Разведчик

Я здесь до сих пор ни разу не бывал, всё больше – в бухгалтерию или к Кругу на третий этаж.

В зале нас собралось пятнадцать человек. Кроме городского начальства и капитана гарнизона, были ещё два офицера: Никита Пежехов и Руслан Гаджиев, батальонные командиры[2 - Батальоны, о которых говорит Виктор, состоят из трёх рот по тридцать человек, вооруженных тремя пулемётами различного калибра и одним миномётом. Но состав может сильно колебаться.]. Я с ними несколько раз в рейд ходил, нормальные ребята, не какие-то там задохлики.

Да, здешний стол отличался от того, что нам предлагал Рубец. Во-первых, никаких консервов, зато очень много молочных продуктов: сметана, сыр, творог.

Во-вторых, много выпечки: разных пирогов и хлеба. Хлеб, который пекли в Западном городище, считался самым вкусным. В-третьих, самое главное – парное мясо. Круг сказал, что солдаты вчера носорога завалили.

Ну еще огурцы, помидоры свежие, считай, с грядки. Осень, всего много. Были и фрукты – яблоки, моченые и свежие, и мандарины! Правда, мало и только дольками в твороге, но какая разница. Дорогое удовольствие.

И конечно, обязательные двухлитровые бутыли с жидкостью зеленоватого цвета.

– Ну что, разрешите, товарищ капитан? – спросил Гаджиев, доставая из-за пазухи связку палочек, похожих на бенгальские огни.

– Можно, – ответил начальник гарнизона.

Палочки быстро расставили на столе, подожгли. В комнате сразу повис приятный пряный запах. Мысли побежали быстрее. Стало весело.

В общем, вечер прошел хорошо: тосты, выпивка, закуска. Городской голова травил свои байки. Намекал, что у них много интересного товара. Намёки я проигнорировал.

Начальник гарнизона спросил, что отправляют через Проход в ближайшие дни. Я ответил, что точно не могу сказать. Пежехов и Гаджиев сетовали, что не хватает патронов и снарядов. Особенно для миномётов. Людей тоже не хватает – некого на вышки ставить поля охранять.

– А цены на уголь и торф опять выросли, – поддакивал им голова.

Они, что, меня за контрразведчика принимают?

Ну да ладно, мне же лучше, тем более с контрразведкой всё равно придётся пообщаться.

То ли после пятого, то ли после шестого тоста Коля Викинг грохнул жестяной кружкой об стол и затянул песню – настоящую скандинавскую балладу «Herr Mannelig». О троллихе, которая влюбилась в рыцаря и предлагает ему офигенные дары, лишь бы тот полюбил её и она смогла стать человеком. А рыцарь отказывается, потому что троллиха не носит креста. Я бы тоже отказался от женщины-троллихи, и отсутствие распятия было бы последним в списке причин. Но баллада действительно была красивая, и голос у Коли то что надо – сильный, чуть с хрипотцой.

Коля Викинг, или Коля Конунг, был действительно сыном конунга. Как-то один древнескандинавский вождь из какого-то знатного рода решил отправиться в плавание и взять с собой шестилетнего сына, чтобы мальчик учился ратному делу. Корабли викингов отплыли от родных берегов и вскоре попали в туман, а когда туман рассеялся, они оказались в Мире Колоний.

Флотилия поднялась вверх по неизвестной реке, потеряла четверть хирда в бою с речными троллями и ещё треть у города Факторий, когда храбрые викинги, увидев хлипкие укрепления неизвестного городишка, вне себя от радости, стали растаскивать проволочные заграждения перед частоколом. По ним врезали картечью почти в упор – с тридцати метров.

Спустя два дня обстрел миномётов подошедшего подкрепления Факторий лишил викингов всех кораблей и самого конунга, но хирд сумел укрыться в лесу и ночью вырвался из окружения. А потом скандинавские воины прошли с боями больше трёхсот пятидесяти километров территории нашей Колонии. Дошло их меньше четверти от первоначального состава, но самое удивительное – среди них был шестилетний сын убитого конунга. С тех пор прошло тринадцать лет, Кьёрлав стал Колей, Николаем, белокурым парнем с яркими голубыми глазами. Он носил нательный крестик и свободно говорил по-русски. Но скандинавский не забыл и сейчас с удовольствием пел за столом, радуя своих друзей и соратников.

Я вдруг почувствовал, что слушаю балладу словно через вату. Комната начинала потихоньку кружиться.

– Так, тормози, – приказал я сам себе, – вечер только начался. – Действительно, на столе ещё осталось много закусок, которые я не попробовал.

Сквозь шум и гам застолья, перерастающего в попойку, послышались звонкие гитарные аккорды. Это Саша Заторный где-то раздобыл гитару. Желание есть пропало, сейчас что-то будет! Насколько Коля хорошо поёт, настолько Саша классно играет.

Аккорды слились в один раскатистый звон, Саша запел:

Думы мои – сумерки,

Думы – пролет окна,

Душу мою мутную

Вылакали почти до дна.

Пейте, гуляйте, вороны,

Нынче ваш день,

Нынче тело, да на все четыре стороны

Отпускает тень.

Вольному – воля,

Спасенному – боль.

Вот он я, посмотри, Господи,

И ересь моя вся со мной.

Посреди болот алмазные россыпи,

Глазами в облака да в трясину ногой.

Кровью запекаемся на золоте,

Ищем у воды прощения небес,

А черти, знай, мутят воду в омуте,

И стало быть, ангелы где-то здесь.

Вольному – воля,

Спасенному – боль.

Но только в комнатах воздух приторный,

То ли молимся, то ли блюем.

Купола в России кроют корытами,

Чтобы реже вспоминалось о Нём.

А мы все продираемся к радуге

Мертвыми лесами да хлябью болот,

По краям да по самым по окраинам,

И куда еще нас бес занесет?