Ольф. Книга первая

Шаг, еще шаг. Полы балахонов намокли. Еще шаг. Еще. Намокло все. Остались только головы и руки. И Катенька.

Руки бережно опустились.

Приглушенно взвизгнувшая жертва булькнула, потом вынырнула. Ноги достали дна, она встала, вероятно – на цыпочки. Иначе глубина не позволяла.

Скрытая по шейку в лунном отражении, Катенька стала еще одним светилом в темноте ночи. При виде сверху та часть, что оказалась ниже ватерлинии – от плеч с разметавшимися по ним прядями – сияла мертвенной белизной. Под толщей воды белели взрывающиеся галактики, в каждой из которых будто зажгли по лампочке. Их свет манил и бил по глазам случайных, гм, зрителей, прибивая к себе, словно гвоздями. О, Альфалиэль, что бы ты из себя ни являл, чем бы ни был, я преклоняюсь перед твоими поклонницами! Найти и сагитировать на непонятную авантюру такое чудо…

Руки Полины возделись, она провозгласила:

– Альфалиэль, всеобъемлющий и вездесущий! Прими дар счастливых сестер твоих! Напейся посвященной тебе кровью новой жизни! Возьми то единственное, чем мы можем одарить бесконечно могущественного! Альфалиэль! Будь с нами в восторге и печали, раздели счастье, помоги в горести! Утешь страждущего, накорми голодного, спаси умирающего! Альфалиэль, родной и непознаваемый, далекий и близкий, всесильный и всевидящий! Альфалиэль, чудесный и невозможный! Мы здесь! Мы – твои сестры, твои жены, твои рабыни…

– Ах, сучки! – раздалось поперек торжественного благолепия.

Воздух взрезал звук, похожий на свист кнута, из леса выскочила цепь парней с хворостинами в руках.

Визг. Вопли. Шум-гам-тарарам.

– Паскуды! Вот вы где!

– Настюха, медь твою через коромысло! Ноги в руки, и ко мне, паршивка! Живо! Оглохла, что ль?

– Аська, шалава!

– Санька, а ну, подь сюды!

– Потаскухи! Ату их!

– Стой, говорю!

– Вот я сейчас тебе по заднице!

– Ку-у-уда?!

– Ааа! Иии! Уууууу!!!

Брызги. Вой. Улюлюканье. Спрыгнувшая к воде погоня осталась с носом – все восемь искательниц ночных приключений вплавь удалялись от берега, в скорости посрамляя мировых чемпионов.

– К лодке скорей! – неслись сверху мужские голоса. – Там перехватим!

Топот. Плеск. Крики, все отдалявшиеся и затихавшие.

Тишина.

Ни жив, ни мертв, я сидел в своих кустах, тупо глядя на машинально выставленный перед собой нож.

Перед глазами вторично прокручивалось увиденное. Я узнал троих из нападавших. Во-первых, там были двое, которые угрохали парня. Во-вторых – Игореха.

Вспомнился странный огонь в его глазах, когда я поведал про полнолуние и выдал место.

Глава 5

Прошел еще месяц, лето заканчивалось. Адвокат передал, что дела идут, но высовываться рано.

– Представляешь, нашли твою малолетку, – при новой встрече передал Игореха последние новости. – Всех знакомых для этого на уши поднял. Какие люди вмешались! Во всех структурах.

Вот тебе и деревенский парень. Водила. Ну-ну.

– Девчонку нашли, но запугана до чертиков. Ни в какие суды не пойдет.

Мы снова сидели у едва тлеющего костерка, я заваривал чай. Пахло зверобоем, август звенел мошкарой и не догадывался, что умирает, хотя все признаки налицо: зелень вокруг постепенно чернела и желтела, земля превратилась в кладбище лесной одежды и при ходьбе потрескивала мумиями листьев. Ночью стало подмораживать.

– Как же нашли-то? – не выдержал я. – Ни описания, ни фоторобота… Сусанна одумалась?

– Куда там… – криво протянул Игореха. – Они с папашей всех собак на тебя повесили. За что было и за что не было. За последнее – особенно. Все записи с камер наблюдений подтертыми оказались – и подъездная, и уличная, и стояночная.

– Тогда как же?

Приятель гордо выпрямился:

– У консьержа еще одна камера имелась. От Задольского и полиции он запись утаил, а от меня не смог.

Я решил не спрашивать, почему. Если консьерж втихую собирал на кого-то компромат или работал на какие-то параллельные структуры… Понятно, что нашелся способ его прищучить. Хорошо бы, не приветом из девяностых.

Я спросил о другом.

– Как девушка у Вадима оказалась?

Игореха хитро заулыбался:

– Сама никогда не сказала бы, но мои парни такие таланты проявили…

– Твои парни?

– Из клуба. Помнишь, я рассказывал, что раньше ногами махал не хуже всяких Джетов Ли и Джеки Чанов. И сейчас по старой памяти иногда захаживаю. Друзей не забываю. И они меня не забывают.

Я не помнил, но промолчал.

– Они эту девку под защиту взяли. В суд она, как твердо сказала, не пойдет, но нам все рассказала.

– И? – не выдержал я.

– Она домой шла, когда к обочине подъехал твой боров на джипе с полной тонировкой. Она – в сторону, а из приотворившейся дверцы джипа кутеночек выскакивает – махонький… Тявкает весело и жалобно. И вдаль несется, прямо к проезжей части. Какое девичье сердце устоит, чтоб не помочь поймать и вернуть хозяину? А тот по кумполу твою девицу, и ходу.

Помолчали. Игореха встал, собираясь уходить. Я тихо выдал:

– Выходит, не зря я его?..

Не хотелось считать себя виновным в убийстве, пусть непредумышленном. Другое дело – избавить мир от несусветного мерзавца, от чудища в человечьем обличье. Камень на душе сразу сжался, обернутый шагреневой кожей самоуспокоения. Из неподъемной горы превратился в булыжничек, которым разве что ногу отдавить. Да, сказано «не убий», но еще раньше тот же автор провозгласил «око за око». К тому же, жирный подонок собирался убить меня, просто я успел первым. Под какую заповедь подпадает самозащита и действия в состоянии аффекта?