Полет над облаками

– Левитан – это да!

– Суриков – это величина!

– А Репин? А Куинджи?

Они смотрели на репродукции картин Айвазовского и Шишкина, как верующие смотрят на иконы.

Когда Емеля сам брал в руки эти репродукции, то видел только деревья, воду, людей и… больше ничего! Чем восхищались, чему удивлялись художники – этого понять не мог. В чём здесь величие? Всё так, как в жизни. Кажется, возьмёт он кисти и краски и нарисует не хуже. А в школе на уроках рисования он любил изображать из себя большого знатока искусства. Сначала поджимал губы, а потом, копируя своих кумиров, также закатывал под лоб глаза, тыкал пальцем в потолок и говорил:

– Репин – это величина! Левитан – поэт природы! До них так никто не писал. Это дар от Бога, но вам этого не понять.

Сверстников он пытался убедить, что перед ними стоит если не сегодняшний, то в будущем – великий художник.

И так будет по жизни. Емеля, не имея своих личных взглядов на искусство, – да и не только на искусство – своих оценок произведений, как хорошо выдрессированный попугай, будет повторять чужие высказывания, выдавая за свои. По жизни.

Однажды во время летних каникул он всё же перерисовал по клеточкам из учебника литературы на листы ватмана иллюстрации к басням Крылова. Раскрасил акварелью, подретушировал цветными карандашами – товар готов! Автор повесил во дворе на столбе объявление, что по указанному адресу продаются картины. И даже указал стоимость каждой. Старшая сестра, возвращаясь с работы, прочитала объявление, сняла и потом, при удобном случае, долго дразнила Броню «великим художником». На первых порах он обижался до слёз, попытался сестру укусить, а потом привык, но перед семьёй поклялся стать великим. Так неудачно закончилась первая попытка торговли продукцией собственного изготовления.

Окончив кое-как школу, Бронислав Емельянов поступил в художественное училище, но не в своём городе, где было подобное, и время покажет, насколько мудрым было это решение. Учёба давалась с трудом. Однажды его хотели даже отчислить из числа учащихся за неуспеваемость по специальным дисциплинам.

Хуже всего ему давалась живопись. Он никак не мог понять, что такое ЖИВОПИСЬ? Также, как все, рисовал карандашом на бумаге или холсте натюрморт, или пейзаж, также, как все, раскрашивал рисунок акварельными или масляными красками. Всё делал, как все. Но преподаватель Геннадий Константинович говорил, что это – раскраска, а не живопись. Емеля приносил на просмотры работ в три раза больше, чем остальные, но…. «Это – не живопись!» Этот приговор висел над ним и его работами все годы учёбы. В чём, в чём секрет живописи – этого не могли ему объяснить ни товарищи, ни преподаватели.

После очередного семестрового просмотра преподаватель живописи Геннадий Константинович сказал:

– Знаешь, Бронислав, музыкантом стать может не каждый. У некоторых людей полностью отсутствует музыкальный слух. Нет, они не глухие. Слышат звуки, слышат, как шумит ветер и работает двигатель машины, слышат людские голоса. Но не обладают МУЗЫКАЛЬНЫМ слухом. Такие люди не будут ходить в оперу, не будут слушать концерты Шуберта и Бетховена. Они не могут отличить творчество одного музыканта от другого и не могут оценить эти произведения. Такие не станут музыкантами и, тем более, композиторами. Может быть, я ошибаюсь, дай Бог, чтобы так и было, но мне кажется, что тебе нужно попробовать себя на другом поприще. Художником тебе стать не дано. Ты прости меня за жестокие слова, но это узнать надо раньше, иначе будет потеряно много времени попусту. Правда, как бы горька она не была, всегда лучше, чем сладкая ложь. Подумай об этом серьёзно. У тебя жизнь ещё впереди.

Не знал, не знал Геннадий Константинович, кому говорил эти слова. Не мог предположить, что своим советом нанёс неизлечимую рану и смертельную обиду Емеле. Не знал, и не мог знать, о клятве стать великим художником, что дал себе и родным Емельянов. Это наставление только раззадорило Емелю. Придало уверенность и добавило злости на матушку-природу, что так несправедливо распределяет таланты.

«Глухой музыкант». Я покажу вам: кто из нас «глухой»! О сказанном вы ещё пожалеете! Вы ещё узнаете: кто такой Емельянов! Вы ещё автограф у меня просить будете! «Академики» хреновы! Не боги горшки обжигают! Как в песне поётся: «Нам покоряются реки и горы…» Покорим и живопись.

Но Емеля действительно не слышал звучания красок, не понимал, чем пейзажи, написанные им, отличаются от других?

– Не крась, а пиши. Пиши не краской, а цветом, – говорили сокурсники. Но всё было напрасно. Напрасно потому, что он не понимал, и никогда не поймёт: чем цвет отличается от краски?

Не знал Геннадий Константинович, кому говорил о глухих музыкантах, но он не ошибался в адресате. Он с высоты своего педагогического опыта видел, что увлечение искусством в Емельянове – это мода, внешнее и наносное. Что этот молодой человек любит себя в искусстве, а чтобы любить искусство в себе – надо иметь это искусство.

