Анти-Стариков-1. Правда о русской революции

А вот г-н Стариков в своей книге почему-то об одной из каст молчит как немой, везде у него творцы истории – генералы, министры, прочие благородия. Он не из графьёв сам родом, случайно? Ладно, его родословная – его дело, а мы-то чьи будем? Потомки аристократов? Так наши прадеды этих аристократов повырубили-постреляли, от них остались жалкие ошмётки. Вернее, остались те, кто себя не считали выше рабочего и мужика, а такими же людьми, не белой костью, поэтому и выбрали единую судьбу со своим народом. И, в подавляющем большинстве своём мы все происходим не из касты господ, а из чёрного люда, поэтому нам не надо напрягаться, чтобы представить, о чём думали рабочие и крестьяне в 1905 году. Мы же понимаем, что их мыслительные способности не отличались от наших. Одной мы крови. Поэтому этим мы сейчас и займёмся, посмотрим, как жили тогда люди, и прикинем, что они об этой жизни думали. Только приготовьте себе валерьянки, корвалола, а ещё лучше покрепче антидепрессантов, потому что начнётся триллер.

А триллер лучше начинать с кладбища. Помните наши 90-е, сколько могил молодых парней на погостах появилось и как это нас шокировало? Так это ерунда. А теперь представьте себе кладбище, где каждая вторая (!) могилка – ребёнка в возрасте до 5 лет! Представили? Как самочувствие, не хочется из пузырька капелек накапать? Спросите, что же с населением произошло, что за мор такой страшный по детям? А дело-то обыденное, потому что из каждой 1000 смертей в европейских губерниях России в 1905 году 606 приходилось на детишек в возрасте до 5 лет.

Это такие как Стариков могут считать, что тогда такое время было, поэтому народ к такому положению спокойно относился, но мы-то сами из этого народа, поэтому предков своих тупыми животными не считаем. И у нас нет оснований полагать, что крестьянские и пролетарские матери и отцы хоронили своих младенцев, приплясывая под гармошку. Тем более что им хорошо видно было – у господ так дети не мрут.

А теперь представьте, что вы живете в то время, женились, пошли у вас дети, и сколько радости они вам доставляют! Но это специфическая радость, потому что каждого третьего ребенка вы похороните раньше, чем он научится ходить. А ещё одного – до того, как он в школу пойдёт (впрочем, про школу в то время даже неловко писать). Итак, если у вас в семье двое детишек – тогда двоих вам и хоронить, если трое – троих. Это лучшие ваши годы, только семью создали, жену ещё разлюбить не успели, а приходится отпевать и закапывать самое дорогое, что у человека может быть – его потомство. Вот как такая перспектива? Уже во время свадьбы вы будете знать, что половина ваших детей умрёт! Думаете, спокойно в то время матери и отцы относились к этому? А я сомневаюсь, что они были животными. Но даже животные… Заберите у кошки котят.

Кое-где был натуральный ужас, когда такое читаешь – мурашки по коже:

«…В некоторых углах Казанской губернии в 1899–1900 гг., в некоторые народные школы не было приёма учеников, так как те, кто должен был поступать в этом году в школу, „сделались покойниками“ 8–9 лет тому назад, в эпоху великого народного бедствия 1891–1892 гг., которое, впрочем, не самое большое, а каких немало в русской истории» [2.4].

Село, в котором детей в возрасте 8–9 лет нет! Все умерли! А вы говорите – Гражданская война, голод в Поволжье…

Это ли не причина революции?

