Чувства

Девушка потирала руки и радовалась, как ребенок. Сын, глядя на нее находился в похожем состоянии. Он понимал, что шутки реального мира закончились там, за дверью мастерской. И с этого момента, здесь и сейчас, может произойти все, что угодно.

Вадим задернул шторы, что создало мягкую полутемную обстановку. Принес несколько свечей и ароматизированных палочек. – Он всегда предпочитал более приземленные ритуалы, такие же, как в любом фитнес клубе.

– Неужели все эти примочки работают, – указал на свечи Петр.

– Конечно! – Ответил ювелир. – Но не в том плане, о котором ты подумал. Ведь ты спрашиваешь про волшебство? Про погружение?

– Да!

– Не ищи здесь связь с материей, или разумным смыслом. – Продолжил Вадим. – Не научиться словам: «Сим-Салабим» у противоречащего самому себе разуму. Он всегда будет знать, что волшебство где-то далеко. Ведь он умный, и он основа мира. И даже, когда ты постепенно придешь к этому волшебству, разум сможет убедить тебя, что это научный факт. Иными словами, он мир сказки обратит в мир реальности. И не пытайся сейчас это осмыслить. Осознание этого – это осознание этого!

– Я это осознаю, как это не странно! – Сказал Петр. – Именно сейчас, и именно эти слова я чувствую, я их знаю! И мне даже не приходится размышлять над ними.

– Это и есть волшебство! – Прокомментировал Вадим.

– Вечно бы вас слушала, – вмешалась Мария.

Они рассмеялись.

– Но у нас иная цель, – просмеявшись, сказал ювелир.

Он зажег свечи и ароматические палочки. Включил медленную восточную музыку. И достал бубен. Это было для Марии чем-то новеньким. Раньше Вадим никогда не использовал подобный инструмент для погружения.

Медленный ритм способствовал странным ощущениям спокойствия. Вадим не пытался выбивать определенный ритм, это получалось само собой. Удары то нарастали в скорости, то замедлялись в звонкий отголосок. И только когда бубен стих, гости вспомнили, что на заднем фоне еще играет музыка. Она настолько слилась с ритмом бубна, что не воспринималась буквально.

Аромат от ванили и сандала распространился по всему помещению. Казалась, что он проникал в организм не только через дыхательные отверстия на теле, но и через каждую пору, причем, передавая через нее информацию о запахе.

Приглушенный свет, медленная музыка, страстное благоухание, и возобновившийся ритм бубна слились воедино. Теперь это было не просто восприятие, а самое настоящее единое живое существо. Оно объединяло в себе все перечисленное, и конечно же людей. Они уже не могли разумно мыслить, что и как с ними происходит.

Глаза у всех троих закрылись одновременно, и как на автомате. Головы тяжелели, но не по ощущениям, а по своей связи с телом. Казалось, что разум остался в комнате, а все тело начало парить над ней, а потом и вовсе покинуло эти места.

Вокруг и везде была кромешная тьма, и не потому, что глаза были закрытыми, а по более глубинным ощущениям. Люди перемещались по какому-то темному тоннелю. Скорее всего это был переход в сновидение. Стенки не ощущались привычным взглядом, но явно были границы, схожие с продолговатым замкнутым пространством. По мере того, как тьма начала разбавляться с более нежными оттенками, замкнутость расширялась и удлинялась, но не теряла своих глубинных свойств.

Вначале они все втроем просто летели по этому тоннелю, затем и само пространство начало вращаться вокруг них. Причем в одну сторону, а невидимая оболочка – границы тоннеля в другую. Эта центрифуга еще и толкала вперед, и это чувствовалось телесно, не то, чтобы на сознательном уровне. Что в свою очередь, еще больше восхищало людей. И если вначале они страстно пожирали глазами мрак, пытаясь осмыслить то, что с ними происходит. То теперь они радостно глазели, легко и непринужденно.

Во всем этом движении, и в игре теней читался подтекст чего-то реального, ведь на фоне сновидения играла все та же музыка. Да и бубен было слышно. Мария и Петр взглянули на Вадима, тот продолжал бить рукой по бубну. Это все происходило одновременно и в привычном мире, и здесь, в промежуточном.

Когда мрак совсем разбавился разными оттенками, он впустил в себя свет. Тот, недолго думая взял бразды правления в свои руки, вытеснив мрачного хозяина этого тоннеля. Это означало, что промежуточный мир закончился, и начался новый – общее на троих сновидение.

