Женщина-левша. Нет желаний – нет счастья. Дон Жуан

Они зашли навестить Бруно в его контору; из окна открывалась панорама города. Бруно сидел с ней и мальчуганом, читавшим книжку, в углу за столиком.

Поглядев на мальчика, Бруно сказал:

– Франциска считает, что Стефан в последнее время стал крайне замкнутым. Кроме того, он не моется. Франциска считает, что это…

Она:

– А что еще считает Франциска?

Бруно рассмеялся; она тоже улыбнулась. Но когда он протянул к ней руку, она отпрянула. Он сказал:

– Марианна.

Она:

– Извини.

Бруно:

– Я хотел только получше разглядеть твое пальто. Смотри, у тебя оторвалась пуговица.

Они замолчали с чувством безнадежности.

Бруно сказал мальчугану:

– Стефан, сейчас я тебе покажу, как я нагоняю страх на клиентов, которые ко мне приходят.

Он взял ее за руку и, с усмешкой поглядывая на мальчугана, продемонстрировал следующее:

– Прежде всего я загоняю свою жертву-клиента с его стулом в очень тесный уголок, где он чувствует себя беззащитным. И говорю с ним, придвинувшись к самому его лицу. А если это пожилой человек, – Бруно внезапно зашептал, – тогда я говорю совсем тихо, чтобы он решил, будто глохнет. Очень важно также носить определенного вида туфли, вот такие, например, на каучуке, как у меня: эти туфли – знак власти. И начищены они должны быть до солнечного блеска! Нужно добиться, чтобы ты излучал некую таинственность, и главное при этом – лицо, наводящее на посетителя страх.

Он сел прямо перед молодой женщиной и стал сверлить ее взглядом; при этом, опершись локтем о стол, он вытянул вперед руку и сжал пальцы в кулак, только большой палец торчал вверх, словно готовый воткнуться в собеседника. Все так же сверля ее взглядом, он скривил губы и заговорил:

– Я выписал из Америки специальную мазь: смазываю вокруг глаз, чтобы не моргать. Или смазываю вокруг рта, и у меня не дрожат губы. – Он тут же смазал какой-то мазью вокруг глаз. – Я сверлю взглядом собеседника, и это тоже мой знак власти. Надеюсь, благодаря этому я скоро стану членом правления. – Он продолжал сверлить ее взглядом, а она и мальчуган спокойно смотрели на него.

Наконец он махнул рукой, кончая показ, поднялся и сказал мальчугану:

– В следующее воскресенье мы пойдем в оранжерею, посмотрим насекомоядные растения. Или в планетарий! Там мы увидим Южный Крест, спроецированный на свод потолка, как на ночном небе, мы будто и вправду окажемся где-то в южных морях.

Он проводил их до двери; там он что-то шепнул Марианне на ухо. Она взглянула на него, покачала головой. После небольшой паузы Бруно сказал:

– Ничего еще не прояснилось, Марианна. – И выпустил их из конторы.

Оставшись один, он ударил себя кулаком в лицо.

