Призрак Миноса

Иринеос залился краской. Это происходило настолько часто, что начинало забавлять.

– Я и не думал о… – начал было он, но я резко перебил.

– Лошадь меня не выдержит. Иди за чем велел.

***

Крит встречал нас жарким полуденным солнцем. Воздух раскалился настолько, что свежий ветер с моря приносил лишь небольшое облегчение. Дорожная пыль, взбиваемая сапогами и сандалиями, не добавляла настроения. Правда, я шел налегке, вручив основную поклажу Иринеосу. Тот нес тюк с едой и бурдюк с водой, при этом пыхтел, словно мул и обливался потом. Ничего, пусть отрабатывает. Зря я ему платить собираюсь что ли? Тем более мне и самому было неудобно в этих проклятых штанах. Опять все начинало преть. Ну, преимущества варварской одежды это все равно не отменяло. Например, она не позволяла целой туче кровососущих слепней укусить тебя за жопу.

По правую руку раскинулись просторы Эгейского моря. Вода ярко переливалась в свете дня. Поверхность шла рябью, а прибрежный песок с тихим рокотом омывали вялые волны. Слева виднелись высокие холмы. Дальше впереди они становились более пологими. Как раз где-то там, по словам того торгаша, и нашли тело наемного рабочего из гавани. Я не рассчитывал что-либо обнаружить. Стража и толпа зевак наверняка все уже вытоптали. Но для отправной точки очередных приключений вполне себе сгодится.

Чтобы скоротать время, я закинул в рот горсть бобов, которые удалось-таки найти, и начал неспешно нажевывать. Обожаю бобы. Правда те, что купил Иринеос, оказались немного суховатыми, но ничего. Достаточно запить водой. Что я и сделал, смачно отхлебнув из бурдюка на поясе.

– Не устал? – подначил я спутника.

– Нет, – пропыхтел он, – пока нет, господин.

– Замечательно, – я проглотил бобы и убрал бурдюк, – скоро придем на место.

– А у тебя есть оружие, господин? – вдруг поинтересовался юнец.

– Есть.

Тот изумленно осмотрел меня с ног до головы и, не заметив ни клинка, ни кинжала, ошалело выдавил:

– А… это… а где оно?

– Дома оставил.

От меня не укрылось, как Иринеос вздрогнул и чуть не выронил вещи прямо на грунт.

– Но… это… – залепетал он, – что если мы наткнемся на разбойников или… или… того, кто повинен в этих жутких делах?

Я хмыкнул и демонстративно сжал ладони в кулаки:

– Разберусь голыми руками.

– А если их будет много?

– Тактически отступим.

Лицо юнца резко вытянулось:

– Но…

– Помнишь, что я говорил насчет геройства?

– Помню, господин, – прошептал он.

– Н-у-у… вот. Я – не герой.

Иренеос сильно побледнел, его лицо буквально залоснилось от пота, а в глазах я увидел искру сожаления. Юнец уже явно мечтал скорее получить причитавшиеся деньги и вернуться обратно в Аттику.

Мысленно усмехнувшись, я вернулся к созерцанию местности. До участка обочины, где нашли истерзанный труп, оставалось всего ничего.

Холмы стали пологими. От главной дороги на север уходила небольшая тропа и терялась среди возвышенностей. Низкая трава вяло покачивалась под ветерком. Сами водные просторы продолжали переливаться в дневном свете и слепить взор. Тем не менее мне удалось заметить в бухте несколько рыбацких лодок, вышедших на промысел.

«Кажется, то самое место».

Тракт уходил дальше на запад вдоль берега. Путников в сей жаркий час было не слишком много. Несколько пеших кларотов да парочка телег со всевозможной утварью. Иногда я ловил на себе холодный взгляд местных. Точнее, он предназначался моим штанам. Жаль, что взгляд не способен приносить прохладу. В остальном же до нашей «процессии» никому не было дело.

«Вот и славно».

Я остановился на перекрестке двух дорог. Тропа, шедшая в холмы, выглядела унылой и пустынной. Ветер слабо играл моими волосами. В низкой траве завели трель кузнечики. Иринеос остановился чуть поодаль, пытаясь отдышаться.

– Можешь сесть, а то рухнешь еще, – разрешил я и посмотрел под ноги, – все равно здесь уже все затоптали.

Юноша послушался незамедлительно. С искренним облегчением он опустился на землю и уложил поклажу перед собой. Вытер пот с лица, блаженно выдохнул.

Я же присел на корточки и внимательно осмотрел землю. Да, находили тут знатно. На грунте остались следы от крепид. Явно стражников. Трава оказалась примятой, будто на ней лежало нечто тяжелое. Некоторые стебли были сломаны. Причем не только в этом месте, но и чуть поодаль.

«Убийца постарался? Или местные зеваки? Хм…».

Я внимательней всмотрелся в грунт, но ничего толком разглядеть не удалось. Слишком много следов. Уже изрядно все тут истоптали. Но целую горсть засохших бурых пятен я увидел.

«Точно, то самое место… хм…».

Я поднял голову и огляделся.

«Местность открытая… значит, убийца не мог подкрасться незамеченным. Если только не атаковал со спины… Или жертва была вусмерть пьяная. Любопытно-любопытно…».

Проведя пальцами по земле, поднес ладонь к лицу и принюхался. Среди «благоухания» ароматов пыли, козьего навоза и немытых ног я отчетливо уловил приятный запах свежей травы и полевых цветов.

«Кто-то из дорийских стражников надушился что ли? Вот это весело! Или здесь был кто-то еще?».

Громкий стук копыт резко прервал мои размышления. Я вскинул голову и увидел, как по основной дороге с запада приближается всадник. Пронзительный взгляд из-под коринфского шлема сразу заметил мои кожаные штаны. В карих зрачках промелькнул огонек презрения. Белый линоторакс и такого же цвета набедренные щитки ярко сверкали в лучах солнца. Я аж прищурился. На поясе воина блестел отполированный ксифос[1]. Я поднялся, и в этот момент всадник натянул поводья, резко останавливая черного скакуна.

– Ты что тут делаешь, варвар? – грозно поинтересовался воин.

– Встречаешь по одежке, да? – ответил я вопросом на вопрос и скрестил руки на груди. – Надеюсь, проводишь по уму.

– Говорят, сила есть ума не надо, – парировал воин, оценивающе пробежавшись взором по моему телосложению, – так что сомневаюсь.

Я проглотил колкость. Более того. Она меня развеселила. Тем более в речи и манерах бойца не сквозило презрение лично ко мне. Только к штанам.

– Это место преступления, – он намотал поводья на кулак, – нечего тут вынюхивать.

– Нечего, – кивнул я, – если не собираешься получить щедрую награду от правителя.