри. Она была не в себе, считала, что Дима виновен в смерти мужа и видела перед собой лишь один выход из ситуации – убить его, свершив своё собственное правосудие, которое казалось единственно верным решением. Уже ничто не останавливало от деяния, имевшее самое большое значение, ноги сами вели в палату молодого человека, тогда как мозг витал в пространстве, не отвечая за действия тела и ярости, что скрывались внутри. Переступив порог палаты, прикованный к кровати, и раненный Дима показался ей в образе палача, из-за которого семья, в которую женщина верила, больше не существовала. Она не считала свои действия, свершением ошибки. Рассудок затуманен горем и этим всё сказано. В перевёрнутом мире, убийство Димы казалось в порядке вещей. Схватив со стола остроконечные ножницы для снятия швов, и крепко сжав их в ладони, она медленными шажками подошла к Диме, лежавшему без сознания. Встав у кровати, вдова подняла обе руки над сердцем молодого человека, и уже была готова нанести удар, ни минуты не колеблясь, но санитары, вовремя добравшиеся к палате, выбили дверь и снесли женщину с ног. Вслед за ними прибежали Саша с доктором.

– Вколите ей успокоительного. Пусть придёт в себя, а после, поговорит с милицией, – дал указания врач. – У меня ещё никогда не было подобного безобразия в отделении.

Доктор, убедившись, что больше нет угроз для жизни пациента, оставил Сашу наедине со своим «другом», а сам пошёл разбираться с буйной вдовой.

Прошло минут двадцать, прежде чем Дима открыл глаза, почувствовав рядом чьё-то присутствие. Всё это время, Саша тихо сидел в палате, вспоминая безумный поступок вдовы, едва не убивший того, кого он всеми силами спасал. Юноша продолжал считать себя виноватым в смерти водителя джипа и только на его плечах лежал груз ответственности. Он сделал выбор, кого спасать, а кого оставить умирать. Теперь, всю оставшуюся жизнь придётся нести это бремя в себе, зная, что можно было поступить иначе.

– Как себя чувствуешь? – спросил Саша, пытаясь найти темы для разговора.

– Лучше, чем могло быть.

– Ты знаешь, после выписки сможешь вернуться обратно в спорт? – хотел обрадовать его юноша.

– Надеялся на это, – с облегчением прошептал Дима. Говорить ещё тяжело, но он продолжал.

– Думаю, ты ещё всех порвёшь. По – другому и быть не может.

– Возможно.

Саша сидел рядом с ним и не знал, что сказать. С незнакомыми людьми он никогда не умел находить темы для разговора, к тому же, присутствовала неловкость, от которой не мог избавиться, поэтому, убедившись, что с Димой всё хорошо, юноша поспешил уйти, не сказав больше ни слова, посчитав это лучшим решением.

– Куда ты? – голос Димы остановил у двери.

– Домой, – обратно повернулся Саша, стоя у выхода. – Хочу выспаться. Нужно в университет, хотя, кажется, я имею права пропустить один день и хорошенько отоспаться, – с неуверенной улыбкой сказал он.

– Не знаю, как поблагодарить тебя…

– Не нужно.

– Нет. Нужно, – настоял Дима. – Моя жизнь только твоя заслуга и я не представляю, чем отплатить. Я ещё никогда не находился в такой ситуации. Кажется, это просто невозможно.

– Возможно, – придумал лучший способ платы за спасение он. – Стань олимпийским чемпионом! Думаю, лучше награды за спасённую жизнь и не придумаешь, – совершенно серьёзно озвучил неожиданно возникшее желание юноша. – А теперь выздоравливай. Сейчас это самое главное.

– Думаю, я никак не успею пробиться во взрослую сборную к Ванкуверу. Это же в следующем году, – огорчённо произнёс Дима, вновь остановив Сашу у выхода, заставляя придумать другой способ.

– А я говорил не про Ванкувер, – улыбнулся он. – Сочи ждёт тебя. Там ты найдёшь свою удачу в полной мере. Почему-то я верю в это.

– Всё – таки уйдёшь? – тяжело протянул молодой человек, не понимая, как вести себя и что делать. Он чувствовал точно такую же неловкость и смущение от незнания, как быть. В этом они с Сашей одинаковы.

– Можно прийти как-нибудь на неделе? – вдруг спросил Саша, всё ещё оставаясь в палате. – Хочу узнать, всё лив порядке. Не знаю, как объяснить, но я волнуюсь о тебе, хоть и понимаю, что знаю тебя меньше суток. Наверное, это фанатичная любовь к биатлону и юношеский максимализм продолжают удерживать меня здесь, заставляя говорить всякую глупость, о которой я могу совсем скоро пожалеть. Так странно видеть тебя здесь, обычно я смотрю на ваши соревнования по телевизору, и каждый раз мечтаю приехать туда, увидеть всё вживую, даже, может поучаствовать в чём-то, но, так и не вышло, – нашёл самую подходящую тему для разговора, которую только мог придумать Саша, перебрав всё от начала и до конца.

– Приходи. Буду ждать. Расскажу всё, что захочешь о жизни в биатлоне. Вижу, тебя это интересует сильнее, чем чтобы то ни было, вот только избавлюсь от всех этих проводов, – быстро согласился Дима. По его мнению, Саша сможет составить ему так необходимую сейчас компанию.

– Тогда, до встречи?

– До встречи, – попрощались они, и дверь палаты закрылась.

Дима остался один, хотя одиночество просто не переносил. Где бы ни был, ему всюду необходима компания, желательно, большая и весёлая. Общение у него в крови, как, впрочем, и биатлон, но в данный момент, придётся пересилить себя и выдержать не только одиночество, но и все муки боли, даже после череды болеутоляющих. Из посетителей никто в ближайшее время не придёт. Отец и мать за неделю до этого уехали в солнечный Лос-Анджелес, отмечать очередную годовщину и вернутся нескоро, по крайней мере, пока вдоволь не насладятся отдыхом, не растратят все накопленные деньги и не включат традиционно отключённый телефон для полного отрешения от прежней жизни. Бабушка, всё ещё жившая в Сосновом бору, не должна ничего знать. Лишние волнения не приведут ни к чему хорошему, а члены юниорской сборной сейчас на сборах. Дима и Женя должны были присоединиться к ним лишь через два дня, отгуляв законные выходные, выбитые тяжким трудом. Теперь же, этих дней будет слишком много, что не может радовать, хотя ещё совсем недавно, ребята были в восторге, так как могли ненадолго вернуться к семьям и друзьям.

Проснувшись поутру, Дима обратил внимание на ярко светившее осеннее солнце. С ног до головы оно полностью «захватило» его своим холодным теплом. На какой-то момент прошлая ночь показалась ему страшным сном и звон будильника вернёт жизнь в прежнее русло. Он добивался, её все последние годы и не хотел в одночасье потерять плоды стольких трудов. Но паутина из проводов, переплетённая между собой по всему периметру кровати не скрыла реальность, представшей точно такой же, что и во сне. Раздражавшее пиканье аппаратов эхом отразилось в ушах, вызвав головную боль, хотя точно утверждать, что она болела из-за медицинского оборудования, было бы глупым, ведь сотрясение мозга явно нельзя списывать со счетов.

Во сне Дима отчётливо вспомнил всё произошедшее перед аварией, даже миг, когда джип, несшийся с бешеной скоростью, сбил их с Женей. Подобное не сразу вспомнилось, но уже никогда не забудется. Ему хотелось вычеркнуть это из жизни, ведь в момент удара он всегда вздрагивал, переживая трагедию заново. Рука, ранее не дрожавшая, так и не успокоилась, словно опасность по – прежнему угрожала, не собираясь отступать. Но одно из памяти точно не вычеркнуть. За секунду до столкновения, он обратил внимание на лобовое стекло. В свете фар, Дима отчётливо заметил водителя, не смотревшего на дорогу, увлекшимся губами своей молодой спутницы. Четыре человека пострадало лишь из-за банального несоблюдения правил дорожного движения. Он бы ещё понял, если бы у водителя случился сердечный приступ или ещё что-нибудь, что могло объяснить происшествие, но это… Дима с детства не понимал тех, кто пренебрегал своей и чужими жизнями и став старше, ничего не изменилось. В свои 21, он ни разу не сделал того, что стало бы причиной смерти окружающих. И дело не во врождённой правильности. Он не хотел отвечать за человеческие терзания перед матерями и отцами, которым скажут о смерти ребёнка или вроде того – это страшно и пережить такое не под силу никому, у кого бьётся в груди сердце.

Дверь палаты открылась. Мужчина в белом халате и личным делом в руках навестил больного во время утреннего обхода.

– Доброе утро! – поздоровался он. – Как себя чувствуете?

– Не очень, – честно сказал Дима, попытавшись приподняться, нежели целыми днями оставаться в одном и том же положении, но острая боль в пояснице, где повреждён позвонок, оставила лежать без резких движений.

– Не удивительно, – спокойно отреагировал он. – Хорошо, что выжили, а поправка уже дело молодого организма.

– Скорее бы!

– Это вряд ли. Повреждения, к счастью, не смертельные, теперь уже, но вот на быстрое восстановление рассчитывать не стоит.

– Почему? – насторожился Дима, приготовившись к худшему.

– Вы ведь спортсмен и должны понимать. Это дело слишком сильно зависит от того, насколько сильно заботитесь о здоровье, – в обход прямому и понятному ответу, сказал доктор. – Любая травма, не мешающая жить, может стать угрозой для спортивной карьеры. К сожалению, у вас их больше одной.