На злобу дня

у Энгельгардта в услуженьи был,

пока Жуковского не продали портрет.

Брюллов Тараса выкупил тогда:

восторженно его талант ценил.

…Дальнейшие же (вольные) года

украинской тот мове посвятил.

Но походя, для красного словца,

власть предержащих парубок ругал.

И не жалел “небесного Отца”,

в царе российском обретя врага.

Распоряженьем императора

Шевченко сослан был на службу в Орск,

подальше от вельможного двора,

и там теперь влачился “малоросс”.

Своим освобождением поэт

обязан академикам ТолстЫм,

из Академии художеств.

…Свет

столичный знал его не крепостным!

Тарас пижоном петербургским слыл,

художником, любителем искусств.

Хотя при этом – украинцем был

и нёс в душе непримиримый груз.

Почти две трети жизни он провёл

в России, где способности развил

(талант поэта здесь ведь и расцвёл)!

Но, видите ли, русских не любил…

P.S. Хотел бы добавить, что “Великий Кобзарь” сочинял как на украинском, так и на русском. И оба языка считал для себя родными. Ведь никто так много для него не сделал, как русские ценители его самобытности. Но за последующие после распада СССР годы на Украине имя Шевченко превратилось в знамя самостийности и обособленности от русского мира. Тарас Григорьевич, хотя обладал бунтарским и скверным характером, такого поворота в истории, уж точно, и не предполагал…

Он покинул свой дом под Донецком…

Я никогда не забуду того, много пережившего на своём веку, дедушку, вместе с которым наша команда ехала в одном вагоне, возвращаясь после первенства в Самаре в мае 2015-го года…

Он покинул свой дом под Донецком, два месяца назад разбомблённый украинскими силовиками. И всё, что нужно ему теперь, – повидать сыновей. Один у него живёт с семьёй в Самаре, а другой в Москве. Оба – военные врачи… И вот, из Самары сейчас он едет с нами в Москву.

Но, как только поезд тронулся, одна наша самая вредная девчонка взбрыкнула: не хочу ехать вместе со стариком в купе. И ушла с вещами в соседнее, буквально на головы другим спортсменкам.

Дед ни словом, ни взглядом тогда не подал виду, что заметил это. И потом, в пути, рассказывал мне, как дорог ему родной Донбасс, в который он уже, видимо, никогда не вернётся…

А меня с тех самых пор мучает совесть: за страну, которая когда-то была всем близкой, а нынче убивает соотечественников – только за то, что те думают и говорят на русском, – и за паршивку, обидевшую пожилого человека.

Про Украину

Украина – продажная девка!

Таковою была всю историю.

Но векАми держались там цепко

за Русь, матушкой звали которую!

Стала Польша сильна – повернулась

Малороссия к мамке спиною.

Перед шляхтою резво прогнулась,

стали все теперь – пани-панове!

Ляхи местный язык, украинский,

сделали неузнаваемым*.

Дух “москальский” поляки по-свински

выкорчёвывали, повально…

Силу в русском царе вновь увидели –

присягнули России на верность…

…И в Советском строю – не обидели