Ведьмин дом

– Естественно. Мы, батюшка, не так умны, чтобы возить с собой целую коммунальную службу, – он кивнул на чемодан. – Обходимся подручными средствами.

Алексей только вздохнул и принялся убирать подношение. Кирилл некоторое время наблюдал за его действиями, затем сказал:

– Ладно, развлекайтесь. Если понадоблюсь, я на связи.

Алексей кивнул и пожал ему руку.

– Спасибо вам за помощь и за машину.

– Всегда пожалуйста и закройте за мной дверь.

Оставшись один, Алексей принялся наводить в доме порядок, но вскоре забросил это дело и, потащив к дивану чемодан, начал раскладывать вещи. Он аккуратно разложил чистый подрясник, епитрахиль и новую ризу, установил в красном углу образы Спасителя и Богородицы, для чего пришлось передвинуть стол. На дне чемодана лежали книги и скромный пакет с личными вещами. Остальное он рассчитывал купить здесь, не учтя странный график работы сельских магазинов.

Ничего съедобного среди вещей не оказалось, и Алексей с грустью начал вспоминать стопку горячих утренних блинов. Но не ходить же целыми днями по гостям, в самом деле. Он принялся рыться по полкам в маленькой кухне у печки и нашел полпачки гречи и соль, если не считать банку с совсем уж бледным и сухим горохом.

– Да, – тихо сказал он, – у домового меню на сегодня получше.

В голову некстати лезли воспоминания о последнем обеде с приятелями, когда Олег, славящийся вреди прочего особыми кулинарными способностями, приготовил уж совсем неприлично роскошный обед.

«Прости, друг», – говорил он, – «но в таком мегаполисе, как Глинеевка ты поешь нормально уже очень нескоро».

«Может пойдет на пользу», – предположил Алексей.

«Это вряд ли. Тощих священников в таких местах паства не любит».

– Как в воду смотрел, – снова прошептал Алексей и полез в сени искать дрова.

Каша варилась медленно, а за окном стремительно темнело. Маленький дом уже не казался таким уютным, как прежде. Желтые старые обои навевали тоску, а свет единственной лампочки был слишком тусклым для таких стен. И слишком тихо в доме для привыкшего к городской суете огромного мегаполиса, где даже ночью все вокруг было наполнено звуками и светом. Наверное, так чувствует себя в первый день монах, оказавшись в келье. Хотя, сложно было представить, Алексей никогда не помышлял стать монахом. Он и в семинарию поступил лишь по настоянию отца – настоятеля храма святого Николая Чудотворца в приходе в миллион раз большем, чем этот.

С каждой минутой тишина становилась все более зловещей, а от внезапно напавшего страха желтая комната с тусклой лампочкой плыла перед глазами. Казалось, вот-вот выглянет из спальни огромное волосатое лицо обиженного домового и скроется снова, так же тихо. От этих мыслей холодные мурашки побежали по спине, и больно скрутило где-то в животе. Хотелось встать и бежать как можно дальше, оставив распахнутыми двери. Бежать по пыльной дороге, через лес, через овраг, по яркому шоссе, пока впереди не покажутся золоченые купола московских храмов.

Каша затрещала и распространила угрожающий запах гари. Обжигая пальцы, Алексей поспешил снять ее с печи, стараясь не упускать из поля зрения пугающую комнату.

Ел на кухне не замечая, что каша подгорела и без масла почти несъедобна. Зато с каждой ложкой чувствовалось, что возвращается умиротворение и внутренний покой. А потом, когда он внезапной еды навалилась тяжесть, он прилег на диван, заставив себя зайти в комнату и вскоре уснул, так не сняв подрясника и не выключив свет.

* * *

Алексей шел по полю, наслаждаясь свободой бескрайних просторов и свежим ветром, слегка волновавшим мягкую сочную траву. Светило утреннее солнце и не заходило уже добрый десяток лет, пока он, не считая шагов и не чувствуя усталости бежал к далекому горизонту. Ряса колыхалась на ветру и казалась невесомой, как шелк, только еще легче. Казалось, что выросли крылья. А может и права выросли. Он попытался взлететь, но не смог. Черный ухоженный пес держал его за край рясы. Как странно, бродячий, но ухоженный пес. Его короткая гладкая шерсть блестела на солнце, а глаза он скрывал, низко наклоняя голову. Алексей отвернулся и пошел торопливым шагом, надеясь, что пес отстанет. И правда, пса не видно, только лес вокруг, а за деревьями золотые купола собора. Он рад бы идти, но тропинки туда нет, все в бок и назад, как не старайся. И что-то мокрое тычется в ногу. Это собачий нос, хотя пса и не видно. Он все время сзади, сколько не оборачивайся.

«Попросил что-нибудь?», – спрашивает пес и вдруг убегает в лес, мягко куснув за лодыжку. Так мягко, что ни боли, ни крови нет, только холодно становится, потому что солнце уже в зените и от него веет холодом.

Алексей бросается вперед, прямо на деревья, чтобы вырваться из леса, а это не деревья вовсе – это бревна. Одно к одному, как сруб. Он смотрит в щелку между ними, а впереди пыльная дорога к мосту, угол магазина и старый дом с палисадником. Он внутри дома за магазином! Только не оборачивайся! Он стучит по бревнам, пытаясь выбраться, пытаясь пролезть на свет в узкую щель, но кто-то сзади мягко тянет его назад за край рясы.

Беззвучный крик во сне становится настоящим, и Алексей открывает глаза. За окном еще ночь, только свет лампочки сочится из комнаты.

* * *

Ничто так не отгоняет ночные кошмары, как яркое солнце утром, растворяющее отголоски беспокойной ночи и вселяющее надежду, что новый день будет безупречно хорошим.

Но в этот день солнца не было. С утра лил дождь, а Алексей проспал утреннюю службу и теперь сидел на веранде, коря себя за это и прихлебывая теплую воду из кружки. Рядом лежал телефон, но никому не хотелось звонить, особенно Олегу, который обязательно отпустит пару шуток, прежде чем утешить и возложить всю вину на жуткую ночь. Участковый Кирилл сделает то же самое.