Норвежские сказки

Два мальчугана и три тролля[8]

В Гудбранд-долине жили в старину бедняки, муж с женой. Ребят у них была куча, и двух сыновей-подростков приходилось посылать побираться по соседству. Мальчуганы знали как свои пять пальцев все окрестные дороги и тропинки.

Раз собрались они в долину Ге, но пошли туда в обход, по тропинке, через болота, – им хотелось по пути заглянуть в хижину к птицеловам-сокольщикам, посмотреть на соколов и поглядеть, как ловят птиц. Дело было поздней осенью, и все пастухи и пастушки уже вернулись из гор со своими стадами, так что в горах мальчуганам нечего было надеяться найти приют или поживу. Вот и побрели они в долину Ге, куда вела песчаная тропа, протоптанная скотом. Наступили сумерки, и мальчуганы сбились с тропы, не нашли и жилья птицеловов и не успели оглянуться, как очутились в чаще Бьельстадского леса. Увидав, что им не выбраться скоро, они принялись срезать ветви, развели огонь и сколотили на скорую руку шалаш, – у них был с собой топорик; потом набрали мху да вереску и устроили себе подстилку для спанья. Только улеглись, слышат – кто-то фыркает и сопит около. Мальчуганы насторожились: кто бы это, зверь или лесной тролль? Тут засопело еще громче, и послышался голос:

– Чую христианскую кровь!

– Господи, спаси нас! Что нам делать? – сказал младший из братьев.

– Ты стой себе под сосной и готовься забрать наши сумы да удрать, когда завидишь их, а я возьму топор! – сказал старший.

В ту же минуту увидали мальчуганы троллей, таких толстых и огромных, что они головами хватали до верхушек сосен. Но у всех троих был только один глаз; они им пользовались по очереди. Во лбу у каждого была дырка, в нее-то они и вставляли глаз и придерживали его рукой. Тот, у кого был глаз, служил вожаком для остальных, которые держались за него.

– Улепетывай! – сказал старший младшему братишке. – Но недалеко; посмотри, что будет! Глаз у них сидит высоконько, так им и не увидать, как я подкрадусь к ним сзади.

Вот младший давай бог ноги, тролли за ним, а старший забежал сзади них да как хватит топором последнего тролля по ноге. Тот взвыл благим матом и так перепугал вожака, что тот споткнулся и выронил глаз. А мальчуган не промах – хвать! – и подобрал глаз; величиной он был с две чашки и такой светлый, что, хоть кругом стояла темная ночь, мальчугану сквозь него светил ясный день.

Когда тролли поняли, что это мальчуган стащил у них глаз, да еще изувечил одного из них, они принялись грозить ему всякими бедами, если он сию же минуту не подаст им глаза.

– Не боюсь я вас, тролли, и ваших угроз! – сказал мальчуган. – У меня у одного три глаза, а у вас троих ни одного, да еще двоим надо тащить третьего.

– Если ты сейчас же не отдашь нам глаз, мы превратим тебя в дерево, в камень!

– Уж больно вы прытки! – сказал мальчуган. Его не испугать было ни хвастовством, ни колдовством, и он пригрозил им, если они не оставят его в покое, перерубить ноги всем троим – пусть себе ползут тогда, как гадюки!

Тролли перетрусили и принялись всячески умасливать его, чтобы он отдал им глаз; обещали ему и золота, и серебра, чего хочет. Да, это дело другое! Но мальчугану все-таки было желательно сначала получить золото и серебро, он и объявил, что один из троллей должен сходить домой и принести столько золота и серебра, чтобы мальчуганы могли набить битком обе свои сумы, да еще два добрых стальных лука в придачу, – тогда и получат свой глаз.

Тролли разохались – ни один не мог идти без глаза; потом один таки догадался, принялся звать свою жену. Немного погодя жена откликнулась из скалы, далеко к северу от того места. Тогда тролли крикнули ей, чтобы она пришла с двумя стальными луками и ведрами, полными золота и серебра. Она не заставила себя долго ждать, но как узнала, в чем дело, тоже принялась грозить мальчугану всяким колдовством. Но тролли были уже так напуганы, что стали упрашивать ее поостеречься, – чего доброго, этот скверный комар и у нее стащит глаз! Тогда она швырнула на землю луки, золото и серебро и помчалась домой с троллями. С тех пор никто и не слыхал, чтобы тролли бродили по этому лесу да разнюхивали, не пахнет ли где христианской кровью.

Рассказы охотника Матиаса[9]

В один прекрасный день, в субботу, в ноябре месяце 1886 г. пришел я к своему доброму товарищу, помещику в Нитте-долине. Давненько я не бывал у него, и так как он был не из тех людей, которые забывают старых приятелей, то мне пришлось у него и отобедать, и напиться кофе, что было очень кстати после двухчасовой прогулки из города. Только что отпили кофе, явились еще гости из пасторских домочадцев, и, по обычаю, подали пунш. Беседа так оживилась, мы так усердно прикладывались к чаркам, а я кроме того так загляделся на голубые глазки хозяйской дочки, что чуть не забыл об уговоре быть в воскресенье на охоте в Гьёрдруме. Солнце уже стало садиться за скалы, и если я хотел дойти до места прежде, чем люди успеют улечься спать, то нечего было и думать идти обычной, длинной дорогой, сперва на церковь в Дале, потом лесом и плохой дорогой через болотистую луговину, которая теперь должна была быть еще хуже, кочковатее от ноябрьских холодов; я и пошел на новую просеку в лесу, к ближайшей лесной хижине на горном кряже, повыше церкви. Там я захватил старика охотника Матиаса, а тот сейчас вызвался проводить меня ближайшей тропой через кряж. Сборы его были недолги: заложил за щеку жвачку – и готово.

Вечер выдался чудесный. На западе еще горела зимняя вечерняя заря. Легкий морозец сообщал воздуху ту приятную свежесть и чистоту, которые так красят у нас ноябрьские дни. От ручейка подымался пар и оседал инеем на деревьях, превращая ветви в серебряные кораллы.

Шли мы бойко, и у старика после доброго глотка из моей дорожной фляжки развязался язык.

Болтал он обо всем: об охоте и охотниках, о том, как несуразно выходит, что Оле Медник из коренных гьёрдрумцев позволяет себе вдруг ставить свои западни для птиц в Сольберге; потом он поведал мне о девятерых медведях, которых он, Матиас, будто бы застрелил, и еще многое, – всего и не припомнишь.

Когда мы наконец спустились в долину, дневной свет совсем погас, только месяц, как раз вставший на горизонте, бросал свой неровный свет на вершины деревьев. Проходя мимо опустелой пастушьей хижины, мы наткнулись, должно быть, на свежий заячий след, так как собаки начали рваться с веревки.

– Ну, теперь держись, веревка! – сказал Матиас, изо всех сил сдерживая свору. – Тут что-то неладно.

– Пожалуй, ты прав, – сказал я. – Темновато, а будь луна повыше над лесом, вот залились бы!

– Да, да, пожалуй! – продолжал он, опасливо оглядываясь на горную площадку. – Но, говорят, лесная дева держится в этих местах в эту пору.

– Вот как! Уж ты не видал ли ее?

– Нет, в этих местах ни разу не случилось.

– А где же? – полюбопытствовал я. – Так ты вправду веришь в злых духов?

– Как же мне не верить, коли об этом в Писании сказано? – ответил он. – Когда Господь низверг с неба падших ангелов, некоторые угодили в самый ад. Но те из них, которые были не так уж грешны, остались в воздухе, в воде и под землей. Да и я сам часто слыхал и видал кое-что в лесах и в полях.

– Так расскажи же, Матиас! Дорога дальняя! – попросил я.

