Беглый огонь

– Прирастут.

Вот это я знаю точно: когда-то давненько, по юношеской ретивости, я очень славно получил по зубам, передний вообще держался на честном слове шулера; я выправил его пальцем. Мог бы и выдернуть, да зачем? Постепенно он перестал шататься и действительно прирос, только потемнел: нерв не выдержал таких экспериментов и приказал долго жить.

Настя кивнула, спросила только:

– Нас атаковали?

Ё-мое, откуда у нее такая комбатская фразеология?

– Скорее – наехали.

– «КрАЗом»?

– И им тоже. Мы и кувыркнулись в кювет. Потом из джипа вышли два милых мальчика.

– Ты их застрелил?

– Нет. Их застрелила ты.

– Я?

– Ну да. Как сотрудник РУБОПа, имеющий и оружие, и право на его ношение и применение.

– А иначе было нельзя?

Хм… Иначе… Конечно можно. Если бы я лет пятна-дцать прослужил бойцом грушного или особистского спецназа, эти крутоголовые лежали бы у меня живехонькими и здоровехонькими, аки младенцы, в пеленках из подручных пут и посасывали бы пустышки из умело изготовленных из промасленной ветоши кляпов. Но – рожденный думать, вязать не может. Потому что слаб телом и хил духом. Да и очко – оно не железное!

– Я же не профессионал. Потому шмаляю по всему, что движется и угрожает. Особенно если под рукой шпалер.

Девушка насупилась:

– Я же не виновата, что так приложилась!

А кто ее обвиняет-то?! Живы – и слава Богу!

Я запрыгнул за руль, хлопнул дверцей, кивнул на лежащий кверху колесами остов «фольксвагена»:

– Машина твоя, лейтенант Настя?

– Нет. Казенная.

– Тогда легче. Будем считать, что РУБОП произвел натуральный обмен. Махнул не глядя. Не без выгоды для себя.

Повернул ключ зажигания, послушал ровное урчание мощного мотора:

– Машина – зверь.

– И далеко едем?

– До ближайшего поста ГАИ. Метров за сто я стопорнусь и сойду. Дорулишь сама?

– Да.

– Ну а дальше подымай кипеж и – как положено: опись, протокол, сдал-принял, отпечатки пальцев. Как любит говорить наш дорогой шеф Крутов, больше бумаги – чище попа. Да, не забудь со стволов пальчики срисовать: моих там нет, я их аккуратненько стибрил. Вполне возможно, что пистоли грязнее грязи. Ага?

– Не ага. Крутову я врать не буду.

– А ему и не надо. Я с ним свяжусь позже.

– Олег, Игорь Петрович приказал…

– Отставить. Картина битвы изменилась. Теперь командовать парадом буду я.

– Но…

– Я же сказал: отставить. Я старше тебя по званию, лейтенант Настя.

– Да? – Похоже, это оказалось для девушки новостью. – И какое у вас звание?

– Боюсь, что уже никакого. Меня разжаловали.

– За что?

– Не «за что», а «почему».

– Ну и почему?

– За ненадобностью, – пожал я плечами.

Ну да, с тех пор, как капитан-лейтенантом неведомого мне флота я вышел в боевой запас родной конторы, и контору, и страну так перетряхнули, что, боюсь, даже табельные сведения обо мне закатились за самый дальний сейф, а скорее вообще спалились в огне охвативших страну пожаров. Вот такой вот парадокс: когда Отечество в огне, дым его для тех, кто успел слинять, куда как слаще!

А люди, оставшиеся в боевом запасе, оказались предоставленными сами себе; вот только запас такой хоть и не тянет карман, но очень беспокоит имущих власть своей непредсказуемостью и умением применять полученные навыки. И хотя у меня всего лишь один навык, по нашим временам не очень-то и котируемый, – думать, кто-то же вспомнил о нем?! И – впилил лег-комысленного лоха в чужую разборку. Или, говоря по-ученому, ввел индивида втемную в непонятную оперативную разработку с неясными целями, зато с полным разнообразием средств.

Стоп! Что-то здесь не вяжется. Давай-ка по пунктам.

Девчонка, убитая в квартире, – чистая подстава. Зачем? Убрать Дронова, который может начать свое расследование устранения Димы Круза? Нет. Проще застрелить. Или они не хотят ненужной огласки? Глупость. Какая на хрен огласка может быть от ординарного убийства маргинала, пусть и бывшего работника непонятной конторы? Их, бывших, сейчас пруд пруди, и стреляют их так же: пачками. Значит…

Значит, меня решили поставить в определенные условия и заставить действовать. В соответствии с умениями, навыками и тяжким комплексом неуравновешенной психики маргинала.

Я и начал действовать. Привлек Крутова. Сунулся в ГУБОП. Где меня и срисовали влегкую вместе с милым лейтенантом Настей и едва не угробили. То, что хотели угробить, – это без дураков: просчитать траекторию падения машины в кювет и будущие увечья пассажиров не может никто.

Выводы.

Первое. Меня, так или иначе, хотят нейтрализовать, но «естественным» путем: посадка в каталажку по обвинению в маньячестве со всеми вытекающими или автомобильная катастрофа – не суть важно. В средствах не стесняются, вспомогательные или случайные убийства их не пугают, будь то удушение чулком малолетки на моей постели или устранение лейтенанта могущественного РУБОПа. Что отсюда вытекает? Что враг жесток, коварен и беспринципен? Любой враг жесток, коварен и беспринципен, потому он и враг, а не спарринг-партнер на ринге.

Но тут важно одно: никакие криминалы так не работают. Это почерк спецов. Хотя… Времечко такое, что и спецы могут пастись на службе у бандитов, и наоборот. Так что единственный бесспорный вывод из ситуации: завязаны большие, вернее – громадные деньги, раз уж неведомые фигуранты не боятся возможных разборок с органами правопорядка, причем не с РОВД, а с РУБОПом. Хм… А кто сейчас кого боится? Не успевают: или уже вне зоны досягаемости, где-нибудь при деньгах и власти, или – в местах оченно отдаленных. За бугром, а скорее – под бугром. Времечко очень стремительное.

Спиноза доморощенный… То, что денюжки аховые, ты знал априори, еще из разговора с Крузом.