Бронислав нашёл способ окончить училище. Правда, не совсем честный, но кого это интересует? Важен результат. Он просил товарищей выполнить за него задания по живописи. Не бесплатно, конечно. Стеклофонил чужие рисунки. Преподаватели об этом догадывались, видели в его работах «чужую руку», но молчали. Молчали потому, что никто из студентов лучше Емельянова не знал историю искусств, никто не был так убеждён в своих способностях и не поучал младших, как надо работать. В чём-то ему даже подражали другие.

Но Бронислав не был бы Брониславом, если бы окончил училище как все его однокурсники. Если бы наравне со своими коллегами в день защиты дипломной работы, потея и нервничая, ходил взад-вперёд перед дверьми аудитории, где заседала дипломная комиссия. Нет, он уже считал себя иным! Пусть эти плебеи знают: с кем имеют дело! Не он будет стоять перед комиссией, а комиссия перед ним!

Утром дня защиты в кабинет директора училища вбежал студент второго курса и с порога дрожащим голосом возвестил:

– Юрий Яковлевич, там, в общежитии с переломанными ногами лежит Емельянов, а у него сегодня защита. Он ходить не может…

– Какая комната? – только и спросил директор.

– Двадцать третья на втором этаже.

Примерно через час в комнату Емельянова вошла вся дипломная комиссия. В помещении пахло эфиром и пененом – растворителем масляной краски. «Больной» лежал на кровати, прикрывшись одеялом. У изголовья стояла пара костылей. «Сломанная» нога в гипсе возлежала на приставленной к ложу табуретке. При появлении директора, Емельянов, изобразив гримасу страдальца, переместил ногу на кровать, освобождая место для членов комиссии. У кровати стоял мольберт с пейзажем – дипломной работой Емельянова. Тут же лежала палитра, кисти и мастихин.

– Немного не успел, – привстав на локти, изрёк «больной». – Вчера вечером упал с лестницы… ночь провёл в травм пункте, а недавно привезли…

– Лежите, лежите…, – сказала незнакомая женщина – председатель комиссии.

Все пришедшие по очереди смотрели на холст, что-то отмечали на своих бумажках, гмыкали и выходили в коридор.

Через день Емельянову в общежитие и диплом принесли.

Устроить весь этот «спектакль» Бронику труда не составило. Знакомую медсестру, участника приготовлений, он отблагодарил парой этюдов и овальным флакончиком духов «Может быть».

Окончательно покидая стены общежития, он забил в комнате дверцы шкафов сто пятидесятимиллиметровыми гвоздями! Чтобы помнили!

Глава 2

ОРИГИНАЛ

Получив диплом, Бронислав Емельянов с великой радостью покинул ставшее ненавистным училище и вернулся в родной город, в коллектив художников, связи с которым во время учёбы не терял.

В товариществе художников произошли большие изменения. Если раньше здесь работали только местные уроженцы, талантливые самоучки, то теперь появились и выпускники московских и ленинградских институтов. Само товарищество превратилось в мастерские Худфонда. И здесь не только делали копии, но и писали авторские, выставочные картины.

– А почему ты не идёшь в институт? – спрашивала сестра Броню. – Там ещё тебя подучат. Будешь писать большие картины в богатых рамах. Станешь известным в стране и за рубежом.

– Зачем тратить время? Я и так всё умею не хуже, чем эти «академики», – ответил Броник. Он твёрдо знал, что ни о каком институте и речи быть не может. Не родился он художником, но им станет! Героями не рождаются, героями становятся. И делал всё для того, чтобы люди признали его большим, а затем и великим художником.

С чего начать карьеру? Чем выделить себя среди массы подобных? Сначала Емеля перестал здороваться при встречах на улице со старыми знакомыми, изменил походку. Он ходил по городу, опустив взгляд и высоко подняв голову. Со стороны его можно было принять за слепого. Одевался пёстро и вызывающе. Потом в компаниях начал пить только коньяк и ничего другого из спиртного. Увлёкся этим не на шутку. Один раз, не рассчитав силы и здоровье, принял лишнего. Товарищи по цеху – собутыльники – вынуждены были вызвать «скорую». Врач сказал:

– Ещё раз выпьешь – ни один доктор не поможет. Прежде, чем поднять рюмку, оплати похороны.

Всё! С тех пор Емеля к крепкому спиртному не прикасается! Только по большим праздникам, в окружении женщин и в особом случае может себе позволить бокал шампанского.

Надо отличаться от толпы, хотя бы внешне. Пробовал перекрасить в необычный цвет уже редеющие волосы, специально их взлохмачивал и покрывал лаком. Но это делало его похожим на циркового клоуна и не давало нужного эффекта. Пробовал отрастить бороду, но она росла рыжими клоками, и была не особо привлекательной. Усы он отверг сразу – они, хоть и ярко-рыжие, делали его похожим на кота Базилио из известной всем сказки.

Один из приехавших художников по городу ходит в сопровождении огромного дога и со спортивным велосипедом. Оригинально. Дог на голову выше велосипеда, а хозяин на голову выше дога. Ну, как такое не заметить? Нашёл же человек способ выделиться. Емеля, когда встречался с этим художником, даже чесаться начинал – так завидовал. Но скоро и на него стали обращать внимание прохожие.

В город из южных краёв приехал молодой скульптор и привёз с собой обезьянку. Она-то и стала мечтой, манящей звездой для Емельянова. Обезьяна – это вам не дог с велосипедом. Её не заметить нельзя, не часто в дальневосточном крае встретишь это экзотическое создание. Уговорил Емеля хозяина, и приобрёл животное за большие деньги. И чего не сделаешь ради поднятия престижа?