Формальность

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Очнувшись, он чувствовал, что в какой-то степени даже отдохнул и немного окреп. Нащупав руками стену, он сел, облокотившись о неё спиной, и сразу почувствовал на своём лице еле уловимое движение воздуха. Откуда–то дует ветер понял он, попробовал встать осторожно на ноги, но упёрся спиной в потолок и тогда на коленях, тихо, ощупью стал пробираться вперёд вдоль стены, пока метров через пятьдесят путь не преградила сплошная стена. На ощупь стена была гладко отполированной, в отличие от боковых необработанных скальных стен. Юноша изо всех сил попытался сдвинуть её, но ничего не получилось, ощупывал руками поверхность, стараясь найти хоть что-нибудь, но стена была идеально гладкой. Он долго сидел, облокотившись о неё спиной и размышлял о том, что все усилия всё равно оказались похоже напрасными, он был в тупике. Неожиданно его рука непроизвольно чуть задела, лежащий на полу рядом с ним большой круглый булыжник. Подержав его в руке и подумав о том откуда, он мог здесь взяться, юноша встал на колени и изо всех сил ударил им по стене. Сразу же послышался звук взводимой пружины и через некоторое время прозвучал очень жёсткий лязгающий металлический звук, стена немного откинулась наружу и скатилась чуть вниз, как с горки, образовав сбоку небольшой проход, оттуда сильно подуло тёплым воздухом. Юноша заглянул внутрь и увидел, что справа вдоль камня идёт узкий проход, а в конце прохода тусклый свет, он стремительно на коленях пополз по нему, так как по звуку взводимой пружины понимал, что стена сейчас вернётся на место. Метров через пять юноша повернул влево и прополз на четвереньках ещё метра два, прежде чем выбрался наконец, из прохода в небольшую комнату, тускло освящаемую масляной лампой на треножнике. Раздался резкий металлический лязгающий звук, камень приподнялся с одного края и покатился, встав на своё место и закрыв собой проход в стене.

Полежав немного на спине и отдохнув, юноша не вставая приподнялся, сел и огляделся. Он в комнате был один, ни дверей, ни окон, но в углу из узкого отверстия прямо в каменной стене пробивался небольшой ручеёк, который стекал на пол в небольшую ванну, выдолбленную в камне. Юноша сразу подошёл к ручью и прежде всего напился, а потом стал осторожно промывать ледяной и чистой водой свои раны на ногах и руках, он был весь в крови.

– Возьми мазь и хорошенько намажь своё тело, – от неожиданно раздавшегося за его спиной голоса юноша аж подскочил. Сзади стоял Смотритель в белых одеждах и в руке держал небольшую глиняную миску доверху наполненной какой-то сероватой мазью. Он внимательно проконтролировал, чтобы юноша намазал на себя всю мазь полностью без остатка, не оставляя ни одного открытого участка тела, потом забрал пустую миску. – Жди здесь, – Смотритель повернулся и медленным шагом направился к противоположной стене, подойдя к ней вплотную он повернулся к юноше лицом и застыл как изваяние, бесстрастно наблюдая за ним.

Время шло, уже, наверное, прошёл час, а может пять или больше, юноша сидел на полу, облокотившись спиной о каменную стену и тихо дремал. Так вот безмолвно вдвоём они чего-то ждали. Вдруг он почувствовал, что у него начала подниматься температура, голова сразу начала очень сильно болеть, всё тело покрылось испариной, суставы нещадно ломило и выворачивало: «Наверное, я всё-таки заболел, промёрзнув от холода в подземелье», – решил он для себя, – «Но слишком уж быстро развивается болезнь…, не естественно». Юноша сконцентрировал своё внимание и постарался найти точку или источник внутри себя откуда исходит, как волна всё нарастающая боль во всём теле и недомогание, он чувствовал себя очень плохо, понимал, что у него поднялась очень высокая температура, он буквально весь горел. Глубоко сконцентрировавшись на источнике болезни внутри себя, ему удалось огромным усилием воли частично перевести своё внимание из активного участника процесса в роль наблюдателя и в этот момент он непроизвольно коснулся рукой своего живота – тело было мёртвым, он был просто лежащим на камне безжизненным куском мяса и костей, но в тоже время все чувства были болезненно обострены до предела. Температура всё быстрее нарастала, он её чувствовал буквально каждым своим нервом и с захлёстывающим его волнением наблюдал изнутри, как не «его» тело буквально превращается в тончайшую мумию из высохшей кожи, которая вдруг разом вспыхнула от прорвавшегося изнутри его груди пламени и всё тело ярко загорелось и также быстро погасло, полностью сгорев.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Не ведаю о том что мне сказать Тебе

Как я зачат рождён воспитан был

Зачем я претерпел все муки бытия

Зачем Тебе моя судьба?

