Контрудар

– Ну это когда было, и действовали они в Западной Европе, – неуверенно ответила я.

– Ну, во-первых они назывались не «Красными бригадами», а «Красным фронтом», а во-вторых, боевики этой организации действовали не только в Западной Европе, но и по всему миру.

– Да, но «Красные бригады» были еще и в Италии, – снова возразила я.

– Это совсем не то. Итальянцы-экстремисты, – отмахнулся Верхотуров.

– Вы считаете, что в России может действовать такая организация?

– Все это бред, конечно, сами подумайте. Я в это не верю, но мой помощник убежден, что у нас в стране действует хорошо законспирированная организация, которая содержится на деньги партии. Ее основной целью является физическое устранение выдающихся личностей. Банкиры, журналисты, предприниматели, политики и так далее. Они убивают тех людей, которые могут вытащить Россию из пропасти, кто реально может способствовать возрождению страны.

– И вы в это верите?

– Я же сказал, что это бред, но вы просили меня высказаться по поводу моих подозрений. Если угодно, я подозреваю этот бред, ибо никто иной не может мне угрожать.

Он встал из-за стола и принялся расхаживать вдоль него, закинув руки за спину. Верхотуров терял терпение. Его раздражали мои вопросы, собственные подозрения, угрозы невидимых, но жестоких противников. Он не привык долго быть любезным. Только теперь я стала понимать, как от него достается подчиненным. Этот маленький тучноватый человек был настоящим тираном не знавшим пощады ни по отношению к себе, ни по отношению к своим близким.

– Евгений Александрович, – как можно более мягким тоном обратилась я к нему, – вам необходимо успокоится, со своей стороны я постараюсь сделать все возможное, чтобы установить истину, но и вам не стоит раздражаться, поскольку поиск злоумышленников лишь тогда будет успешным, когда мы объединим силы.

Похоже мой почти материнский тон несколько успокоил его. Он посмотрел на меня таким затравленным бедным взглядом, что я окончательно поняла: Верхотуров не страдает паранойей-ему действительно грозит опасность.

– Да-да, я все понял, – подавленным голосом ответил он и взмахнул рукой.

В тот же миг рядом с ним оказался поджарый пожилой человек, стандартные черты лица которого выдавали в нем телохранителя со стажем. В руках у него был чернокожий кейс. Верхотуров положил его на стол и быстро распахнул. В кейсе не было ничего, кроме стопочек долларовых купюр. Они скромно лежали в самом уголке чемоданчика.

– Здесь десять тысяч, – сказал Верхотуров, подвигая ко мне чемодан.-Да, кстати, познакомьтесь, Леонов Анатолий Сергеевич-начальник моей охраны.

Высокий и поджарый приблизился ко мне и протянул свою узкую крепкую ладонь.

– Александра Синева, – представилась я, – вас то мне как раз и надо.

– Если я вам не нужен, – вмешался Верхотуров, – позвольте откланяться. Мой телефон указан на визитке, – он протянул мне визитную карточку, улыбнулся на прощание своей грустной улыбкой и удалился.

– Я, пожалуй, тоже поеду, – защелкнув замки на кейсе, сказала я.-А вы, Анатолий Сергеевич, не хотите ли подвезти меня до дома?

– С удовольствием, – улыбнулся он, тряхнув при этом своей седой шевелюрой.

На станцию Целинная скорый поезд из Москвы прибыл в двенадцать часов ночи и стоял здесь около двадцати минут. Уже перед самым отправлением в последний вагон поезда запрыгнул молодой человек в синих джинсах и спортивной куртке. В тамбуре он лицом к лицу столкнулся с толстой пожилой проводницей.

– Извини, мамаша, чуть было не опоздал, – оголяя свои белоснежные зубы в красивой улыбке, сказал он.-Места у тебя в хозяйстве имеются?

– Тебе куда ехать? – невыспавшимся голосом спросила та.

– До самой Волги, мать. Так есть места?

– Места есть, а вот билетик у тебя, соколик, имеется?

– Без проблем, – молодой человек полез в карман и достал оттуда оранжевый билет и паспорт на имя Алехина Павла Евгеньевича.– Все в порядке? – спросил он.

– Шестое купе, двадцатое место, – не глядя на него, ответила проводница.

Соколик с трудом разошелся в узком тамбуре с довольно массивной фигурой проводницы и быстро скрылся в купе.

В шестом купе было душно и пусто. Только что его покинула семья из пяти человек. На столике у окна остались две пластиковые бутылки, одноразовые стаканчики, а в воздухе витал запах детских пеленок и молока.

Могла бы и не называть место, – заключил молодой человек, – его тут завались. Он раскрыл свою большую спортивную сумку, вынул оттуда сверток, пол булки черного хлеба, несколько помидор и огурцов, бутылку пива и стал раскладывать все это на столе. Затем он закрыл дверь купе, вынул из сумки какой-то сверток, а следом за ним и заплечную кобуру. В свертке оказался пистолет «Макарова». Он наспех протер его, затем снял куртку, надел кобуру, сунул в нее пистолет и только после всего сел за стол.

