Тайны Уралгорода

Особо я не раздумывал, а подъехал к дедку (это грибник городской оказался), да впихнул его как-то на переднее сиденье с мешком картошки в ногах!

Он, улыбаясь, благодарил…

А я сказал обычное «в тесноте, да не в обиде», и мы поехали…

Но только завернули за поворот, и спустились в низину, там, где лес подходил совсем близко к дороге, притормозил… Ждали меня…

Я с одного взгляда это понял! Знакомая грузовая машина стояла поперек дороги, преграждая её. Был только слева маленький, метра два, кусок дороги свободный. Но там стояли люди. Подъехав, я узнал их. Это были те, с моей деревни. Главарь вышел мне на встречу и поднял руку, останавливая.

Но я продолжал тихо двигаться. Но и мужик этот не уходил с моего пути.

Раздавил бы я их? Хоть и ясны сразу были их намерения? Очень плохие, а вероятно самые страшные (помните: «Не жить!») намерения, но…

Но, нет! Если бы не ушли с пути, я бы остановился! А там, как бы получилось…

Но главарь заметил старичка в моей машине, немного замешкался, думая… А затем ушел с пути и крикнул своим:

– Он не один!

Путь мне освободили, и мы благополучно добрались до города!

«Благополучно»? А ночь я не спал! Всё представлялось в красках, красных… Да и в черно-серых, земляных, прихоронки ямной… «И никто не узнает, где могилка моя…» – песенка такая звучала в голове…

И никак это не уходило из головы, так как надо было, хоть один раз, да съездить за остатками картошки.

«Но только днем, когда светло, в выходной!» – решил я.

Но вдруг, резко, похолодало! Даже снежок пролетать стал. Картошка, хоть и сохла в избе, но не топленной. Пару-тройку ночей и… и куски льда, а не «ценный пищевой продукт»!

Промаялся я, в раздумьях, день… Но вечером, после работы, вооружился всем, чем мог, да поехал…

Дорогой ждал засады! А в деревне каждую минуту – нападения! Вам, может быть, и смешным я кажусь, в вашем «тепле-светле», в покое-защите, а там… И сейчас не сомневаюсь, если дотянулись бы вражьи руки-крюки до меня – убили бы!

Вот так, переживая, напрягаясь и пугаясь, я и грузил эту несчастную картошень в мешки, а затем и в машину…

Седина у нас откуда? Да, очевидно, в такие часы и появляется!

Но часы, хоть и долгие и тяжкие, но и это заканчивается…

Загрузил всё! И не стал даже возвращаться, чтобы дверь закрыть – сорвался прочь, в ночь…

Да, уже стемнело, что добавило «приятных» переживаний в эту таинственно-тревожную обстановку.

По деревне, и по «грунтовке» я гнал, как мог, наплевав на перетряс мозгов и почек-печёнок!

Ух, обошлось, я вырвался на асфальт! Там прибавил скорость, хоть и дорога была скользко-промерзлой, из-за мокрого снежка. Но впереди, сразу, опять приближалось то опасное, узкое место. Я мучительно вглядывался, думая: «Не стоят ли опять? А стоят если, что буду делать?»

Но, ура, в этом месте никого не было! Сразу появилась мыслишка дурная: «На дороге не стоят, но могут бросить камень!»

Но и этого не случилось!

«Повезло… – думал, осторожно, я. – Но, что им стоит в любом другом месте засаду устроить? Темно же, снег пролетает. Тормознут, да придавят во мраке!»

Вот так и гнал по дороге, пока вдалеке не забрезжил свет от поселка. Как-то сразу полегчало, как-то немного успокоило. Все ж, люди там, милиция… А когда въехал на пригорок, и внизу раскинулся, как бы светло-праздничный, поселок этот, я вообще возликовал!

«Ну, теперь-то уже не возьмут, теперь в безопасности!» – только я это подумал, как машина заглохла!!!

Была у «Нивушки» моей такая болезнь – глохнуть внезапно. Но, извините, это случалось в жару, когда насос бензиновый перегревался. А сейчас, на холоде, какой перегрев?