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Юноша открыл глаза, он всё также сидел на полу, рядом вплотную, склонившись над ним, стоял Смотритель и внимательно наблюдал. Убедившись, наконец, что тот полностью пришёл в себя, сказал: «Вставай, идём, Хранители готовы рассмотреть твоё значение», – повернулся и пошёл к дальней стене, в которой теперь находилась высокая и узкая из желтоватого металла дверь. Отворив её, он остановился сбоку, склонив голову на грудь и глядя в пол, молча предлагая юноше пройти. С трудом встав на ноги и превозмогая острую боль в ступнях, поняв, что он всё-таки не только изрезал, но и серьёзно обморозил себе ноги, прошёл боком через узкую дверь и вошёл в большой круглый зал, дверь за ним неслышно закрылась. Хотя вдоль стен горели на треножниках несколько масляных ламп, было довольно темно и юноша в нерешительности остановился, стараясь разглядеть помещение.

– Пройди на середину, – раздался чей-то жёсткий властный голос. Юноша прошёл, прихрамывая, на середину зала и встал в выложенный на полу из тёмных камней круг, над ним очень высоко возвышался купол, из центра которого свисал на длинной цепи что-то вроде колокола из переплетённых нитей из того же желтоватого металла, что и дверь, в которую только что он вошёл.

– Почему ты хромаешь? Ты испытываешь боль? – голос был жёсткий и требовательный, явно было слышно, что задавший вопрос этим не доволен, как чем-то непозволительным в данный момент.

– Да, я не справился с холодом и повредил на острых камнях и льду ноги и руки, – юноша и не собирался отпираться или отговариваться, он просто уже там, сидя на полу ниши в кромешной тьме решил для себя, что сам факт боли и те повреждения, полученные им, уже говорят о том, что он не прошёл испытание, во всяком случае сам он относился к этому именно так. Видимо, решил он, надо было искать другой путь, а не лезть напрямую, зная, что там не пройти и то, что он дошёл и выжил он объяснил для себя это просто помощью кого-то со стороны, но не своим достижением. Сейчас он уже был готов к тому, что его отправят домой и потому все его мысли были связаны только с тем, что же надо поскорей сделать, чтобы как-то залечить раны, а то в таком состоянии ему до дому не дойти. В этот момент раздался лязгающей звук цепи, колокол из нитей начал медленно опускаться, пока не коснулся пола полностью накрыв юношу, как клеткой. Каменный пол под его ногами вдруг сразу стал голубоватым, и он увидел, что это прозрачное стекло, в это мгновение от его ступней вверх сквозь его тело рванула голубоватая энергия, нестерпимо хотелось бежать сколько есть мочи, рваться куда-то вперёд и одновременно кричать…. Но это было лишь мгновение, как молния, ударившая снизу, и сразу погасшая. Цепь начала также медленно поднимать колокол вверх. Юноша отчётливо чувствовал, что боли больше нет ни в руках, ни в ногах, он переступал ногами и одновременно ощупывал своё тело руками, понимая, что совершенно здоров. Как хорошо, думал он с искренней благодарностью к кому-то неизвестному – тому, кто позаботился о нём.

– Твоё имя!? – голос не изменился.

– У меня нет имени, только номер: шесть-три-семь, – юноша ответил без эмоций, просто констатировал, как непреложный факт – он никто.

– Почему нет имени?

– Я – незаконно рождённый…

– Родителей своих знаешь?

– Нет, не помню…, не совсем…, был у приёмных родителей, потом служил при городской библиотеке.

