Хенемет-Амон

– Считаешь меня пьяницей?

– Ха! – прыснула Хатшепсут, – ты и есть пьяница. Вспомни ту дыру, из которой я тебя вытащила. Как пытался залить горе дешевой брагой в пригородном трактире.

– Вот уж чего-чего, а это вспоминать я не хочу, – буркнул тот.

Он прекрасно помнил, что находился тогда на грани разорения из-за сорвавшихся планов строительства новой гробницы для писца. Однако его зодческие способности уже в те времена были подмечены юной Хатшепсут. В последствие она нашла в нем и другие дарования…

– Не обижайся, – она завлекательно улыбнулась.

Сененмут почувствовал легкое возбуждение. Напряжение спало.

– Как я могу обижаться на свою госпожу?! – воскликнул он, в свою очередь пригубляя напиток. Пиво пришлось кстати.

– Вот и не обижайся, – ее взгляд посерьезнел, – а теперь… давай поговорим о деле. Раз этот мерзавец решил оставить меня без того, что принадлежит мне по праву… опять… Придется пойти на то, о чем ты мне поведал.

Зодчий побоялся, что она сейчас снова распалится, но этого не произошло. Хатшепсут оставалась спокойной и расслабленной.

– О, госпожа, – он приблизился к ней, – ради тебя я на все пойду.

– Ну?

– Лучше всего это сделать утром, как только Ра полностью взойдет над горизонтом. Он любит в это время выходить на прогулку по Хапи.

Хатшепсут сморщила носик:

– Никогда не понимала его любви к катанию на лодках.

– На ладье, – поправил Сененмут.

– Неважно, – она пожала плечами, – кто с ним будет?

– Яхмеси Пен-Нехбет и…

Царица изумилась:

– Яхмеси Пен-Нехбет?

– Да, он самый, – кивнул зодчий, – разве ты не знаешь, госпожа моя? Он же наставник…

– Я помню, – нетерпеливо перебила царица, – удивлена, что он ходит за ним даже на прогулках по Хапи.

Сененмут вздохнул:

– Яхмеси прицепился к нему, как комар к смоле.

– Хмм…

Хатшепсут вспомнила этого сурового, но верного воина. Он ходил в походы на гиксосов не только при ее отце, но и во времена деда – его тезки пер-А Яхмеси. Пен-Нехбет весьма уважаемый и почитаемый старец как при дворце, так и во всем Уасет. С возрастом он немного размяк, однако оставался хорошим и опытным наставником. Какое-то время даже занимался воспитанием ее самой, хотя молодую царицу всегда больше интересовали государственные дела, нежели воинская дисциплина и порядок. Пока царевна Нефру-Ра переживала период младенчества, Пен-Нехбет исполнял роль ее воспитателя и наставника. Потом, когда малышка подросла, Хатшепсут передала ее на попечение Сененмуту, а Яхмеси отправила на покой… Но вскоре появился он, и Джехутимесу решил, что справедливый и опытный вояка станет идеальным наставником для своего новорожденного сына, вызвав бывалого воина с заслуженного отдыха обратно ко двору…

«Слишком идеальным, – подумала Великая царица, —от него уже исходят эти глупые воинственные замашки. Ничего удивительного. Каков учитель, таков и ученикнегоот него уже исходят эти глупые воинственные замашки. Ничего удивительного. Каков учитель, таков и ученик».

– Но это сыграет нам на руку, – вырвал ее из воспоминаний Сененмут.

– Правда? Интересно, как? – Хатшепсут отпила еще немного.

– Яхмеси Пен-Нехбет хоть и преданный вояка, но слишком стар, чтобы замечать всякие мелочи.

– С ними будет кто-нибудь еще?

– Да, лотос мой. Несколько гребцов, да парочка телохранителей.

– И?

Сенемут загадочно улыбнулся. Сейчас он походил на лисицу, задумавшую стащить утку из пруда.

– Но они не смогут помешать. Все произойдет, когда царская ладья отчалит от берега и выплывет на середину реки.

– И что дальше? – легкие нотки нетерпения прозвучали в ее тоне.

– А дальше он упадет в илистые воды Хапи, а престарелый Яхмеси ничем не сможет помочь, – лицо зодчего скривилось, – жаль, в том месте слишком глубоко, да и крокодилы рядом плавают… несчастье-то какое…

– Как же он в Хапи упадет? – хмыкнула Хатшепсут. – Удар хватит что ли?

– Почти, – подмигнул Сененмут, – корни бешеной травы[5] легко спутать со сладкими плодами моркови… а припадок с ударом от зноя.

– Интересно, – протянула Хатшепсут, устремив невидящий взор в сторону.

– Нет человека, нет… – начал было зодчий, но она тут же прервала.

– Ты опять за свое? Сколько раз говорить, бросай этот простолюдинский говор!

– О, прости меня, дурака, – спохватился он, – впредь постараюсь не осквернять твой божественный слух постыдными речами.

– Как ты собираешься это сделать? – Хатшепсут вернулась к обсуждению. – Ты же знаешь, что пищу постоянно проверяют.

– Проверяют только для него, – уточнил зодчий, – но Яхмеси то и дело угощает его своей.

– Вот как? – вскинула брови она.

– О, да, моя госпожа. Пен-Нехбет вечно твердит, что на свежем воздухе у него зверский аппетит. Сметает все подчистую.

– А если что-то пойдет не так?

– Что тут может пойти не так, моя богиня? – изумился Сененмут.

– Не знаю, – пожала плечами Хатшепсут, – но я всегда просчитываю наперед. Вдруг Яхмеси сам отведает яств?

Зодчий вздохнул: