Жизнь, увлечения, огорчения

А бабочки полетели дальше и дали себе обещание никогда к Коту близко не приближаться.

Жук

Солнце только взошло, а Жук уже вылез из норки, находившейся под малиновым кустом, и не спеша начал взбираться по веткам на самый верх – туда, где созрела сладкая ягода. Только к вечеру Жук до неё добрался, поел, от удовольствия крылышками помахал и хотел было уже взлететь, но тут рядом с ним на ягоду села Пчёлка. Она была уставшая: весь день с цветов нектар собирала и в улей носила. Посидела она немного, отдышалась и спросила Жука:

– Почему ты полз к ягоде так долго? Ты же умеешь летать!

– А мне спешить некуда! – гордо ответил Жук. – Я пока медленно ползу к ягоде, предвкушаю встречу с ней, а как полакомлюсь – быстро лечу домой!

– Надо же, – недоумевала Пчёлка. – Если бы так я трудилась, меня бы давно из улья выгнали – за тунеядство!

– Надо уметь устраиваться и будешь жить припеваючи! – важно ответил Жук.

– Правильно, что тебя назвали Жуком! – пристыдила его Пчёлка.

Загубленный талант

Пролетая однажды мимо большого окна, Ветер услышал, как звякнуло Стекло:

– Дзинь!

– Оно, наверное, спеть со мной хочет, – решил Ветер и стал навещать Стекло чаще, которое с каждым разом звякало всё больше и громче.

Ветер радовался успехам Стекла и говорил:

– Ты очень талантлив!

А вот Рама была не довольна поведением Стекла и ворчала:

– Ты совсем разболтался! Ведёшь себя недостойно! Я одна не в силах с тобой сладить и позову приятельницу – она поможет мне.

Вскоре пришла Замазка и заделала все щели. Стекло теперь не могло даже шелохнуться. И когда в очередной раз прилетел Ветер, оно не издало ни звука.

– Такой дуэт, такое красивое звучание загубили! А я-то мечтал, чтоб нашу мелодию слышала вся улица… – огорчённо прогудел Ветер.

Не пара

В молодости Роза среди всех цветов занимала первое место по красоте. А потом пришла старость, но Роза, с большими бархатистыми лепестками, по-прежнему оставалась прекрасной. И даже сейчас она стояла гордо, с высоко поднятым соцветием, и не обращала никакого внимания на разные красивые растения, желающие с ней познакомиться.

Однажды от сильного порыва ветра Роза низко наклонилась и увидела, что рядом с ней растёт неказистый, с жёлтой шляпкой, Одуванчик. Он, грустный, стоял и качался на ветру. Пожалела его Роза и прикрыла своими листочками. Одуванчику было приятно, и он прижался к ней, не желая разлучаться. Розе с ним тоже стало хорошо и тепло. Но трава, кусты и цветы вокруг возмущённо зашуршали:

– Он очень молод, он ей не пара!

А Розе нравилось на своём усыхающем стебле ощущать мягкую нежность молодого Одуванчика. Через некоторое время он, всё-таки почувствовав в Розе старость, разочаровался и, превратившись в пушистый зонтик, улетел в неизвестность.

Позже цветы поговаривали, что видели похожий Одуванчик рядом с молодой крепкой Ромашкой.

Родное место

Большой Подрамник стоял, прислонившись к шатру, и с удовольствием наблюдал, как Челнок с накрученной цветной нитью – его ещё называли Колодкой – ткёт Ковёр, который с каждым днём становился всё красивее. Его разноцветные узоры расстилались по всему Подрамнику и рисовали голубое небо и красное солнце, лучи от которого освещали жёлтую степь с зелёными кустами, усыпанными причудливыми цветами.

Когда Ковёр был готов, Подрамник опустил его на землю (так он делал всегда, закончив работу), опять прислонился к шатру и стал любоваться крепкими узлами из шерстяных ниток, созданными Колодкой. Тут вдруг появилось Перекати-поле и восторженно воскликнуло:

– Вижу, у Ковра нет ни одной порванной нити, пытающейся покинуть своё родное место. А то, бывает, некоторые думают, что на другой стороне Ковра будут лучше смотреться, убегают туда, а потом всю жизнь сожалеют, что оказались там лишним, не подходящими по цвету.

А затем Перекати-поле вздохнуло и сказало:

– Вот я сорвался с места, покинул родной край, – думал, лучшее место найду, но до сих пор так и метаюсь по степи. А мог бы жить вместе со своими сплочёнными корнями, как и вы!

Четвертинка с ягодками

Четвертинка наливки со сладкими вишенками в ней гордо стояла в баре. Вся розового цвета – она знала, что она самая красивая среди остальных бесцветных бутылок, находившихся рядом. И Фужер, что стоял неподалёку, часто на неё засматривался. Да и Четвертинка нет-нет да и поглядывала на его стройный хрустальный облик. И вот однажды Фужер изрёк:

– Мне невтерпёж с тобой поближе познакомиться! Попробовать твоё содержимое! Почувствовать твою сладость! И навсегда остаться с тобой!

– Я согласна! – не замедлила ответить Четвертинка.

Штопор, который в таких случаях появлялся словно Амурчик, пронзил у Четвертинки пробку, снял её, как шляпку, и сладкая жидкость из Четвертинки заполнила Фужер. Ему было приятно, да и Четвертинке стало легче от убывающей жидкости. Но когда наливка закончилась, и на дне не осталось ни одной вишенки, Фужер сказал:

– Жаль, что в тебе ничего больше нет, – ты мне разонравилась… – и вернулся на прежнее своё место поглядывать на другие бутылки с горячительным.

– А как же твоё обещание навсегда остаться со мной?! – воскликнула Четвертинка.

– А я не хочу быть с тобой, опустевшей, без наливки и без сладких ягодок, – ответил Фужер. – И не хочу оказаться выброшенным в мусоропровод.

Забытая речь

Ворона всегда перед тем, как выступать, давала указание помощнику Филину, чтобы тот подготовил ей речь. Начиналась она всегда:

– Кар-р! Кар-р!

И заканчивалась:

– Уф-ф! Уф-ф!

Со временем Филин состарился и ушёл в отставку. На его место назначили Воробья. И тогда Ворона стала начинать свою речь по-другому:

– Чик-чирик!

А в конце снова:

– Уф! Уф!

Но время от времени, будто что-то припоминая, для убедительности добавляла:

– Кар-р!

Вскоре помощник снова поменялся, а затем поменялся опять, и Ворона вообще забыла, что умеет каркать.