Дживс, вы – гений! Ваша взяла, Дживс! Фамильная честь Вустеров

– Яхту?

– Да, сэр, яхту.

– Покинуть?

– Покинуть, сэр.

– Не ожидал я от вас, Дживс, – у меня даже голос задрожал, – что вы в такую тяжелую минуту придете глумиться надо мной. Каким же способом я мог бы покинуть эту проклятую яхту?

– Это легко устроить, сэр, если вы согласитесь. Конечно, возникнут некоторые неудобства…

– Дживс, – сказал я, – я готов подвергнуться любым временным неудобствам, за исключением протискивания сквозь иллюминатор, в котором я просто застряну навеки, лишь бы выбраться из этой плавучей тюрьмы и почувствовать под ногами твердую землю. – Я замолчал и в волнении посмотрел на него. – Вы правда не шутите? У вас в самом деле есть план?

– Да, сэр. Я не решился вам сразу его предложить, потому что опасался: а вдруг вам не понравится идея покрыть свое лицо ваксой.

– Чем-чем?

– Времени очень мало, сэр, и я решил, что пользоваться жженой пробкой нежелательно.

Я отвернулся к стене. Все, это конец.

– Слушайте, Дживс, – сказал я. – Вы перебрали.

Меня как будто ножом полоснули, это было куда страшнее безвыходного положения, в котором оказался я: мои подозрения подтвердились, блистательный ум, восхищавший всех столько лет, увы, деградировал. Я из деликатности сделал вид, что объясняю его болтовню о жженой пробке и ваксе состоянием подпития, однако в глубине души был убежден: малый сошел с ума.

Дживс кашлянул.

– Позвольте мне объяснить вам, сэр. Негры-менестрели уже заканчивают свое выступление и скоро уплывут с яхты.

Я сел. Надежда снова разгорелась, угрызения совести вонзились в меня, точно зубы молодого бульдога в резиновую косточку: как же я был несправедлив к этому великому человеку! Я начал понимать, что замыслил его могучий ум.

– Вы хотите сказать?..

– У меня есть баночка ваксы, сэр. Я захватил ее с собой, предвидя подобный поворот событий. Не составит никакого труда покрыть ею ваше лицо и руки, так что, если вы встретите мистера Стоукера, он примет вас за одного из этих негров-менестрелей.

– Дживс!!!

– Если вы согласитесь на то, что я предложил, сэр, мне кажется целесообразным дождаться, пока эти чернолицые музыканты уплывут на берег. После этого я скажу капитану, что один из них, мой добрый приятель, заболтался со мной и не успел на моторную лодку со всеми. Не сомневаюсь, что капитан позволит мне доставить вас на берег в маленькой лодке на веслах.

Я глядел на него с восхищением. Уж сколько лет я его знаю, казалось бы, лучше некуда, сколько раз он спасал и выручал и меня, и моих друзей, я знаю, что питается он в основном рыбой, так что его мозг наверняка состоит из сплошного фосфора, и все равно этот высочайший взлет интеллекта ошеломил меня.

– Дживс, – сказал я, – я уже не раз говорил вам, но с удовольствием повторю: вы – гений.

– Благодарю вас, сэр.

– Никто вам и в подметки не годится. Вы – единственный.

– Я стараюсь быть полезным, сэр.

– Думаете, прорвемся?

– Прорвемся, сэр.

– Берете план под свою личную ответственность?

– Да, сэр.

– Вы сказали, эта штука у вас с собой?

– Да, сэр.

Я плюхнулся на стул и поднял физиономию к потолку.

– Мажьте, Дживс, и не жалейте ваксы, чтобы вы сами меня потом не узнали.

Глава XIII

Лакей превышает свои полномочия

Должен признаться, я терпеть не могу истории, где автор все время перескакивает, пропуская огромные сюжетные куски, а вы извольте сами догадываться, что произошло в промежутке. Например, десятая глава кончается тем, что героя заманивают в логово преступников в подземелье и ловушка захлопывается, а в начале одиннадцатой он уже очаровывает всех светской любезностью на веселом балу в испанском посольстве. Поэтому, мне кажется, я должен самым подробным образом, шаг за шагом описать все перипетии приключения, в результате которого я оказался и на воле, и на свободе, – надеюсь, вы понимаете разницу.

Впрочем, когда за дело берется такой мудрый стратег, как Дживс, подобная необходимость отпадает, зачем попусту тратить время. Если Дживс взялся доставить вас из пункта А в пункт Б, например, из каюты на яхте старого хрыча Стоукера на берег возле вашего коттеджа, он вас просто туда доставит. И никаких трудностей, препятствий, никаких волнений, суеты. Описывать решительно нечего. Вы просто протягиваете руку, берете первую попавшуюся банку ваксы, мажете лицо, прогуливаетесь в свое удовольствие по палубе, неторопливо спускаетесь по трапу, сердечно машете на прощанье членам команды, которые в это время стоят возле борта и плюют в воду, садитесь в лодку и через десять минут, вдыхая прохладный ночной воздух, ступаете на берег. Ювелирная работа.

Я сказал об этом Дживсу, когда мы причалили к пристани, и он ответил, что это чрезвычайно любезно с моей стороны.

– При чем тут любезность, Дживс? Повторяю: ювелирная работа, я вами горжусь.

– Благодарю вас, сэр.

– Это я вас благодарю, Дживс. Однако что же теперь?

Мы отошли от пристани и сейчас стояли на дороге возле калитки моего сада. Тишина. Над головой сверкали звезды. Мы были наедине с Природой. Даже сержант полиции Ваулз и констебль Добсон не подавали признаков жизни. Выражаясь высоким штилем, Чаффнел-Риджис спал. Однако, взглянув на часы, я обнаружил, что всего начало десятого. Помнится, я страшно удивился. Испытав все сопряженные с пленом эмоциональные состояния и побывав на дыбе – позволю себе эту метафору – нравственных мучений, я думал, что прошло очень много времени, наверняка уже второй час, а то и больше.

– А теперь-то что, Дживс? – повторил я.

Я заметил на его породистом лице легкую улыбку, и она мне не понравилась. Конечно, я благодарен ему, он спас меня от участи, которая похуже смерти, но надо уметь держать себя в руках. Я смерил его надменным взглядом, как я это умею, и холодно спросил:

– Вас что-то рассмешило, Дживс?

– Прошу простить меня, сэр. Я не хотел этого показывать, но ничего не смог с собой поделать. У вас и правда не совсем обычный вид, сэр.

– У кого угодно будет не совсем обычный вид, если его намазать ваксой.

– Конечно, сэр.

– Даже у Греты Гарбо.

– Совершенно справедливо, сэр.