Наступила продолжительная пауза, из тени стены вдруг появился Смотритель и пошёл к юноше, дойдя до него он остановился, голова опущена на грудь и взгляд всё так же устремлён в пол, в вытянутых руках у него лежал какой-то свёрток.

– Ты прошёл вдоль фиолетового луча, потому достоин соединения красного и синего – Прими!

Юноша взял из рук Смотрителя свёрток и развернул его – это был ярко фиолетовый длинный плащ с вкраплениями по контору желтоватых точек, которые тускло поблескивали от света ламп.

– Теперь о твоём значении: твоё место в Храме обозначено символом: один-пять! Держи его в тайне, если кто спросит, скажешь, что код тебе: один-шесть. Значение получишь по результатам испытания борьбой, в которой надлежит участвовать, твой номер в списке – семь-восемь! Ступай.

Сбоку в стене сразу открылась высокая узкая дверь, один-пять боком, с трудом протиснувшись, вышел в каменный длинный проход и пошёл за Смотрителем. Пройдя через большое количество каких-то тёмных коридоров, комнат, лестниц они, наконец, вышли в огромный зал, где на полу на плащах спало множество юношей. С двух боковых сторон стен не было и видно было звёздное небо, стоявшие повсюду колонны поддерживали крышу. Смотритель отвёл его к противоположной стене, показал свободное место на полу поклонился и ушёл. Один-пять расстелил плащ, с облегчением улёгся на него, поняв, что его не отправили домой, он принят, а остальное его сейчас не волновало, время всё покажет, и сразу крепко уснул.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Я от тебя всё ждал ответа.

– Моя душа чиста ранима.

– И это всё что знать хочу.

– Ты породил меня – Зачем?

Что Ты хотел постичь питая жизнь мою

Ведь я же враг Тебе!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Солнце уже поднялось над горизонтом, один-пять открыл глаза и ещё лежал некоторое время, размышляя над чем-то глядя в потолок, потом сел и облокотился спиной о стену. В зале было абсолютно пусто, но откуда-то из далека доносился шум, возбуждённые крики, восклицания. Он встал и пошёл к боковому краю зала, перед ним открылась бесконечная гладь спокойного и сверкающего на солнце моря. Внизу на песчаном берегу собралась толпа юношей вокруг Смотрителя, и все что-то возбуждённо обсуждали. Полюбовавшись некоторое время чудесным видом утреннего моря и солнца, он спустился по ступенькам во внутренний двор Храма, слева заметил столы и решив, что там кухня направился туда. Ему без лишних разговоров дали поесть, объяснили, что еда один раз в день с утра, на большее может не рассчитывать и указали, как спуститься к берегу, где определялись пары борцов.

Спустившись на берег, он даже не взглянул в сторону борцов, а сразу направился в другую – к морю и с наслаждением, нырнув в тёплую воду, поплыл. Выйдя на берег, один-пять какое-то время полежал на ещё прохладном песке рассматривая берег, когда заметил недалеко в стороне людей, которые на склоне что-то строили. По крутому склону он поднялся к ним. Это были садовники, которые на голых скалистых склонах выравнивали небольшие участки, засыпали их землёй, а затем выращивали овощи и фрукты для своих семей и Храма. Договорившись с ними один-пять принялся за работу, ему поручили выполнять самую тяжёлую и простую работу – носить камни, привозить на деревянной тележке издалека землю. Так он работал, пока солнце не зашло за горизонт. Вернувшись к Храму он увидел, как множество юношей толпится во дворе у вывешенных на колонне длинных списках, что-то бурно обсуждая между собой и споря. Один-пять, не обращая на них внимания, постоял некоторое время у стены, раздумывая над тем чем бы ему заняться, спать ещё не хотелось и, увидев в углу небольшую деревянную приоткрытую дверь, из которой пробивался тусклый свет, пошёл вдоль стены к ней. Это была большая Храмовая библиотека, за маленьким деревянным столом в глубине сидел совсем старый Смотритель и что–то писал на листе желтоватой бумаги. Войдя внутрь один-пять сразу остановился, поражённый увиденным и не веря своим глазам.

– Ты чего застыл на месте, как изваяние…, что-нибудь почитать хочешь?

– Ты… – немного оправившись и придя в себя один-пять прошёл внутрь и сел на деревянный табурет, не отрывая взгляда от старика, – откуда ты здесь, как ты здесь очутился? – он просто не верил в происходящее.

– Ты что, из библиотеки в городе за перевалом? – после некоторой паузы спросил старик.

– Да, я там служил.

– Так ты шесть-три-семь по-видимому, мой брат писал мне про тебя.

– Он… брат твой?

– Ну да…, мы близнецы, только в молодости нас разъединили…, теперь он служит там в библиотеке, а меня сюда определили, так с тех пор больше и не виделись, только пишем друг другу. – Он с любопытством смотрел на юношу. – А брат с большой теплотой о тебе отзывался, писал, что ты очень добрый и любознательный…, только вижу, что трудно тебе придётся здесь…, очень трудно. Ни когтей у тебя, ни клыков, да и кожа, смотрю, у тебя очень тонкая, чем биться будешь и защищаться, пока не вижу, но там видно будет, может я и ошибаюсь. Какой тебе плащ дали Хранители, не покажешь?

– Да вот этот, – один-пять снял с плеча свёрнутый плащ и передал его старику. Тот, отвернув уголок начал внимательно рассматривать по канту еле поблескивающие желтоватые точки, потом, свернув его обратно, вернул. Один-пять взял плащ, перекинул его снова через плечо, встал с табурета и стал рассматривать стоящие на полках книги, выбрав одну их них он снова сел на табурет и погрузился в чтение. Старик сидел неподвижно уставившись стеклянным взглядом в пламя стоявшей на столе свечи и лицо его как из воска не выражало ничего, только губы беззвучно что-то шептали. Так в молчании они сидели довольно долго. Во дворе уже стихло и наступила ночная тишина.

– «Итак, чего же я заслуживаю, будучи таковым?… Но вот уже время идти отсюда, мне – чтобы умереть, вам – чтобы жить, а кто из нас идёт на лучшее, это ни для кого не ясно, кроме бога», – шёпотом еле слышно пробормотал старик. Один-пять, оторвавшись от книги, недоуменно повернулся к старику, а тот неотрывно смотрел прямо ему в глаза. – Судья пришёл на Землю, судить он теперь будет всех, так и знай, никому нет теперь спокойной жизни, – старик ехидно засмеялся, коротко и нервно….

– Судья? – юноша решил, что старик немного не в себе, просто заговаривается.

– Время закончилось…, маятник остановился, завод кончился! Он опять, может быть, заведёт их, качнёт и всё сотрёт здесь, и памяти не останется, а захочет и не станет их заводить, а выбросит, как сломанный никому не нужный механизм…, то есть нас! – старик снова, но уже зло как-то, нервно смеялся, – ты знаешь, что такое время? Это просто часы…, да, обыкновенные часы из шестерёнок и пружинок…, с маятником… влево-вправо, влево-вправо…, все эти звёздные скопления, галактики, пульсары, чёрные дыры…, всё это просто точки, записанные на твоём плаще, а ты можешь их прочитать? Вот именно, и я не могу, так только что-то в общем виде. Память стёрта, приходим туда…, или оттуда и не помним ничего…, ничего, понимаешь? Совсем ничего! Тогда как мы можем что-то сделать или нарушить, сломать или…, кого он будет судить? За что? – Старик шёпотом нервно выкрикивал эти бессвязные фразы, обращаясь к юноше и зло глядя на него. Потом вдруг вздрогнул всем телом, как очнулся, – ты только не пугайся, ты тут совсем не причём, – глаза старика потеплели, лицо смягчилось и подобрело, – просто ждёшь, ждёшь… и вот, дождался…, чего-то страшно вдруг стало…. Прости глупого старика…, если можешь!

Старик встал и вышел в маленькую дверь, утопленную в стене. Была абсолютная тишина, юноша тоже встал, положил книгу на место и вышел во двор. Небо было полно звёзд, он постоял ещё некоторое время посередине двора, разглядывая их, потом, улёгшись на своё место в углу, он ещё некоторое время думал о словах старика – о времени: неужели оно может остановиться или сломаться, как обычные механические часы, о суде: кто будет судить, кого, зачем?

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– В сознании своём иду Я за мечтой