А вот заболела ваша жена, к примеру, простудилась, жар у неё. Готовьтесь к похоронам. Потому как до больницы вы её не довезёте, до больницы вёрст 500 на телеге, кстати, а не на БМВ, одна больница в России приходилась на 2,3 тыс. квадратных вёрст. А если повезло жить недалеко от клиники, то это тоже мало поможет, потому что на 10000 человек приходилось 1,3 врача, т. е. один врач и две ноги от ещё одного врача. Очередь, как на пересадку сердца в наше время. Это у нас в отдалённых деревнях старушки сегодня в панике, мелкие больницы закрыли, а «скорая» долго едет. Долго?! А не хотите так – никто вообще никогда не приедет? Как перспектива такой жизни? Как жить и знать, что если заболеешь, то умрёшь с большой степенью вероятности? Причём даже не об онкологии речь, а про элементарную простуду, грыжу, пищевое отравление, ангину, дизентерию – всё это смертный приговор.

Это ли не причина революции?

Вы можете себе вообразить, что никогда в жизни вы не порадуете своего ребенка шоколадкой, пирожным? Такое вы в состоянии представить?

Был такой агроном и публицист Александр Энгельгардт, он писал о самой обычной крестьянской жизни, причём не в годы голода и военного лихолетья, во вполне благополучные годы. И вот:

«Дети питаются хуже, чем телята у хозяина, имеющего хороший скот. Смертность детей куда больше, чем смертность телят, и если бы у хозяина, имеющего хороший скот, смертность телят была так же велика, как смертность детей у мужика, то хозяйничать было бы невозможно. А мы хотим конкурировать с американцами, когда нашим детям нет белого хлеба даже в соску? Если бы матери питались лучше, если бы наша пшеница, которую ест немец, оставалась дома, то и дети росли бы лучше, и не было бы такой смертности, не свирепствовали бы все эти тифы, скарлатины, дифтериты. Продавая немцу нашу пшеницу, мы продаём кровь нашу, то есть мужицких детей» [2.5].

То есть хлебом мы Европу кормим, а наша родная кровь питается хуже, чем скотина у барина. И ничего вы изменить не можете и знаете, что и дети ваших детей так же будут кушать…

Это ли не причина революции?

А как вам такая статистика: в 1904 году на спичечных фабриках на каждую тысячу малолетних рабочих приходилось 449 девочек и 551 мальчик? Только по спичечным фабрикам! И сколько таких тысяч было? Это значит, что ваш малолетний ребёнок, если ему повезло не умереть в младенчестве, не в гимназию или школу ходить будет, изучать литературу и математику, а на фабрике горбатиться, чтобы было что покушать.

Нормально родители себя чувствовали? Комфортно? А прямо здесь же ходят румяные гимназисты и гимназистки в форме, баранки жуют…

Это ли не причина революции?

А ещё г-н Стариков забыл об одном мировом событии, и уже эта его забывчивость заставляет подозревать нашего «патриота» в крайней нечистоплотности, ведь он же экономист по образованию. В 1900 году грянул кризис и закончился только в 1903 году. По России он ударил особенно сильно, закрылись почти 3 тысячи предприятий, почти все остальные сократили число работающих, а у тех трудящихся, кто сохранил работу, зарплата снизилась на 20–30 % процентов. Как говорится, «не жили богато, нечего и начинать». Из кризиса Россия вышла не с подъёмом производства, он сменился затяжной депрессией.

И тут – новая война! Для полного счастья. И – нате вам: с началом войны в Петербурге и Москве всплеск безработицы – 170 тысяч человек уволены.

Вы себя представляете на их месте? И так горбатились по 14–16 часов, ещё и дети ваши работали, а тут – на улицу! Завод закрыт!

А гимназисты румяные как бегали, так и бегают…

Это ли не причина революции?

Скажете, что во всём мире было несладко, а революция только у нас? Но тогда смотрите, как по сравнению со всем миром несладко было нашим! Сравните, сколько часов работали и сколько зарабатывали: в Соединённых Штатах – 71 руб. (при 56 рабочих часах в неделю); в Англии – 41 руб. (при 52,5 рабочего часа в неделю); в Германии – 31 руб. (при 56 рабочих часах в неделю); во Франции – 43 руб. (при 60 рабочих часах в неделю); в России – от 10 руб. до 25 руб. (при 60–65 рабочих часах в неделю).

