Глава рода

Я чудом успел подхватить статую Толстого и даже не выронил подаренную фигурку.

Ифрит же, за секунду до землетрясения превратился в огненный вихрь, заключив нас в кокон из пламени.

– Жжётся, – процедил я сквозь зубы, чувствуя, как кожу начинает всерьёз припекать. – Ы-ы-ы!

– Терпеть. Яд есть нектар! – казалось, со мной говорит пляшущее со всех сторон пламя.

Я покрепче стиснул зубы и зажмурил глаза, но всё равно увидел, как на ослепительно жёлтый песок упала кровавая простыня неба.

Огонь вспыхнул, и я, потеряв точку опоры, полетел вниз.

– Ы-ы…

Всегда боялся высоты, но тут ужас только начал подкатывать к горлу, как что-то мягкое сильно толкнуло меня в ноги.

Выронив статую из рук – прости, Ваня – я машинально перекатился на бок, выполняя страховку, и тут же осторожно прищурился.

По глазам резануло яркое солнце, и я увидел… прислонившуюся к двухметровому обелиску Рив.

– Ты просто не представляешь, как я рад тебя видеть, – сообщил я Рив, поднимаясь на ноги. – Может, сегодня без тренировки?

Амазонка задержала на мне внимательный взгляд, но ничего не ответила.

В руках она вертела обычный кинжал, и то и дело посматривала на трибуны.

Раньше меня трибуны как-то не волновали. Они были как бы покрыты «туманом войны», что ли?

Оттуда шёл гул, изредка доносился звон монет и редкие яростные выкрики, но эмоций я не ощущал – так, шумовой фон.

Сейчас, присмотревшись к трибунам получше, я увидел, что «туман войны» отполз чуть дальше, обнажив первый ряд.

– Рома?

Замершего на каменной скамейке Дубровского я узнал с первого взгляда. Вот только он был какой-то… разбитый?

– Я сейчас, – предупредил я Рив и статую Толстого, после чего бросился к Дубровскому.

– Ты как Ром? – а вот теперь я совершенно точно ощущал присутствие толпы.

Огромная живая масса бушевала за туманом, и я чувствовал, что как только он развеется, на арену обрушится водопад человеческих эмоций.

Дубровский молча посмотрел на меня и дёргано вытянул руку вперёд.

Вблизи он выглядел ещё более странно.

Во-первых, его безостановочно била мелкая дрожь, во-вторых, по вытянутой руке сначала пробежал комок мышц, затем волна огня, которая тут же осыпалась ледяными снежинками.

Я не ас по Одарённым, но при взгляде на Романа складывалось впечатление, что ещё немного, и он лопнет от переполняющей его силы.

– Давай помогу, – предложил я, касаясь его руки.

Бдыдыщ!

Стоило мне прикоснуться к Дубровскому, как моё тело пронзила вспышка боли, а я пришёл в себя в пяти метрах от каменного ограждения арены.

– Ого, – прошептал я, покосившись на Рив.

Амазонка молча пожала плечами и принялась чистить кинжалом ногти.

Я же, упрямо сжав зубы, пошёл к Роме.

Семь раз. Я смог подойти к нему семь раз.

Трижды меня било током – я не знаю, как по-другому назвать пробегающую по мне молнию.

Дважды прилетали огненные оплеухи, и после каждой мне приходилось отлёживаться на песке несколько минут.

Один раз меня провибрировало так, что я долгих десять минут валялся, пытаясь собрать мозги в кучу.

Было такое ощущение, будто меня нашинковали на тысячу маленьких форточников, хорошенько потрясли в миксере, и как попало склеили назад.

Ну а последний раз мне и вовсе прилетел ментальный удар такой силы, что я чуть не ослеп и впал в какой-то транс.

Видел своего учителя по литературе, который вместо того, чтобы проверять тетрадки и вести уроки, дрался с огромным скорпионом.

Видел нашего ОБЖешника с физруком в самой гуще настоящей войны.

Видел парящегося в баньке гнома, эльфа, который швырял в белок шишки и человека, драящего палубу.

Видел мчащего на велосипеде паренька, который, казалось, не замечал летящего на него грузовика

Видел какую-то группу людей, цепочкой поднимающихся по заснеженной горе.

Видел хромого археолога, с азартом счищающего песок с огромной плиты.

Видел внушительную фигуру космодесантника, который стоял на какой-то площади, а в него летели гранаты.

Видел выходящего из военкомата расстроенного парня с сумкой красного креста наперевес.

Видел… Бамц!

Прийти в себя мне помог брошенный Рив кинжал.

Не знаю, как она сумела так его метнуть, но кинжал врезался мне в лоб рукоятью, моментом вернув в здесь и сейчас.

– Спасибо, – пробормотал я, потерев место ушиба.

Интересно, сколько ещё таких сеансов нужно Дубровскому, чтобы справиться с поглощённой силой?