Повелитель снов

– Играть люблю. А деньги нужны, – сказал Эжен вполне рассудительно, как взрослый. – Я Анете хочу платье купить. Здесь красиво очень. И она красивая. Нужно платье. Такое, какого ни у кого нет. Чтобы она была как принцесса.

– А себе?

– Себе скрипку. Только долго копить нужно. Чтобы настоящую.

– Ты где играть учился, Эжен?

– Нигде. Я всегда играл. А Анета всегда рисует. Когда мы вырастем, то поженимся. И уедем.

– Далеко?

– Искать родителей. Они нас потеряли. А мы их найдем. Ничего, что они старые уже будут. Даже лучше. Мы им будем помогать. Потому что жизнь – злая.

– Злая?

– Ага. Особенно зимой. Потому что зимой холодно. И темно. Здесь, может быть, добрее, только я не думаю…

– А люди?

– Люди – всякие. Вы с Дашей – хорошие, только потерянные. Как мы с Аней. Словно вас бросили и вам некуда вернуться. Я заметил: у многих людей теперь глаза переменились: словно всем стало некуда вернуться.

– И давно?

– Давно. Когда я совсем маленький был, тоже играл. У нас, в Загорье. Люди отводили взгляды и давали кто что может. Им было совестно, что им есть куда возвращаться, а таким, как я, – нет.

– Теперь не отводят?

– Теперь они словно тяготятся… Или тем местом, в котором живут, или самой жизнью. Я их узнаю.

– Узнаешь?

– Да. По взглядам. Жалко их. – Эжен замолчал надолго, потом сказал: – Музыка лучше всего. Можно закрыть глаза и улететь далеко-далеко, в прекрасные страны, где все счастливы и беззаботны. Если бы я только смог…

– Что?..

– Сделать так, чтобы люди оказались в своих снах, самых красивых, где все их близкие живы, и там, где много тепла и солнца и где все веселы… А я буду играть, играть, играть… И тогда они смогут остаться.

– В снах?

– Да.

– А ты? Где будешь ты?

– Здесь. Я же нужен здесь.

Эжен кивнул сам себе, поднес флейту к губам и заиграл мелодию старинной баллады, немного нервную, щемящую, тревожащую… И звуки становились все тише, когда, оставив мальчику монету, я уходил дальше и дальше от брусчатой площади к набережной, и шум прибоя уже почти заглушал ее, а я вдруг, неожиданно для себя, стал напевать слова:

Все – не ново, все – не вечно,
Все продлится бесконечно,
Оправданием – тоска.
Все беспечно, все конечно,
Все стремится быстротечно
К упрощенности песка.

Все стремительно и ярко —
В ожидании подарка
Дремлют сумерки окрест.
И начальственно и важно
По туману стынет влажно
Истукана правый перст.

Ну а я бегу по стуже
Никому уже не нужен —
В сердце – искренняя даль.
Все законно. Все нормально.
Все бездарно и формально —
Вот такая вот печаль.

Все закончено. Забудьте.
Если прав – не обессудьте,
Не судите сгоряча.
Я чуть-чуть побуду тихо,
И отступит ваше лихо,
И затеплится свеча.

Ворожу и чуть не плачу,
Не могу прожить иначе,
И – иначе не могу,
Подарю вам эту тайну
И уйду от вас печальный —
В королевскую пургу.

Вот и все. Договорились.
Посмеялись, прослезились,
Обнялись и – разошлись.
И – разъехались. Прощайте.
Добрым словом поминайте
Неслучившуюся жизнь[6 - Стихотворение Петра Катериничева «Монолог провинциального актера».].

Глава 14

Дорога. Мы снова были в дороге. И сидели с Дашей в двухместном купе, попивая вино. Позади остался юг, море, впереди… Кто ведает, что впереди?..

– Не знаю, что это за город… И что со мною творится… Или – это просто старость, Дронов? – Даша Белова была взвинчена, но не пьяна. Или ее опьянение было таким, что просто перестало ощущаться?

– Старость, – кивнул я. – Глубокая.

– Как омут.