Молодая женщина и мальчуган вышли из здания на тихую улицу и, ослепленные ярким блеском зимнего дня, зажмурились. Они пошли к центру города по улице с интенсивным движением, на правой и левой стороне которой высились здания банков, отражаясь одно в другом. У светофора мальчуган передразнил фигурку на стекле, появившуюся сперва на сигнал «стойте», потом на сигнал «идите». На улице, открытой только для пешеходов, он останавливался у каждой витрины, и ей, уже пройдя вперед, приходилось ждать его. Она даже несколько раз возвращалась и оттаскивала его от витрин. Через каждые два-три метра были расклеены плакаты с призывом покупать вечерний выпуск одной из массовых газет – на всех плакатах повторялся один и тот же призыв. Уже смеркалось, когда они перешли мост через реку; движение здесь было очень оживленным. Мальчик что-то ей говорил. Но она сделала ему знак, что ничего не слышит, он кивнул и замолчал. Они шли в сумерках вдоль реки, мальчуган шагал в совсем другом ритме, чем она; он то резко останавливался, то убегал далеко вперед, и ей приходилось то ждать его, то даже догонять. Какое-то время они шли рядом – она настойчиво показывала мальчугану, что надо шагать более равномерно, молча, только жестами поощряла его. Но когда он вдруг отошел от нее и, едва различимый в неверном свете, уставился на какой-то куст, она сильно топнула ногой, и тут у нее отлетел каблук. Двое парней прошли едва не впритирку к ней и рыгнули ей в лицо. Они вошли в общественную уборную на берегу, и ей тоже пришлось зайти туда с мальчуганом, который не решался войти один. Они заперлись в кабине; она прикрыла глаза и спиной прислонилась к двери. Над стенкой, отделяющей соседнюю кабину, – а стенка не доходила до потолка, – внезапно появилась мужская голова, мужчина подпрыгнул раз – и еще раз. Потом его ухмыляющаяся физиономия показалась у ее ног: стенка не доходила и до пола. Она выскочила с мальчуганом из уборной и убежала, хромая из-за сломанного каблука. Проходя мимо окон квартиры на первом этаже, где уже включили телевизор, они увидели, как по экрану пролетела огромная птица. Старая женщина упала посреди улицы, лицом вниз. Два человека, чьи машины столкнулись, подбежали друг к другу, один попытался стукнуть другого, а тот его только крепко держал.

Был уже вечер, молодая женщина и мальчуган стояли посреди города, между двумя высотными зданиями банков, у ларька-закусочной, где мальчуган ел крендель; шум на улице стоял такой, словно со всех сторон надвигалась катастрофа. К ларьку подошел, скрючившись, какой-то человек и, прижимая руку к сердцу, попросил воды, чтобы запить таблетку. Он присел тут же на тротуар, сжался в комок. Из всех церквей несся колокольный звон, мимо промчалась пожарная машина, за ней множество машин «Скорой помощи» с синими мигалками и сиренами. Синие блики скользнули по лицу молодой женщины; на лбу у нее блестели капельки пота, губы потрескались и пересохли.

Поздно вечером она стояла у себя дома, в большой комнате у длинной глухой стены, куда не падал свет лампы, висевшей над письменным столом. Кругом царила великая тишина; где-то вдали слышался собачий лай. И вдруг – телефон; она подождала, чтобы он позвонил раз-другой. Тихо ответила. Издатель сказал по-французски, что сегодня у нее какой-то странный голос.

Она:

– Быть может, оттого, что я как раз работаю. Я уже замечала, у меня при этом меняется голос.

Издатель:

– Вы одна?

Она:

– Со мной сын, как всегда. Он спит.

Издатель:

– Я тоже один. Сегодня такая ясная ночь. Мне отсюда видно очень далеко – вплоть до самых холмов, где вы живете.

Она:

– Я хотела бы увидеться с вами днем.

Издатель:

– А вы, Марианна, в самом деле такая работящая? Или бездельничаете в своей глуши?

Она:

– Мы со Стефаном были сегодня в городе. Он меня не понимает: восхищается высотными зданиями банков, бензоколонками, станциями метро.

Издатель:

– Быть может, и впрямь существует какая-то новая красота, которую мы еще не в состоянии увидеть. Я тоже люблю город. С плоской крыши нашего издательства виден вдали аэропорт, где садятся и взлетают самолеты, но их не слышно. Возникает приятная картина, затрагивающая глубинные струны моей души. – После небольшой паузы: – Что вы собираетесь сейчас делать?

Она:

– Красиво одеться.

Издатель:

– Значит, мы с вами все-таки встретимся?

Она:

– Я оденусь красиво и буду еще работать. Мне вдруг так захотелось.

Издатель:

– Вы принимаете таблетки?