Так я подумал, сидя в холодеющей машине. А когда огляделся, то холод стал входить мне в сердце и душу!

Темнотища, ветер воет, да гонит колючие снежные иголки! Но даже не это заставило меня вздрогнуть. По традиции нашей, на высоком месте, перед поселением располагали… кладбище! Вот и справа увидел я скорбно-страшные оградки, кресты и памятники!

– Ё-маё! Что же делать-то! – взмолился я испугано, вслух.

Летом просто посидишь с часок, насосик охладится, да начинает работать…

– Да через часок я сам «охладюсь», да совсем перестану «работать»! – вскричал дико я, осознав всю опасность ситуации.

Но далее произошло то, что заставило мои волосы буквально подняться от жуткого страха. В голове у меня раздался глухой, как через тяжкую преграду, голос: «Подойди ко мне!»

– Что это? Где вы? Кто вы? Что вам надо? – на грани истерики прокричал я.

«Подойди ко мне!» – опять раздался этот пугающий шелест таинственного Голоса. Такой тихий Голос, но я, помимо воли своей, подчинился. Вышел из машины, и, как будто зная куда, пошел на кладбище.

Шел! Шел, трясясь от страха! Шел, на подгибающихся ногах, как завороженный, как под управлением извне! Шел мимо черно-пугающих могил! Шел мимо, растопыренных в попытке меня схватить, паучье-крабьих ручищ угрюмо-злых деревьев. Шел, отшатываясь от покосившихся на меня крестов и памятников…

Шел бесконечно… Но никто, и ничто меня не ухватило, не остановило, и я, всё же, подошел к старой-старой могиле. Собственно, могила-то могла лишь предполагаться, так как на месте этом были только остатки кирпичей… Видимо, от памятника?

Но именно к этому месту меня и привели. И сразу Голос вновь вошел в мою голову: «Ну, здравствуй, человече родной! Как давно я взываю, а только ты меня услышал! Прошу, молю, заклинаю – помоги!»

– А вы где?

«Да я здесь, вокруг могилы своей, а дале не пущает Бог! Душа я неприкаянная, купца второй гильдии Степашки Лыкова! Согрешил, при жизни, обидел сирот друга-партнера Славы Петрова! Он уехал в Сибирь, за товаром, да сгинул там где-то! А я помогал, конечно, вдове Екатерине, да деткам их: Сашке и Машеньке, но… Но основные деньги не разделил, а спрятал. Ох, согрешил, ох, в блуд меня нечистый вовлек! Но не принесли мне эти деньги, это злато счастья! Ни при жизни (побоялся я тратить-показывать!), ни по смерти! Не пустил меня Бог на Тот Свет! Обрёк на эту муку: ни земля, ни небо не принимают! Ох, одиноко-одинёшенько! Ох, тоска засмертная за сто лет-то извела-измучила! Помоги, мил человек!!!»

Я немного свыкся к этому странно-удивительному «разговору», поэтому стал уточнять:

– Ну… положим… смогу поверить всему этому… хоть и совсем это… Но… Я сочувствую вам, конечно… э… Степан, но я-то чем могу помочь? Я, собственно, еще того, жив, пока!

«Дорогой, драгоценно-золотой! Да в этом и дело, что мне только живой и добрый человек и может помочь!»

– Ну… Степан, озадачили… Далек я от всего этого… э, потустороннего… Не маг, не волшебник, не церковный, какой-нибудь… Мож, показалось вам? Еще кого-нибудь поищете… Может быть?

В ответ, в голове моей послышался тяжко-горестный вздох, да горячечные слова: «Боле ста лет вокруг бывали-ходили люди. И хорошие, наверное, но не те! Только у тебя оказалась такая Душа. Чуткая и проснувшаяся! Только ты меня услышал! И не магия это. Не пугайся! От Бога это. Но, конечно, выбор у тебя есть и в этом. Можешь и отказать…»

Нет, недолго я думал. Мимо собаки бродячей не проходил никогда, а тут человек… точнее, Душа человеческая…

– Кстати, меня Иван зовут. Степан, я, конечно, не могу отказать, но… Что же надо мне сделать? Помолиться? Не умею!