– Коли хотите, расскажу! – И Матиас начал: – В первый раз, как мне пришлось познакомиться с лесной девой, было мне всего лет восемь-девять, а случилось это на большой дороге между Бьёрке и Му. Я шагал по дороге, – отец куда-то послал меня, – вдруг, посреди болота направо от дороги, вижу, идет девушка, красивая такая. Вот как сейчас гляжу на нее. Светло тоже было, как теперь. На ней была темная юбка, на голове светлый платок, и такая она была красивая! А шла себе посередине болота, точно и дела ей не было ни до трясины, ни до окон. Я все смотрел на нее, пока шел по дороге; потом мне пересек дорогу горный кряж и закрыл ее от меня. Тут мне и пришло в голову, что неладно же человеку шлепать по болоту; надо взойти на кряж и окликнуть ее, сказать, что она сбилась с дороги. Я взобрался на кряж – ан впереди только один месяц, да на болоте вода поблескивает. Тут-то я и сообразил, что это была лесная дева.

Хотя мне лично и сдавалось, что тут можно было допустить и иные предположения, я предпочел оставить их про себя, предвидя, что мои доводы не поколеблят веры Матиаса, а только завяжут ему рот, и я лишь спросил его, не видал ли он еще чего-нибудь в этом роде.

– Еще бы! Чего-чего я не навидался, не наслыхался тут в лесу и в поле! – сказал Матиас. – Не раз слыхал, как тут кто-то клялся, лопотал, пел; слыхал и такую чудесную музыку, что и не описать. А раз я пошел на тетеревов – так, должно быть, в конце августа, потому что черника уж поспела и брусника чуть закраснелась, – и сижу возле самой тропинки меж кустов, так что мне всю тропинку видно и еще небольшую ложбинку в кочках да в вереске; там же внизу было много темных овражков. Вот слышу, тетерка закудахтала в вереске, я начал подсвистывать и думаю: «Только бы ты показалась, тут тебе и конец». Только вдруг слышу позади себя на тропинке шорох какой-то. Оглянулся – по тропинке двигается старик и – такое чудо! – как будто с тремя ногами, – третья-то болталась между двумя другими. И сам он не шел, а точно плыл по тропинке; плыл-плыл и скрылся в одном из овражков. Я сейчас же догадался, что не я один видел его: из-за кочки выглянула тетерка и, вытянув шею и наклонив голову набок, начала подозрительно коситься в ту сторону, где скрылся старик. Но я тут зевать, конечно, не стал, живо приложился и – бац! Она растянулась и забила крыльями.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Как «датский Мольер» Людвиг Хольберг, так и даровитейший юморист-сатирик Йохан Вессель – оба были норвежцами по рождению.

2

Сигнатурка, сигнатура – ярлык с копией рецепта, прилагаемый аптекой к лекарству. (Прим. ред.)

3

Девица; ныне наименование для девушек простого сословия (более изысканное наименование – фрекен), в старину же применялось ко всем незамужним женщинам вообще. (Прим. перев.)

4

Старинный народный норвежский танец. (Прим. перев.)

5

Сравнительно не так давно в скандинавских странах сохранялся еще старинный обычай, что ночные уличные сторожа ежечасно пели стихи, приноровленные к каждому часу, начиная с десяти вечера, «часа отхода ко сну».

6

Дух сна, соответствующий датскому Оле – Закрой Глазки, описанному в сказке Андерсена. (Прим. перев.)

7

Дель – обитатель долины; от слова Dal – долина.

8

Тролли – олицетворение темных сил природы; различаются тролли лесные, горные, подземные, морские. (Прим. перев.)

9

В переводе А. и П. Ганзен сказка называлась «Рассказы охотника Матвея», название «Рассказы охотника Матиаса» из перевода С. М. Макаровой: Норвежские сказки П. Хр. Асбьёрнсена, Санкт-Петербург, Москва: т-во М. О. Вольф, ценз. 1885. (Прим. ред.)