Он ничем не отличался от привычной реальности. Вокруг людей была все та же комната отдыха в мастерской. Но глубинное чувство знало, что за ней нет ничего, только бесконечность. Предметы в комнате имели немного искаженную форму, и все потому, что легко поддавались изменению от плавающего восприятия людей. – Каждый смотрел неопытным взглядом сновидения, а здесь любой взгляд являлся намерением быстрой трансформации. И когда один человек смотрел на любой предмет, то тот дополнял свою привычную форму тем настроением, которое сейчас было у человека, – его мнение на этот предмет. А в момент совместного взгляда всех участников сновидения на один и тот же предмет, он причудливо и многолико искажался. Это раскрывало всю суть ярлыков, к которым так привыкли люди на земле. Они настолько там устоялись в своей разумности, что являлись непоколебимо твердыми и постоянными. А здесь, где фантастика граничила с реальностью сновидения, все было еще непознанным и новым, а соответственно не имело законной структуры.

– Как вам такое знание? – Спросил ювелир.

– Очень необычно! – Восторженно ответила Мария.

– Настолько разоблачающее видение интерпретаций нашего мира, что восприятие мощными импульсами даже немного пугает разум. – Прокомментировал Петр. – Хорошо, что он до конца не верит в сознательное и реальное путешествие, а думает, что это обычный сон, или медитация. А иначе пришлось бы туго!

– Отпустите эти мысли. – Посоветовал Вадим. – Сейчас в вас говорит разум, причем он общается сам с собой! Старайтесь просто наблюдать, и передавать мне эти ощущения. Я их осознаю, но мне хочется знать, успокоился ли ваш ум для дальнейшего путешествия.

– Я Вас поняла, – тут же сказала Мария, – я чувствую необычайную легкость. Нет дискомфорта. Мой разум готов двигаться дальше.

– Совершенно согласен. – Поддержал сын. – Во мне нет страха и неуверенности. Все мое существо готово продолжать.

Вадим развел руки, сделал несколько круговых движений ими. Он описал пространство комнаты. Которая просто-напросто начала растворятся сама в себе, – то затирались какие-то ее фрагменты, то наоборот, начинали выражаться ярче и отчетливее. Все походило на пребывание в виртуальной реальности, где основа была из осмысления реальности, а прорисовка из компьютерных возможностей.

– Вы видите это великолепие? – Громко спросил Вадим.

– Да, еле слышно ответили сын и мать.

– Я не слышу. Вы точно видите эту сказку, но она кажется вам реальностью? – Уже восторженно крикнул ювелир.

– Да! – Раздался ответный крик Марии и Петра.

– Так это все наше совместное творение! – Продолжал ликовать Вадим. – Это все ваше созидание. Это и есть реальность! Та, которой вы сами намеревались быть! Отпустите свои мысли привычного. Не волнуйтесь, разум кинул якорь в привычном и обыденном. Попытайтесь обрести крылья. И вы осознаете – это чудо реальность, как и та реальность, что для вас является реальностью.

Что вы чувствуете?

– Удовлетворенность собой! – Прокричали в ответ все трое хором.

– Это обычная эмоция насыщения? – Риторически задал вопрос Вадим.

– Нет! Ответила Мария.

– Это чувство благодарности! – Поддержал Петр. – И она всеобъемлющая. Бесконечность благодарит себя и нас. Мы благодарим себя и ее. Вселенная и мы едины, бесконечность и есть – мы. Единство удовлетворено собой, а соответственно оно может творить дальше!

– Чертовски, верно, – засмеялся ювелир.

Они все втроем искренне и по-детски наивно смеялись. А комната дрожала в такт их настроению, пространство гуляло ходуном.

– Это и есть жизнь! – Продолжил Вадим. – И теперь она дает вам урок через чувство удовлетворенности собой, – Как можно творить, созидать, рождать не только в одиночку, но и всем вместе. Ведь одиночество – это восприятие всего!

Внезапно комната стала стираться вовсе. Это было похоже на работу ластика на бумаге. Общая картина оставалась нетронутой, а отдельные фрагменты ровными полосками исчезали. На их месте образовывались пустоты объемного содержания. Словно, это ничто, но в то же время все возможное.

Тело у Марии сковало сильными тисками. Она осознавала, что оно здесь также абстрактно, как и реально. И что им можно спокойно управлять. Или вовсе отключить функцию ощущения. Но по каким-то неведомым причинам она не хотела этого делать. Девушка ловила кайф от любого восприятия, и здесь не было деления на хорошее и плохое.

Петр ощущал все тоже самое. Более того, у обоих не было принадлежности к какому-либо полу. Они не осознавали себя мужчиной или женщиной. Они просто существовали без каких-либо принадлежностей. Казалось, что все маски сброшены, а костюмы сложены в дальний ящик. И только разум иногда напоминал, что этот самый ящик, хоть и далеко, но совершенно досягаем. И при возникновении трудностей он, – ум, готов прийти на помощь и облачить тело в старую структуру, чтобы вернуться на землю.

