Я стал припоминать позавчерашнюю попойку. Ничего особенного в Гасси не появилось, все тот же кретин с рыбьей физиономией, что и всегда.
– Перемену? Нет, вроде бы не заметил. Конечно, во время этого ужина у меня не было возможности внимательно наблюдать за ним да еще подвергать все его действия всестороннему анализу, как это принято называть. Сидел он рядом со мной, мы болтали о разных разностях, но ведь вы понимаете, когда выступаешь в роли хозяина, приходится без конца отвлекаться: следишь, чтобы официанты вовремя подавали и наливали, чтобы все гости участвовали в разговоре… чтобы Китекэт Поттер-Перебрайт не передразнивал Беатрис Лилли… словом, сотня обязанностей. Так что я не углядел в нашем друге ничего необычного. Собственно, о какой перемене вы говорили?
– О перемене к лучшему, если только совершенство может стать еще совершенней. Вам никогда не казалось, Берти, что если у Огастуса и есть крошечный недостаток, так это некоторая застенчивость?
Я понял, о чем она.
– А, да, конечно, вы, безусловно, правы. – Мне вспомнилось, как однажды обозвал его Дживс. – Мимоза стыдливая, верно?
– Именно. Берти, а вы, оказывается, знаете Шелли.
– Вы так думаете?
– Гасси всегда представлялся мне нежным цветком, которому не выдержать суровых бурь жизни. Но с недавнего времени – это началось неделю назад, если быть точной, – он начал проявлять, наряду со свойственной ему восхитительной романтической мечтательностью, силу характера, о которой я и не подозревала. Мне кажется, он совершенно утратил свою робость.
– Да, черт возьми, вы правы, – подтвердил я, наконец вспомнив. – На этом ужине он произнес спич, да еще какой! И главное…
Я прикусил язык. А ведь чуть не ляпнул, что Гасси пил только апельсиновый сок и был трезв как стеклышко, не то что тогда в Снодсбери, где он вручал призы школьникам пьяный в стельку: к счастью, я вовремя смекнул, что эти подробности сейчас неуместны. Естественно, ей хочется забыть, как опозорился ее возлюбленный на церемонии.
– А нынче утром, – продолжала она, – он очень резко ответил Родерику Споду.
– Неужто?
– Серьезно. Они о чем-то заспорили, и Огастус посоветовал ему спустить свою голову в унитаз.
– Кто бы мог подумать!
Ну конечно, я ей не поверил. Ха, сказать такое Родерику Споду! Да в его присутствии, будь он тих как ягненок, даже боксер, допускающий любые приемы, оробеет и не сможет отлепить языка от гортани. Нет, она все выдумала.
Разумеется, я понимал, в чем дело. Она пытается оказать моральную поддержку своему жениху и, как все женщины, перегибает палку. Точно так поступают и молодые жены – они пытаются убедить вас, что в душе их Герберта, Джорджа, или как там их мужа зовут, таятся неисповедимые глубины, которых не заметит человек поверхностный и равнодушный. Увы, женщины не знают чувства меры.
Помню, вскоре после свадьбы миссис Бинго Литтл рассказывала, как поэтично ее муж описывает закаты – уж нам-то, самым близким его друзьям, известно, что эта дубина никогда в жизни не любовался закатом, а если ему и случилось по чистейшему недоразумению обратить внимание на вечернее небо, он наверняка сказал, что оно напоминает ему кусок хорошо прожаренного мяса, другого сравнения он бы просто не нашел.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: