Ольф. Книга первая

– Можно я п-пойду? – пробился от стены голосок. Тихо, но достаточно ясно. За дверью должны были услышать. – Я не хочу…

Мощная пощечина восстановила тишину.

– Искала… Впрочем, ладно. Я пошла. Отдыхай. – Сусанна явно не желала лезть в дела братца.

– Уходишь совсем?

– Да. Одну вещь найду и уйду. Больше не отвлеку.

Обратившись в стекло, я боялся, что сердце выдаст невменяемой канонадой, от которой шатались костюмы-соседи. Огромные, как сам владелец, они мрачно косились на меня всей шеренгой, словно в ожидании приказа к атаке.

Снаружи Вадим схватил за щиколотки и рывком подтянул девчонку к себе.

– Пожалуйста…

У нее даже не было сил сопротивляться – только молить о пощаде. Явно не ролевые игры. Значит, следующий ход за мной. И момент исключительный – Вадик сильно занят, лицо смотрит в другую сторону.

– У-у-у!!! – С жутким воем меня вынесло из шкафа.

Над головой вознеслась псевдокоса. Я готов был рвать и метать. Готов убить. Во имя справедливости. Добро, как учили меня с пеленок, должно быть с кулаками.

Первые полметра дались на ура. Потом чертова простыня зацепилась за ручку шкафа, меня крутануло и опрокинуло, благодаря моей же энерции. Голого. Прямо к ногам противника.

Маска свалилась, коса отскочила и развалилась на составляющие. Уже в следующую секунду я получил такой удар ногой, что временно научился летать. Прикроватная тумбочка всплакнула под обрушившимся телом, голова стукнулась о кобуру. С трудом собравшееся в кучку зрение уловило, как Вадим медленно и страшно поднимает катану.

Моя рука потянулась в кобуру. Автоматически. Когда хочешь жить …

В армии я служил в пехоте и более привычен к автомату, но когда приперло…

Предохранитель. Затвор. Спуск.

Это оказался не резиностел. И не газовик. Вспышка молнии, удар грома… Свинцовый молот отбросил нападавшего к стенке. В обвисшей груди сочилась клякса непоправимости.

Прямо в сердце. А в армии говорили, что я плохой стрелок. Оказывается, все дело в обстоятельствах.

Последний взгляд Вадика выразил удивление и ушел в вечность.

Визг. Вопль. С постели сорвалась и унеслась в сторону выхода спасенная девчонка. А в дверях стояла Сусанна, которая за это время не успела надеть даже бюстика.

Глаза не верили: она не была шокирована. Пройдя вперед, отфитнессенные ножки пошевелили мертвое тело, а взор с интересом переполз на меня:

– Забираю свои слова. Ты не скучный.

– Что теперь? – тупо осведомился я у единственного человека, кто не потерял самообладания.

– Однозначно – полицию вызывать. Но сначала позвоню папе.

Во всей вызывающей красе, до которой мне сейчас как бурундуку до ставки рефинансирования, Сусанна деловито прошлась по комнате брата, сосредоточенное лицо разглядывало вещи, руки перебирали бумаги и сложенную одежду. Сусанна совсем не обращала внимания ни на валявшееся тело, ни на запачканные кровью обои. Внизу продолжала расплываться лужа, но остекленевший взор и застывший в удивлении оскал трупа подтверждали, что он труп. «Скорая помощь» если потребуется, то лишь для засвидетельствования сего факта.

Сусанна сказала «папе»?! Непоправимость и ужас случившегося отошли на второй план. Сквозь мириады мельтешивших «Как же так?!..» и «Я же только…» пробилась реальность. Страшная картинка у меня перед глазами сменилась еще более страшной: место Вадика теперь занимал я. Только дырка в теле была не одна. Господин Задольский, возможно, не садист, но привык решать проблемы комплексно, а про его возможности знал весь город.

– Не надо папе! – тихо попросил я.

Девушка на миг остановилась, на меня с брезгливым равнодушием поглядели красноносые дыни и одновременно покачали головами.

– Надо. В первую очередь. Но у тебя… – Задумчивый взгляд подружки поднялся на часы, и губки уточкой превратились в настоящий клюв. – Пять минут. Через пять минут я звоню.

– Ты же понимаешь, это была самооборона!

Сусанна молча смотрела мне в глаза. Ни боли, ни страха, ни сожаления. Ни-че-го.

– Сусанна! – взмолился я. – Твой папа если не прибьет меня, как муху, то засадит до конца жизни!

– У тебя четыре минуты. – Она отвернулась.

Никогда не думал, что женский зад может быть столь холодно-презрительным. Дескать, вот тебе на память, чтоб за решеткой вспоминал.

Ясно. Куда ж яснее. Меня понесло в ее спальню, где остались вещи.

«За решеткой», повторюсь, – это лучший вариант из всего, что можно представить, другие вообще вспоминать не позволят.

Я лихорадочно оделся.

Убийца. Хотел пошутить – и дошутился. Отнял жизнь. Теперь с этим жить.

Или не жить – если господин Задольский подсуетится.

Когда я выходил, подружка шарила по карманам убитого.

– Знаешь, Ольжик, – ввернула она привычную прелюдию, за которой обычно следовала очередная бабская ересь.

– Не знаю, – стандартно откликнулся я, унылый и потерянный.

Вид склонившейся в другую сторону недавней баловницы никаких эмоций не вызвал. Только желание пнуть. Уж больно ворота шикарны, одиннадцатиметровый так и напрашивается. Да и ремень пришелся бы впору, видно, что в свое время им пренебрегли.

– Вряд ли еще увидимся, поэтому скажу. – Сусанна выпрямилась, вновь превратившись в обвешанную глобусами указку. – Можешь принять за комплимент. У меня было немало мужчин, но стоило только с двумя, с первым и последним. Если б могла выбирать, то с прочей шушерой просто не связывалась бы. Ты – настоящий мужик.

Не зная, что сказать, я буркнул «Спасибо». Комплимент, говорят, всегда приятен. Особенно в ситуации, когда он не комплимент, а идущая из глубины души правда. Но сейчас было не этого. Сейчас я думал о будущем, а не о прошлом, и ничего из надуманного не радовало.

Сусанна улыбнулась своим мыслям:

– Хотя, знаешь… Я не права. Чтобы найти золотой самородок, нужно переворошить столько шлака…

Логика возмутила.

– Присмотри на витрине и купи, – отрезал я.

– Настоящую драгоценность не купишь. Ее можно только добыть.