Когда комната полностью была стёрта, исчезли и границы видения. – Тот самый угол обзора, который не давал посмотреть сквозь видимое. Все вокруг было неизведанным, но покоряемым для восприятия. И как только люди о чем-то начинали думать, это тут же появлялось. Причем не отделяя эту картинку от общего неизведанного, а лишь вставляя ее в это самое общее. Это даровало самое настоящее видение сквозь время и пространство, независимо от любых законов и правил.

На общем фоне неизведанного появились три мира. Все они были разными, но связанными одним существом. Разное – это была интерпретация. А одно существо – энергия, выходившая из неизведанного. Так бесконечность раскрывала свое творение сознанием людей. – Это были миры Вадима, Марии и Петра. Каждый мир имел одинаковую основу, она из вечности проходила через привычный мир людей, – человеческую матрицу, и созидала становление новых миров. Соответственно, они были идеально похожими, и совершенно разными.

По их разрешению в четкости и прорисовки было ясно, что каждый из них имел разную степень оснащения. – Сколько трехмерного времени, и вселенской энергии через каждого создателя было потрачено на мир, таким он и был. У Вадима мир пестрил и разрастался с огромной скоростью, – это была отдельная вселенная. Самостоятельная и живая сущность. По ней можно было спокойно создавать новое вселенское знание. Причем этот мир был уже полностью автономным. Ему не требовался взгляд создателя, чтобы в нем начиналось движение. Ювелир мог спокойно создавать другой мир, что он, собственно, и делал, не отвлекаясь на этот, лишь изредка посещать его просторы для ласковых воспоминаний, – проживаний структуры создания. Мир Марии имел общую основу, и задатки становления. Он не мог еще сам по себе жить и расширяться. Он словно сырая компьютерная программа, которая имела движение лишь тогда, когда создатель, или игрок имел в нее прямое видение. Мир Марии не мог сам собирать свою четкость восприятия, он иногда расползался, как неуправляемая жижа, а иногда внезапно выдавал неведомую и неподконтрольную натуру. Но этот мир имел большее вдохновение, чем мир Вадима. Так как он ждал каждый взгляд и мысль Марии. Он засыпал без нее, но просыпался и старался яростно существовать, когда она вдыхала в него свое внимание. Мир Петра имел ляпы творчества. Вдохновение и созидание в чистом виде. По нему нельзя было прочитать что-то разумное, нельзя было понять задумку. Но именно он и являлся самым лакомым кусочком бытия. Это была искра надежды и намерения. Именно этот зародыш пылал огнем вечности. А все потому, что он ближе всего был к основе известной вселенной, к источнику – вечности, он больше всего походил на ничто, – сладостное безмолвие!

Видение исчезло. Вокруг и внутри образовалась пустота. Не было осознания чего-либо, просто белый свет, и все. Появились черные вертикальные полоски, как рябь на экране. Только в негативном восприятии. – Наоборот. Полосы были живыми, и постоянно двигались. Горизонтально они имели маленькую амплитуду движения, вертикально же они вращались нескончаемо и неуловимо. Вновь провал, и все вокруг белое. Свет заискрил своим давлением. Затем на этом фоне появились темные пятна. Они были похожи на блуждающие сами по себе тени. Они как бы отдалялись, затем вновь приближались. Захватывая, обволакивая собой. Мария поняла, что она оторвалась от общего сновидения, и попала в личное осознание чего-то. Ее немного ужасал тот факт, что она теряет свое внутреннее безмолвие. И из наблюдателя превращается в персонаж для действий. Причем ее роль второстепенная и очень шаткая. А тени, блуждающие рядом, и старающиеся напасть, имеют главную роль в этом спектакле познания.

Девушка попыталась отвлечься и тени исчезли. Но пытливый ум не мог успокоиться. Он постоянно вспоминал видение, и задавал сам себе вопросы: «Что это за тени, и что вообще происходит?» И вновь вернулось состояние беспокойства. Тени вернулись на сцену. Они начали опять кружиться и накрывать собою, время от времени. В моменты их нападений, Мария ощущала сильное истощение. Словно аккумулятор садится, и энергии хватает только на потускневшие фары. Ими было восприятие девушки. Она слегка была оглушена этими непрошенными гостями. Ум все больше и больше раскручивал трагедию. Мария уже чувствовала, как все силы покидают ее. Ей даже было невдомек, что это сновидение, и разум можно успокоить мыслью, что все нереально. Процесс нападений продолжался, и девушка ощущала всю угрозу погибели.

– Это сущности, которые тебя пожирают. – Внезапно произнес внутренний голос.