Да что мы всё о материальном, давайте и о духовном, т. е. об образовании. В России того времени процент грамотных – 21,1. В том числе: европейская Россия – 22,9 %, Кавказ – 12,4 %, Сибирь – 12,3 %, Средняя Азия – 3,3 %.

И как вам? Как вам будущее ваших детей, которые не померли? 21,1 % – это с учётом поголовной грамотности дворянства, купечества, духовенства. А сколько процентиков остаётся на рабочих и крестьян? И какая это грамотность – уметь фамилию в подписи изобразить?

А-а, так мы же знаем, что крестьяне в школу своих детей отдавать не хотели, мы про это даже в кино смотрели!

Вот только не надо совсем уж русский народ за идиотов держать.

«Удивительная нищета, грязь и невежественность постоянно поражали нас на каждом шагу нашей работы в деревне. Часто невыносимо больно было смотреть на жизнь крестьянина. Но одно нас всегда поддерживало – это полное осознание крестьянами своей темноты и страшная жажда просвещения. Это явление и нам, временным работникам в деревне, давало бодрость и светлые надежды на будущее. Крестьяне постоянно приходили к нам за советами и всюду жаловались на то, что только небольшой процент всех их детей получает возможность обучаться в школах, да и самые школы не удовлетворяют их. Главное же то, что совершенно нет сельских библиотек, негде достать книгу, и дети, кончившие школу, скоро забывают грамоту, не имея возможности чтения. Те немногие книжки, которые имели члены нашего отряда, брались нарасхват, а детские книжки с цветными картинками приводили ребятишек в полный восторг. Книг Нового Завета очень многие крестьяне никогда не видывали и не читали. Если иногда приходилось прочесть в крестьянской избе несколько строк из Евангелия на русском языке, то это производило необычайно сильное и глубокое впечатление. В с. Ефимовке у меня был один, внезапно заболевший мальчик-школьник, который всё время своей тяжёлой болезни и до самого момента смерти не расставался с книгой. Грамотный ребёнок всегда любимец в крестьянской семье; при каждом удобном случае он собирает вокруг себя шабров („Шабёр“ – сосед, товарищ по какому-то делу. – Прим. авт.) и родных и читает вслух выученные в школе рассказы и стихотворения» [2.6].

Комок к горлу не подступает? Нет?

А разве это не причина революции:

«В квасильне, где более всего работают дети от 7 лет, у здорового, но непривыкшего человека через четверть часа разболится до обморока голова от невыносимой вони и сырости, которую издаёт квасящийся уголь. В костопальне дети от 7 лет (которые работают также 12 часов) ходят и распластывают горячую крупку, от которой пыль буквально покрывает их с головы до ног. В прачечной – девочки от 14 лет, совершенно голые, моют грязные от свекловичного сока салфетки в сильно известковой воде, от которой лопается у них кожа на теле…» (из отчёта фабричного инспектора Святловского) [2.7].

Сами как думаете, сколько мгновений прожили бы владелец и директор этой фабрики, попадись они вам в руки? Я бы лично убил их на месте, сразу, не дал бы даже слова вякнуть. Это нелюдь, это представители другой касты. Не класса, нет. Касты. Касты нелюдей.

А теперь вообразите – это у ваших 14-летних дочерей лопается кожа на теле, а на улице вы видите румяных гимназисток…

Ну, как? Вы готовы в данной ситуации к революции? Или чего-то не хватает?

А что мы всё про штатских? Морячки и солдаты тоже бунтовали по заданию английской разведки, как утверждает Стариков. Глянем и на их жизнь и службу. Куприна не забыли, помните «Дуэль»?

