Юмор и мистика! Дед мой был дворником. Тайна старинной кружки

– Я знаю, что делать!

– Что?

– Нужно его из квартиры вынести.

– Куда?

– Да хоть в подъезд. Пусть там спит. А ну-ка, бери его за руки, а я за ноги.

– Кеша, я боюсь.

– А ты не бойся.

Иннокентий стянул пациента на пол и сердито шикнул на жену:

– Ну, что стоишь?

Ухватив брезгливо мужчину за конечности, супруги потащили его в подъезд.

– Кеша, у меня руки от такой тяжести отрываются! – застонала Надежда.

– Потерпи, осталось немного.

Наконец, Иннокентий и Надежда донесли бывшего пациента до окна и положили его на пол.

– А теперь сматываемся, – озираясь по сторонам, прошептал Иннокентий.

Супруги бегом вернулись в квартиру. Захлопнув за собой дверь, они прошли в комнату и, тяжело дыша, уселись на диван.

– Как ты думаешь, – спросила Надежда, – нас не арестуют?

– А тебя-то за что?

– За соучастие.

– Не переживай, я тебя не выдам.

– А ведь нам сегодня к родителям ехать, – вздохнула Надежда.

– Раз надо, значит поедем. Вызовем такси и поедем. Деньги у нас есть…

Иннокентий просунул руку в карман, вынул оттуда несколько купюр, пересчитал их, затем резко поднялся и подошёл к столу.

– А где две тысячи? – спросил он.

– Какие две тысячи? – не поняла Надежда.

– Ну, те, которыми со мной пациентка расплатилась. Они на столе лежали, а теперь их здесь нет. Ты не брала?

– Нет, – с недоумением ответила Надежда.

– Виктор, – крикнул Иннокентий сыну, – ты деньги со стола не брал?

– Нет! – отозвался Витя с балкона, и, заглянув в комнату, предположил:

– Их наверно этот мужик уснувший спёр!

Иннокентий быстрым шагом направился к двери. Надежда засеменила за ним. Вместе они снова вышли на лестничную площадку, затем поднялись к окну, около которого положили уснувшего пациента, но там его… уже не было.

– Вот, сволочь! – мрачно изрёк Иннокентий. – Ловко же он меня провёл. Это ж надо было такой спектакль разыграть! Пока я к тебе в комнату ходил, он прикарманил мой гонорар. Ворюга!

– А мы-то ещё этого борова на себе тащили, – пожаловалась Надежда. – У меня до сих пор рука болит.

– Ладно, чего теперь здесь стоять! – подытожил Иннокентий. – Пойдём домой!

Вернувшись в квартиру, супруги немного успокоились.

– А знаешь, – сказала Надежда, – с одной стороны деньги жалко, а с другой, у меня теперь на сердце полегчало.

– С чего это, вдруг?

– Ну как с чего? Арестовывать-то нас теперь не за что и ты можешь дальше спокойно заниматься лечением.

– Да, ты права, – согласился Иннокентий. – Деньги – дело наживное. Только впредь мне надо быть повнимательней с этими пациентами.

Старые штаны

Выйдя на пенсию, Матвей Захарович Воробьёв скучал недолго. Обнаружив в себе талант к сочинительству, он тут же с головой окунулся в атмосферу рифм и творческих изысканий.

Стихи давались ему легко. Слово за словом, строчка за строчкой и вскоре увесистый поэтический багаж новоиспечённого поэта разлетелся по интернету во всех социальных сетях.

Но, однажды, отложив в сторону, изрядно надоевшую лирику, Захарыч решил написать стихотворение о себе. Название к стихотворению он придумал быстро: "Биография поэта". Первая строчка тоже далась ему легко, и тут же отпечаталась красивым шрифтом на ярком экране:

«Дед мой был дворником, папка колхозником…»

«Во как!» – радостно крякнул Захарыч, вполне удовлетворённый таким оригинальным началом.

Не мешкая, он сразу же задумался над следующей строкой, которая по замыслу автора должна была поведать читателю уже о самом поэте. Но тут поэт наморщил лоб, затем почесал затылок и обречённо выдохнул, как сдувшийся воздушный шарик.

«Вот, блины горелые, – заворчал Захарыч. – Жизнь прожил, а вспомнить нечего!»

Перебирая в памяти прожитые годы, он ещё раз попытался облачить в рифму хоть какой-нибудь эпизод из своего прошлого, но так ничего и не облачил.

«Вот она, проза жизни, в поэзию-то и не укладывается», – с горечью произнёс Захарыч и, взглянув в бесконечное голубое пространство вселенной, жалостливо позвал: «Муза, муза! Где же ты, моя красавица?»

В ответ из-под стола мяукнула кошка, которую жена Антонина Григорьевна в усмешку над мужем назвала Музой.

«Да не ты! – прикрикнул на кошку Захарыч. – Брысь!»