Две сказочные истории для детей

– Эй, вы!

Оба открыли глаза. В воде перед ними сидела зелёная Лягушка.

Лягушка проквакала:

– Здесь нельзя купаться.

– Жаль, – сказал Миловзор. – Почему же нельзя?

– Запрещается, – сказала Лягушка.

– Просим прощения, – сказала Прилепа. – Мы не знали, что это запрещено.

Они не знали! – съязвила Лягушка.

Каждому понятно, что это купальня для птиц. Разве вы птицы?

– Не думаю, – сказала Прилепа. – А сами-то вы разве птица?

– Это к делу не относится, – возразила Лягушка. – Сейчас речь идёт о вас.

– Видите ли, – миролюбиво сказала Прилепа. – В конце концов, я тоже сплю в Птичьем гнезде.

– Вот как? – сказал Лягушка. – Вам давно пора быть дома и высиживать ваши яйца.

Услышав такое предложение, Миловзор и Прилепа расхохотались.

– Сегодня вечером мы славно повеселились в саду! – говорили они друг другу. Перед сном Миловзор поцеловал Прилепу и даже не один раз. Потом она побежала к своему Птичьему гнезду, а он вернулся в свой Цветочный горшок. Там он улегся на спину. Но едва он улёгся, как услышал пение Прилепы. Ведь она пела каждый вечер и делала это для него.

Вот слова её песни:

Вот гнездо, а в нем Прилепа
Песню вечером поёт.
В этой песенке поётся,
Что в гнезде она живёт.
Для зверушек, для цветов
У неё мотив готов.
И всему известно саду,
Что в гнезде она живёт.

«Сейчас она уснёт», – успокоился Миловзор. Но едва он сомкнул ресницы, в дверь что-то стукнуло. За дверью оказалась Летучая мышь. Нервно трепеща крыльями, она прошептала ему на ухо.

– Как только взойдёт луна, извольте быть у Чайной беседки на экстренном собрании. Явка обязательна.

И она упорхнула. Но вернулась обратно и почти неслышно, как умеют только летучие мыши, шепнула на ухо:

– Совершенно секретно!

И с этими словами она исчезла в темноте, чтобы продолжить своё ночное оповещение.

Глава третья. Собрание у Чайной беседки

В неверном свете восходящей луны Чайная беседка казалась тенью на фоне других теней сада. Она была возведена на восьмиугольном основании и опоясана дощатыми перилами; на восьми высоких подпорках покоилась увенчанная шпилем крыша.

Миловзор понял, что приглашён в узкий круг избранных. Здесь были только солидные особы, а не какие-то там кузнечики и прочая садовая мелочь.

Наконец, из тёмной массы выдвинулся некий зверь и занял позицию перед деревянной лестницей. У зверя был один острый клык, рыжая шерсть и пушистый хвост. Это был Ласка.

– Как самый крупный из всех садовых хищников, – заговорил он, поднимая когтистую лапу, – я принимаю на себя руководство этим собранием. Положение серьёзное и достойное сожаления. Мы столкнулись с двумя проблемами, из коих одну ещё труднее решить, чем другую.

Начало не предвещало ничего хорошего, и всем стало не по себе. Ласка снова поднял лапу и заявил без обиняков:

– Садовый бог покинул наш сад. Он никогда больше к нам не вернётся, если мы, дамы и господа звери, не додумаемся до того решения, которое я имею честь вам сейчас предложить.

– Это верно, – сказал Миловзор. – Садовый бог удалился. Я сам видел, как он вскочил на ходу в подошедший трамвай. Но, может быть, он просто решил осмотреть новые зелёные насаждения перед ратушей?

– Это вопрос? – сварливо сказал Ласка. – Что ж, давайте разберёмся.

Собрание навострило уши.

– Нам сообщили, – объявил Ласка, – что Садовый бог отправился вовсе не к ратуше, а прямиком на главный вокзал.

– Как это верно! – воскликнуло собрание.

– Это так же верно, – подсказал Ласка, – как то, что сегодня в помещении вокзала прорастёт капустная грядка.

Собрание ответило глубоким вздохом.

– Садовый бог, – продолжил Ласка свои разоблачения, – подошёл к кассе дальнего следования и потребовал билет. На вопрос кассира: «Вам куда?» Садовый бог ответил: «Как можно дальше». На вопрос кассира: «Туда и обратно?» он, как нам стало известно из достоверных источников, дал нижеследующий ответ: «Ни слова о возвращении! Французская белка опять забыла заказать Овцу».

Всем присутствующим важным садовым особам было ясно, что это значит.

Дело в том, что по соседству жила Овца, которая являлась еженедельно, чтобы подстричь Английский газон. Но со временем память у Овцы ослабела, и она не помнила, когда кончается неделя и начинается новая. Приходилось каждый раз напоминать ей об этом. А это, в свою очередь, было обязанностью Французской белки, обитавшей во Французском саду, а также Английской белки, обитавшей в Английском саду, и Огородной белки, обитавшей в огороде. Все знали, что Французская белка пренебрегала своими обязанностями, и посмотрели на неё с укором.

– А! – воскликнула она. – Я есть tres maladif, нездоровый. Ты понимать? Boucoup de depit, les passereaux… Много воробей. Ты понимать?

– О белке поговорим потом, – вмешался в спор Миловзор. – Пусть лучше господин председатель сообщит нам, кто сообщил ему об ужасном заявлении Садового бога.

– Один свидетель, – сказал Ласка.

Кто именно? – потребовал ответа Миловзор.

– Причём здесь имя? – огрызнулся Ласка. – Один мой родственник.

– Какой родственник? – настаивал на своём Миловзор.

Ласка ужасно смутился. Некоторое время он извивался всем телом, прежде чем выдавил из себя: