Китай-город

Автор

Петр Дмитриевич Боборыкин

Год написания книги

1882

<< 1 ... 105 106 107 108 109 110 111 112 113 ... 121 >>

На страницу:

Перейти

109 из 121

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

– Он надеется…

– Выгорит его дело? – купеческим тоном спросил Рубцов.

Звук этого вопроса покоробил Пирожкова.

– Он говорит, – продолжал уже барскими нотами Пирожков, – что его незаконно арестовали.

– Будто-с? – переспросил с усмешкой Рубцов.

– Хорошо, кабы!.. – вырвалось у Таси. – А вы знаете… бабушка здесь… вон там, через три скамейки направо.

– Пойду раскланяться… очень рад повидать Катерину Петровну… А вы еще погуляете?

– Да, еще немножко, – ответила Тася и поглядела на Пирожкова.

В ее взгляде было: "Вы не думайте, что я стыжусь своего жениха, я очень счастлива".

"И славу Богу", – подумал Иван Алексеевич, приподнимая шляпу.

Он чувствовал все приливающее раздражение.

Старушки сидели одни на скамейке.

Катерина Петровна держалась еще прямо, в старушечьей кацавейке и в шляпе с длинным вуалем. На Фифине было светлое пальто, служившее ей уже больше пяти лет.

Иван Алексеевич подошел к руке Катерины Петровны. Она усадила его рядом.

– Видел сейчас вашу внучку, – заговорил он, – и поздравил ее…

– Ах, вы знаете, милый мой… И слава Богу!

Катерина Петровна оглянулась на обе стороны и продолжала:

– Такое время, mon cher monsieur, такое время. La noblesse s'en va… [168 - Дворянство уходит… (фр.).] Посмотрите вот, какие туалеты… все ведь это купчихи… Куда бы она делась?.. А он – директор фабрики. Немного мужиковат, но умный… В Америке был… Что делать… Нам надо потише.

Она понизила голос. Фифина приниженно улыбалась.

– С нами почтителен, – добавила Катерина Петровна.

"И кормить вас будет", – подумал Пирожков.

Он бы с охотой посидел еще. Старушка всегда ему нравилась. Но Ивана Алексеевича защемило дворянское чувство. Он должен был сознаться в этом. Ему стало тяжело за Катерину Петровну: Засекина – и на хлебах у купчика, жениха ее внучки!..

Посмотрел он через бульвар, и взгляд его уперся в богатые хоромы с башней, с галереей, настоящий замок. И это – купеческий дом! А дальше и еще, и еще… Начал он стыдить себя: из-за чего же ему-то убиваться, что его сословие беднеет и глохнет? Он – любитель наук, мыслящий человек, свободен от всяких предрассудков, демократ…

А на сердце все щемило да щемило.

– У нас не побываете? – спросила его глупенькая Фифина.

– Где же, mon ange… оне заняты, – сказала Катерина Петровна.

"Оне! – чуть не с ужасом повторил про себя Пирожков. – Точно мещанка или купчиха… Бедность-то что значит".

Ему положительно не сиделось. Он простился с старушками и скорыми шажками пошел к выходу в сторону храма Спасителя. По обеим сторонам бульвара проносились коляски. Одна коляска заставила его поглядеть вслед… Показалась ему знакомой фигура мужчины. Цветное перо на шляпе дамы мелькнуло красной полосой.

"Точно Палтусов", – подумал он и перестал глядеть по сторонам.

– Вот и опять встретились, – остановил его голос Таси.

Пришлось еще раз остановиться.

– Как нашли бабушку?.. – спросила Тася.

– Бодра.

– Старушки у нас будут жить, – сказала с ударением Тася и поглядела на Пирожкова.

Этот взгляд значил: "Ты не думай, мой будущий муж все сделает, что я желаю".

– А генерал как поживает? – спросил Пирожков.

– Он – при месте… Жалуется… Можно будет его иначе пристроить.

"На купеческие хлеба", – прибавил мысленно Пирожков.

В эту минуту прогремела коляска. Они стояли почти у перил бульвара и разом обернулись.

– Анна Серафимовна! – вскрикнула Тася. – С кем это?

– Да это Палтусов! – вскрикнул и Пирожков.

– Ваш приятель-с? – спросил его с улыбкой Рубцов.

– Да-с, – ответил ему в тон Иван Алексеевич.

– Стало, его выпустили! – искренне воскликнула Тася. – Ну вот видите, – обратилась она к Рубцову. – Разумеется, он не виновен!

Тот только выпустил воздух под нос, скосив губу.

– Третьего дня он еще сидел, – сказал Пирожков, – но для него это не сюрприз… Все доказывал, что статья тысяча семьсот одиннадцатая к нему не применима.

– Какая-с? – полюбопытствовал Рубцов.

– Тысяча семьсот одиннадцатая, – повторил Пирожков и раскланялся.

– Все устроится!.. – крикнула ему вслед Тася.

"Все устроится, – думал Иван Алексеевич. – И Палтусов на свободе катается с купчихой: она его и спасет, и женит на себе… Теперь он, Пирожков, никому не нужен… Пора в деревню – скопить деньжонок – и надолго-надолго за границу… работать".