«Часто издали, шагов за двести, Ромашов наблюдал, как какой-нибудь рассвирепевший ротный принимался хлестать всех своих солдат поочерёдно, от левого до правого фланга. Сначала беззвучный взмах руки и – только спустя секунду – сухой треск удара, и опять, и опять, и опять… В этом было много жуткого и омерзительного. Унтер-офицеры жестоко били своих подчинённых за ничтожную ошибку в словесности, за потерянную ногу при маршировке, – били в кровь, выбивали зубы, разбивали ударами по уху барабанные перепонки, валили кулаками на землю. Никому не приходило в голову жаловаться; наступил какой-то общий чудовищный, зловещий кошмар; какой-то нелепый гипноз овладел полком» [2.8].

Ещё вполне забавный исторический факт. Перед первой революцией командующий Черноморским флотом вице-адмирал Чухнин издал приказ, запрещавший вход на Приморский бульвар Севастополя и хождение по главным улицам города (внимание!) «матросам и собакам». Как говорится, ни убавить, ни прибавить! Стоит только удивляться, что в 1917 году вообще кто-то из офицеров остался живым после таких приказов и принятых в той армии методов воспитательной работы.

Первая русская революция не удалась, была залита кровью чёрного люда. Стариков подводит итог: «Как ни страшно это признавать, именно кнут, а не конституционная уступка, сумел погасить первую русскую смуту. Тогда хватило твёрдости и решимости – в 1917-м Николай II дрогнет и тем самым погубит свою страну».

Ему страшно, а мне страшнее, что у девочек на фабриках кожа продолжала лопаться. И про погубленную страну – а мы в какой стране живём? Она же погублена ещё в 1917?

А теперь посмотрим, являлось ли поражение в Русско-японской войне результатом революции. Сейчас для любителей экстремизма состоится глумливое уничтожение г-на Старикова.

Итак, цитата из А. А. Керсновского, бывшего офицера Добровольческой армии, видного историка, автора труда «История русской армии», вот в этой книге я и нашёл:

«Японцы исходили из двух софизмов: невысокого качества русских войск (изучая предыдущие войны России через германские очки) и малочисленности их (нелепая предпосылка: русская армия в семь раз сильнее, но на театре войны силы будут равны). За первый из них они поплатились кровавыми потерями – 225000 убитыми и ранеными, за второй едва не поплатились проигрышем войны. Все их выкладки оказались никуда не годными – в исчислении сил противника японский Генеральный штаб просчитался в начале войны вдвое, а затем и втрое. Вместо одной дивизии в месяц русские могли подвозить три. Превосходство в силах с первого дня войны и до последнего было на русской стороне и в конце войны стало двойным. Японцы не избежали бы разгрома, находись во главе русской армии вместо папаши Линевича полководец, достойный её».

И ещё:

«Благодаря плохому управлению победа не увенчала знамён маньчжурских армий. Но безграничная доброта Императора Николая Александровича вознаградила героизм и самоотвержение войск многочисленными боевыми наградами» [2.9].

Странно, даже бывший белогвардеец ничего не говорит о революции как поражающем факторе. Может Николай Викторович не читал Керсновского? Ага, держитесь за стулья, не падайте. Две цитаты (это становится традицией, не находите?).

1) «В демократической Франции завод, работающий на оборону и забастовавший в военное время, был бы оцеплен сенегальцами, и все зачинщики поставлены к первой попавшейся стенке. В стране произвола и кнута не сдвинулся с места ни один городовой… Правительство полагало, что это – дело самих рабочих и администрации».

2) «В демократической Франции завод, работающий на оборону и забастовавший в военное время, был бы оцеплен колониальными войсками, а все зачинщики были бы быстро арестованы, судимы и расстреляны. В „темнице народов“, как нам представляют царскую Россию, не сдвинулся с места ни один городовой. Правительство полагало, что решение проблемы – это дело самих рабочих и администрации».

Какая из этих цитат взята у А. А. Керсновского, а какая у Н. В. Старикова? И кто из них раньше это написал?

Как некрасиво, Николай Викторович! Или вы Остап Бендер, который нечаянно сочинил «Я помню чудное мгновенье»?!