Л.П. Берия и ЦК. Два заговора и «рыцарь» Сталина

© Балаев П. Г., 2025

Предисловие автора ко второму изданию

Как показывают результаты последних президентских выборов в России, весьма и весьма велика вероятность того, что в 2026 году мы с вами станем свидетелями исторического – для мирового коммунистического движения – события.

Я не победу Путина на этих выборах имею в виду, а результат единого кандидата от левых сил Николая Харитонова – чуть более 4 % голосов. Учитывая тот факт, что результаты голосования за кандидатов в президенты достаточно точно всегда коррелировались с результатами голосования за партии при выборах в Государственную думу, то вероятность того, что КПРФ не наберёт в 2026 году 5 % голосов избирателей и утратит статус парламентской партии, – вполне может стать реальностью. Более того, процессы разложения в самой этой «коммунистической» партии зашли настолько далеко, что есть реальность провалиться на выборах и с трёхпроцентным барьером, установленным для получения бюджетного финансирования зарегистрированных политических партий. А это гарантированно приведёт к практически полной ликвидации всех организационных структур, всех ячеек КПРФ: мы с вами уже были свидетелями, как руководители организаций КПРФ разного уровня судились со своим руководством из-за зарплаты (коммунисты в судах буржуазного государства судились с руководителями своей партии по поводу зарплаты!!!). А если эта шваль лишится бюджетного финансирования, то она просто-напросто разбежится, как крысы. История КПСС на этом окончательно закончится, придёт к своему финалу. Завершится история самого масштабного и подлого предательства, какое только знало человечество.

Да, русским коммунистам выпала честь первыми в мире создать государство трудящихся. Но и русским оппортунистам выпала честь (правда, сомнительная) уничтожить первое в мире государство диктатуры пролетариата и утянуть за собой в трясину тех, кто не смог вырваться из-под их влияния – социалистические государства Восточной Европы.

У этого предательства было много этапов. Первая, неудачная, попытка троцкистского заговора, ликвидированная в 1937 году. И вторая: подготовка условий для троцкистского реванша и внутрипартийный переворот на первом же после XIX съезда КПСС октябрьском Пленуме ЦК. Даже, объективней и точнее, переворот произошёл уже на XIX съезде КПСС, когда был избран Центральный Комитет, большинство которого составило антисталинскую коалицию.

Всё-таки, госпожа Клио – женщина довольно креативная. Так сложилось, что ВКП (б), получив по инициативе сталинской группы новое название, с целью протолкнуть в Устав вместе со сменой названия изменения, которые могли привести к новой партийной чистке, – тут же прекратила своё существование, как коммунистическая партия. КПСС с первого дня – партия троцкистов-оппортунистов.

Этапы предательства оппортунистов: убийство Сталина; отстранение от руководства партией его соратников; возникший, как результат грызни за власть в троцкистской группировке заговор Берии против группировки Хрущёва… И то, что мы с товарищами называем бериеадой (на уровне пошлейшего анекдота исторический конструкт, восхваляющий Берию, как верного сталинца и лучшего менеджера XX века), – тоже этап того же троцкистского гниения. Идеологи КПСС, уже разваливавшейся на КПРФ и целую кучу ошмётков помельче, выдвинули тезис о том, что «антипартийная группа», настоящие соратники Сталина, сцепились в борьбе за власть с хитрым Хрущёвым, и хитрый Хрущёв их переиграл (таким образом, «антипартийцев» представили недалёкими интриганами-лузерами). И этот тезис стал основой для создания бериеады, в которой Лаврентий Павлович – единственный и верный рыцарь Сталина, в одиночку пытавшийся продолжить его дело… отстранения партии от власти.

Интересно, что господин И. И. Никитчук, член ЦК КПРФ, один из высших её руководителей, прочитав эту книгу в первом её издании, назвал меня клеветником, он за Берию обиделся. Жаль только, что Никитчук не дожил до того, как дело, за которое Берия боролся, свершилось. Ещё одни парламентские выборы, и КПРФ, наследница КПСС, совсем будет от власти отстранена. История марксизма и коммунистического движения в России завершает свой виток.

Когда писалась эта книга, мы с товарищами были ещё членами Коммунистического Движения имени «Антипартийной группы 1957 года», эта книга и писалась мною по заданию Движения. В октябре 2024 года на основе нашего Движения была создана Российская Коммунистическая Партия (большевиков), через 72 года после XIX съезда КПСС мы объявили о воссоздании в России большевистской партии. История марксизма и коммунистического движения в России начинает новый виток. Когда-то Владимир Ильич Ленин сказал, что победа рабочего движения возможна только после разгрома социал-демократии, предавшей рабочих. В наше время победа коммунизма возможна только после разгрома левого движения, перехватившего знамя оппортунизма у социал-демократии. Бериеада – один из камней, одна из опор в идеологическом фундаменте российского левого движения. Я надеюсь, что у читателей этой книги не останется никаких иллюзий насчёт наших левых. Книга, по сути, не столько про Берию, сколько о создателях этой пошлости – «лучший менеджер XX века», о том, что пытались скрыть этой безобразной в своей наглости ложью.

Предисловие издательства ко второму изданию

В этом издании исправлены опечатки и ошибки, добавлен текст «Предисловие ко второму изданию», изменена обложка книги, внесены небольшие редакторские правки в текст. Добавлены ссылки на источники [указаны в квадратных скобках]. Тексты цитат и документов, за исключением документов в приложении, выделены курсивом; текст в документах, выделенный курсивом, заменён на подчёркнутый. Все неоговоренные выделения в цитируемых текстах принадлежат источнику. Все изменения и дополнения согласованы с автором.

К читателю

Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому ещё дородности Ивана Павловича…

Уважаемый читатель, прошу прощения, что я начинаю эту книгу со вступления, напрямую как будто бы не относящегося к её непосредственной теме. Но поверь, это необходимо, я позволю себе отнять совсем немного твоего времени.

Дело в том, что после выхода первых трёх моих книг мне на почту пришло много отзывов. И положительных, таких, которые воодушевляют продолжать то, чем я занимаюсь, и, разумеется, отрицательных. Даже ругательных, с явным намерением оскорбить. Что тоже хорошо, значит, кое-кого задел за живое.

Довольно много было и отзывов с советами, как мне писать, чтобы повысить уровень своей популярности. Люди от всей души и доброго сердца предлагают мне собственные рецепты, что я ценю. Кое-что я учитываю, благодарю за советы.

Но довольно большой массив рекомендаций отвергается, и есть необходимость объяснить причины.

Так, один из читателей посетовал, что несмотря на то, что я пишу очень читабельно, текст буквально проглатывается, но грешу использованием такой лексики, с которой ему неудобно порекомендовать мои книги своей дочери, студентке исторического факультета университета. Вот честно, я долго даже не мог сообразить, как этому товарищу лучше ответить. Потому что ни единого нецензурного слова в моих книгах элементарно нет. Если родители каких-то студенток в них видят что-то такое, что может пагубно отразиться на нравственности дочерей, то остаётся рекомендовать только «Спокойной ночи, малыши»! Только это! Больше таким студенткам даже по телевизору ничего нельзя смотреть.

Я прошу этого читателя на меня не обижаться. Понимаю, кто у него сформировал такое мнение, ведь его формируют так, что человек, даже не видя в книге ни одного нецензурного слова, начинает на полном серьёзе думать, что именно такие слова в ней есть.

В первых двух книгах я довольно резко прошёлся по политику и писателю Николаю Викторовичу Старикову, отчего его клиентура и стала разбрасывать по сайтам интернет-магазинов и форумам обвинения в мой адрес в использовании специфической лексики.

Признаюсь, что резких слов и выражений господин Стариков получил в свой адрес от меня с лихвой. Он в одном из выступлений даже высказался с явным намёком в мою сторону, что не рассматривает в качестве серьёзных оппонентов тех, кто позволяет себе оскорбительные выражения в его адрес.

Вообще этот господин своей обидчивостью похож на ребёнка-ябеду, который бегает по детскому садику и обзывает малышню письками (не думаю, что этого слова студентки от родителей не слышали), а когда его самого назовут попой, то он скачет жаловаться воспитательнице.

Сам Николай Викторович ничуть не стесняется клеить на своих противников оскорбительные ярлыки. Можно ему напомнить, что он однажды в своём блоге придумал номинировать на премию имени Геббельса тех, кого принято у него называть либералами. И всё нормально, никакого смущения. Конечно, Николай Сванидзе эту премию от Старикова получил заслуженно. Но когда о нём самом пишут, что он тоже брешет не хуже Геббельса, то делает вид оскорблённой невинности.

Опровергнуть обвинения Балаева у него не получается, так он выбрал себе амплуа обиженной курсистки.

Следующая претензия ко мне: отсутствие в книгах ссылок и библиографии. По мнению ряда читателей, если я устраню этот недостаток, то мои работы будут иметь более научный вид, что послужит им только на пользу. Надо сказать, что эти советы я стал получать уже после выхода первой книги, но их проигнорировал. И некоторые люди не понимают, почему я так упорно не хочу придавать своим книгам «научный» вид.

Да потому, что я пишу не диссертации для научного совета, а историко-публицистическую литературу для массового читателя. А так как я читателя уважаю, то отношусь к нему так же, как хотел бы, чтобы и ко мне относились как к читателю другие писатели-публицисты. Чтобы не дурили меня «научностью», а писали читаемые тексты, не забитые ссылками и сносками, и с обоснованием прямо в тексте. Прямо в тексте книги должны указываться источники и цитаты, сведения из этих источников (издательство «Русский замысел мироустройства» объединило два этих подхода к ссылочному аппарату: теперь источники приведены как в самом тексте для удобства читателя, так и даны сноски на библиографию, составленную списком в конце книги, для тех, кто привык к «научному виду» – прим. ред.).

Извините, но излагать своими словами какие-то сведения, а для их подтверждения отправлять читателя к номеру ссылки, по которому нужно находить источник этих сведений, – на мой взгляд, проявление неуважения к человеку, который заплатил деньги за публицистическую книгу.

Разве часто обычный читатель проверяет автора по ссылкам? Часто он интересуется тем, что можно прочесть в работах, на которые ссылается автор, приведя в конце книги библиографию?

Вот есть у нас в стране такой вполне квалифицированный читатель и признанный интеллектуал, как Анатолий Вассерман. Он прочёл труд Юрия Мухина «Убийство Сталина и Берии». Там ссылок! Вау! А библиография! И Вассерман шёл по ссылкам и сверял с ними то, что написал Мухин?

Извините, но если бы он действительно проверял Мухина таким образом, то ни в жизнь не стал бы пропагандировать «Убийство Сталина и Берии» как серьёзное исследование, хотя именно так он и поступил. Вот и в этой книге вы и увидите, как Ю. И. Мухин использовал «научный» вид своего, так сказать, исследования, чтобы одурачить людей. Я покажу вам это наглядно. Увидите, что утверждения автора не соотносятся с тем, на что он ссылается. Но зато – научный вид!

Понимаете, ссылки, список использованной литературы – это дел на 5–6 часов. И книга обретёт «научный» вид. А оно вам надо? Может, удобнее прямо в тексте прочесть – откуда сведения? Ведь правда же? И автору в таком случае приврать намного труднее.

По большому счёту, значимых претензий ко мне больше не поступало. Надеюсь, что вы поймёте всё правильно, когда я буду называть вещи и оппонентов теми словами, которые они заслужили, поймёте, что псевдонаучный вид в публицистике – это способ одурачивания читателя.

В конце концов, мне можно приделать «губы Никанора Ивановича», но тогда я буду не Петром Григорьевичем Балаевым, а Никанором Ивановичем Балаевым. Согласитесь, что лучше остаться самим собой. А стремиться понравиться всем – это, во-первых, совершенно бесплодное занятие, во-вторых, человек, который стремится к этой цели, – самое отвратительное существо на свете. Всем на свете не может нравиться даже апельсин на прилавке магазина.

И вообще, если бы я больше всего был озабочен популярностью (хотя она нужна любому писателю, иначе проще сразу в печку рукопись выкидывать), эту книгу, которую вы сейчас держите в руках, писать не стоило бы. Получается так, что я свою популярность, вернее, возможность того, что уже ставшие популярными в области исторической публицистики авторы и медийные персоны удостоят меня своим благосклонным мнением, своими же руками уничтожаю.

После первой книги «Анти-Стариков. Почему история всё-таки наука» некоторые фигуры и в самом деле обратили на меня своё благосклонное внимание. Стали ждать продолжения. Второй книгой из этой серии я их немного ошарашил. Не ожидали, что я о Брежневе и его времени именно так… А уж после «Клим Ворошилов. Первый маршал страны Советов», в которой я заявил, что история Коммунистической партии Советского Союза завершилась на XXII съезде КПСС, со мной прервали общение почти все из кодлы наших «историков».

Их можно понять. Они же столько «научных» трудов написали, к примеру, о советско-финской войне, в которых, как хорошо обученные попугаи, друг за другом повторяли про неудачное начало этой войны и как потом советские военачальники за ум взялись и победили. И почти все ссылались на выступление Сталина на военном совещании по итогам войны. А тут им показывают пальцем, что в этом выступлении Сталина нет ничего о неудачном этапе. То наступление и первый штурм линии Маннергейма были на самом деле только разведкой боем финской обороны, заранее спланированной «неудачей». Вот прямо так в записи речи Иосифа Виссарионовича и сказано.

И куда теперь девать всю ставшую макулатурой военно-историческую литературу об этой войне, если вдруг признать, что Балаев не сам всё за Сталина придумал, а только прочёл и сообщил публике, что написано в речи Сталина?

Естественно, в такой ситуации удобнее сделать вид, что если в книге нет ссылок и списка использованной литературы, то она ненаучна, а этим «историкам» не стоит спешить переносить свои сочинения с полки в мусорную корзину.

А уж то, что вы сейчас прочтёте о Л. П. Берии, о политических процессах, которые происходили в СССР в последние годы жизни Сталина и сразу после его смерти, а ещё больше о том, какими методами и способами из Берии сотворили верного продолжателя дела Сталина… Собственно говоря, эта книга больше не о Берии, а о некоторых очень известных писателях-историках.

Приготовились к скандалу? Тогда начинаем.

Глава 1. О педагогике и Н. К. Крупской

Да, именно с педагогики – точнее, с советской педагогической системы и Надежды Константиновны Крупской – всё и началось. Именно изучение истории советского образования, роли в ней Н. К. Крупской, её загадочной смерти, стало толчком для пересмотра и роли Л. П. Берии в истории СССР, как бы это ни показалось странным на первый взгляд. Вот мы с вами и начнём с педагогики и педагогов.

Знаете, что чаще всего встречается в письмах ко мне моих читателей? Почти каждый читатель с высшим образованием начинает переписку со мной стандартно: я в школе и в институте по истории имел «отлично», но то, что вы пишете, для меня неожиданно.

Естественно, это письма не профессиональных историков. С теми у меня особые отношения, вызванные тем, что я многих из них называю проходимцами. Я не ругаюсь с исследователями пирамид и древних курганов. С ними пусть разбираются Фоменко с Носовским. Мой раздел – новейшая история.

И институты заканчивали мои ровесники. Те, кто моложе, учились, если говорить о высшем образовании, в университетах и академиях. Институты остались только на месте бывших факультетов. Так, в Дальневосточном государственном университете в мою студенческую молодость был юридический факультет, а дюжину лет назад профессор юридического уже института ДВГУ в бане предлагал мне поступить к ним сразу на третий курс и получить диплом, даже не появляясь на экзаменах.

Профессиональные историки со мной, как я уже писал, общаться вообще никогда не будут. Нет, книги они прочтут обязательно. Даже, как Клим Жуков, который написал статью с разоблачением вранья Н. В. Старикова, почти слово в слово будут повторять мои аргументы. Но общаться уже, кажется, никогда не будут. Был такой период между «Анти-Стариковым-2» и «Ворошиловым», когда кое-какие профессора и доктора склонялись к мысли признать меня за вменяемого человека, но после «Ворошилова» и ряда моих статей в блоге они от этой мысли отказались. Я, по их мнению, буйнопомешанный. Да и хорошо. Меня их такое мнение вполне устраивает, так как они сами, по моему мнению, хуже политических проституток. Потому что хуже политических проституток только проститутки исторические. То есть проститутки с претензией на положительное мнение о себе у потомков. Психу нечего делать в одной компании с ними.

Надеюсь, студентки не очень сильно покраснели, прочитав слово «проститутки»?

Извините, но как можно психу спокойно слушать запись интервью с автором пятитомника по истории России Спицыным, выучившимся на учителя истории в пединституте, в котором Спицын заявил, что учебник истории к науке никакого отношения не имеет?

А к чему тогда имеет отношение учебник истории? К сказкам и фольклору народов мира?

Очень показательно, что ныне в историческую науку рванули выпускники педагогических институтов. И Спицын окончил пединститут, и его коллега по исторической проституции Пыжиков, который сделал «научное открытие», что К. Е. Ворошилов был из староверов, тоже пединститут закончил. Даже однокашник Спицына.

А вообще ничего неожиданного в появлении этих Спицыных нет. Это процесс закономерный. В проститутки же умные женщины не идут. Умная понимает, что на дно падать чревато тем, что уже никогда не всплывёшь.

Ещё, понимаете, у меня сложилось стойкое впечатление, что эти историки-педагоги какие-то недоразвитые. Вот цитата из переписки в Фейсбуке (продукт компании Meta, которая признана экстремистской организацией и запрещена на территории РФ – прим. ред.) А. Исаева, нашего известного и вполне уважаемого исследователя военных действий Великой Отечественной войны, и этого педагога-историка: «Алексей Исаев, на себя в зеркало посмотри. Мои учителя гордились мной. А такие, как ты и Дюков, при нормальной власти близко не были бы допущены к истории. Не хватило мозгов поступить на истфак, баллов недобрал и пошёл в кибернетики…»

Ну и ещё: «…Когда я учился в МПГУ, у нас кафедра феодализма была сильнее, чем в МГУ. Они сами это признавали. На нашем факультете работали А. Г. Кузьмин, Н. И. Павленко, В. Б. Кобрин, Ю. И. Писарев, Г. А. Кошеленко, А. Л. Нарочницкий и многие другие. Со многими я до самой смерти общался…»

Мне очень тяжело подбирать выражения. Я и так грешу в общении с такими «историками» оскорбительными эпитетами.

Спицын мой ровесник. После школы он пошёл учиться не на кибернетика, как Алексей Исаев, а на… Нет, не на историка, если вы об этом подумали, узнав, что он поступил на исторический факультет. Он поступил в пединститут, который сейчас называется МПГУ (Московский педагогический государственный университет). Образования историка у Спицына нет, пусть он про эту свою специальность не выдумывает. В его дипломе написано «преподаватель истории». Вдобавок к этому МПГУ, бывший МГПИ (Московский государственный педагогический институт), готовил кадры учителей истории для общеобразовательных школ. Подготовка кадров для школ и была специализацией педагогических институтов.

Чему его там научили – тоже вопрос интересный. Но люди моего поколения, выпускники советских школ, ещё помнят такую поговорку: «Ума нет – иди в пед». Это по поводу престижности профессии учителя в СССР времён Брежнева. Если Исаев, окончив десять классов советской школы, пошёл учиться в институт на кибернетика, то, извините, господин Спицын, вы по сравнению с ним как выпускник школы выглядите не очень. Почти по пословице. Потому что профессия кибернетика как раз была престижной. Там на факультеты проходной балл для абитуриентов был очень высоким. А вот профессия учителя совсем не котировалась, поэтому она и стала почти исключительно женской. Но я женщин совсем не хочу обидеть. В пединституты не одни дурочки поступали. Кой-какой конкурс там всё-таки был, поэтому из школ туда шли хорошистки и даже отдельные отличницы. Отличницы из тех, которые очень боялись не поступить в другие вузы и потерять год. Всё же в педы конкурс был ниже, чем в университеты.

А вот парни, о! Спицын, ты забыл кое-что из своей прошлой жизни! Дело в том, что педагогическое начальство СССР было крайне озабочено тем, что профессия учителя стала женской. Из женщин, кстати, редко хорошие учителя получаются. Эта профессия настолько трудна, что там с психологическими нагрузками может справиться часто только мужик со стальными нервами. И нормальных мужиков-учителей не хватало в школах катастрофически. Делать эту профессию мужской, то есть ответственной (Да-да, делать ответственной! Не в смысле сохранности жизни и здоровья школьника, а в смысле результата его обучения.) – то есть интересной и нормально оплачиваемой, власти СССР не собирались. Выход нашли такой: негласное распоряжение приёмным комиссиям педагогических институтов не валить на экзаменах парней и ставить им баллы повыше.

Каков был результат? Ожидаемый. Если среди женщин-учителей ещё встречались приличные люди в каждой школе, то среди мужчин-педагогов даже не в каждом крае можно было найти адекватного человека.

Ведь при таких условиях приёма в непрестижный вуз пошли: а) недотёпы, которые никуда больше поступить не могли; б) те, кто прятался от армии, так как боялись не поступить в другие вузы, а условия приёма парней в пединститут давали приличную гарантию отмазки от СА; в) ну и редкие ребята, которые вдруг почувствовали призвание именно к этой профессии.

А Спицын что-то там про кибернетиков… И про то, что его к истории допустили при прежней власти. Не надо из себя избранного изображать, господин Спицын! Ты на училку выучился и училкой работал 25 лет.

Даже не учителем. Потому что ты даже в МГПИ на учителя не выучился.

Ты сам написал про сильную кафедру феодализма, которой в МГУ завидовали. Так вот, в МГУ на историческом факультете готовили по специальности «историк», а не учителей для школ. И в МГУ завидовать кафедре феодализма МГПИ не могли, потому что в МГУ на кафедре феодализма готовили исследователей эпохи феодализма, а у вас – преподавателей по этой эпохе. Понятно?

И заметьте, что эти «историки» даже среди школьных учителей стоят немного особняком. Вот если вы спросите, например, учителя математики, какое у него образование, то он ответит: преподаватель математики. И учитель физики не скажет, что он в пединституте выучился на физика широкого профиля, механика или атомщика. Преподаватель физики. И никак иначе.

Но Спицын утверждает, что его в пединституте выучили именно на историка. Вот потому, что их учили в пединститутах на кого угодно, но только не на преподавателей, они учили школьников так, что теперь бывшие советские школьники читают мои книги и находят в них совершенно неожиданные для них вещи.

Эти горе-преподаватели, получив профильное высшее образование, всю жизнь проработав в школах, так и не поняли ничего в той общеобразовательной системе, которую они называют советской школой.

Не поняли они, что «советская школа», как образовательная система, так и не состоялась. Они сегодня упорно твердят, что советская школа занималась воспитанием человека-творца, а буржуазная – потребителя. Один тупой, как валенок, министр образования ляпнул откровенно бессмысленную фразу о том, что задача школы – воспитывать потребителя, вот они и носятся с этим, как умственно отсталые дети в хороводе вокруг ёлки за пьяным Дедом Морозом.

Если буржуазная школа воспитывала потребителя, а советская – творца, то кто строил небоскрёбы, мосты, дороги, авианосцы у проклятых капиталистов? Советские инженеры-творцы?

В период подготовки книги о троцкизме, которую я планировал писать, но пока отложил в связи с тем, что вопрос о Берии, пожалуй, более актуальный, я выкладывал в блоге отрывки набросков к ней. В том числе и о советской школе. Я пришёл к выводу, что наше образование принципиально ничем не отличалось от буржуазного.