О край стола он откупорил бутылку пива, развернул сверток, в котором оказался солидный кусок холодной телятины, а также коробок из-под спичек, где обычно российские пассажиры хранят соль. Пока поезд набирал обороты, молодой человек успел съесть приличную порцию телятины, срезая ее тонкими ломтиками острым перочинным ножом. Когда с поздним ужином было покончено, он завернул все в сверток и положил его в сумку, забросил ее на верхнюю полку, снял оттуда свернутый в рулон матрац, подложил его под голову и не раздеваясь, прилег, далеко вытянув ноги.

Анатолий Сергеевич оказался на редкость разговорчивым человеком. Всю дорогу он без конца шутил, травил довольно соленые анекдоты и меньше всего походил на телохранителя со стажем, который проработал в кремлевской охране почти девять лет, начиная с того момента как к власти пришел Юрий Андропов, а на вольные хлеба Леонов перешел после августовского путча, когда его и еще целый ряд сотрудников «ушли» из реформируемого КГБ СССР.

У Верхотурова он работал с того момента, как Евгений Александрович основал свою первую фирму и решил броситься в водоворот рыночных реформ. О шефе своем Леонов отзывался хорошо, явно опуская подробности о некоторых чертах его характера.

– Анатолий Сергеевич, – обратилась я к нему, после того, как мы посмеялись над его очередным скабрезным анекдотом, – вы были первый, кто сообщил Евгению Александровичу о том, что на него готовится покушение?

– Понимаешь, Александра, – сразу же после того, как мы познакомились, Леонов перешел ко мне на ты, – опыт у меня большой и чутье, слава Богу, меня редко подводило. Месяца два тому назад я стал замечать, что вокруг шефа происходит что-то не так. Просто почувствовал, как это бывает у хорошего охотника. Решил проверить. Стал более внимательно наблюдать за тем, что происходит на улице, возле офиса, возле дома Евгения Александровича. Первоначально я не заметил ничего подозрительного, да и помощники мои ни о чем таком не докладывали. Все как обычно. В начале 90-х годов я на заказняках мог бы диссертацию защитить, тогда заказные убийства были явлением распространенным. Сегодня немного утихло. И вот стал я наблюдать, каких-то таинственных личностей, которые появлялись то возле дома, то возле офиса, то в общественном месте, то на улице. У меня взгляд телохранителя. Я сразу вижу лишних людей и могу отличить их от простых прохожих, уличных зевак. У меня есть видеозаписи некоторых событий.

– А можно мне их посмотреть?

– Разумеется, нет проблем. Можно хоть сейчас заехать ко мне. У вас компьютер дома есть?

– Конечно!

– Значит немного отвлечемся от маршрута и вы все увидите своими глазами.

Леонов круто повернул вправо, а уже через минут десять мы стояли у его дома. Он быстро поднялся к себе и вернулся, неся с собой две дискеты.

– Я велел сделать видеозапись на мероприятии, посвященном открытию спортивного зала, строительство которого вела одна из фирм шефа. Потом запись была сделана во время приезда в наш город волейбольных звезд, наконец, имеется пленка с записью приезда и отъезда Евгения Александровича из дома и домой.

В квартире меня ждало странное письмо без обратного адреса. Но я была так охвачена любопытством поскорее узнать, что же мог найти на своих пленках Леонов, что, едва мы вошли, как я сразу бросилась к компу.

Леонов не спеша настроил мой ноутбук, затем уселся рядом в кресло и нажал первую клавишу. Мы просмотрели все три записи молча. После этого Леонов нажал на паузу и обратился ко мне.

– Ну что, заметила что ни будь?

– Мне кажется, там нет ничего подозрительного, – ответила я таким тоном, как отвечает студент на экзамене, столкнувшись с каверзным вопросом преподавателя.

– Сразу видно, что взгляд у тебя не профессиональный, – констатировал Анатолий Сергеевич и стал прокручивать запись на первой дискете в обратную сторону. – Я сознательно не стал комментировать эти записи, надеясь, что ты сама найдешь нечто необычное. А теперь давай посмотрим внимательно.

Вот на экране появилась кавалькада машин, в том числе и машин местного правительства. Она подкатила к центральному входу в новый спортивный зал. Ничего особенного. Толпа народу, зеваки, милиция, охранники. Словом, все как обычно.

Леонов схватил лежавшую на столе ручку и стал тыкать ею в экран.

– Вот расположилась охрана губернатора, здесь стоят мои хлопцы, это оцепление милиции, это чиновники городской и областной администрации, вот почетные гости. Далее… это зрители. Ты их легко узнаешь по выражению лиц, они захвачены происходящими событиями и созерцают. А вот выражение лиц охранников. События их не интересует, они заняты тем, что охраняют своих подопечных, внимательно отслеживая каждую точку пространства. Милиция следит за порядком, разграничивая зрителей и начальствующий люд живой изгородью. Все на своих местах. Но! – Анатолий Сергеевич нажал паузу.

– Посмотри вот сюда, – он ткнул авторучкой в левый верхний угол монитора, – это кто?

– Явно не зрители, – согласилась я.