Не частушки. Четверостишия

Что у мира за душой,
знает только Взрыв Большой
в час Большого Перерыва
до опять Большого Взрыва.

Сон

Неужто, Матерь Божия,
вбираю духу свежего
в краю, где Цезарь Борджиа
и впрямь учил сольфеджио?

«Со словами «I love you…»

Со словами «I love you»
Бог стучится в дверь твою —
не смущайся, голубок,
хорошо ещё, что Бог

Владимириада

От дней начальных Родины
чудны дела Володины,
что Первого, что этого,
что в церкви не отпетого.

«Расцветёт шелковица …»

Расцветёт шелковица —
сердце остановится
на лету у беркута,
словно дальше некуда.

«Что смертным ухабы …»

Что смертным ухабы —
конец предрешён —
воскреснуть хотя бы,
и то хорошо.

«Ценят по-разному…»

Ценят по-разному
жизнь эту бисову
братья по разуму,
сёстры по вызову.

«Поскольку всё устроено хитро…»

Поскольку всё устроено хитро,
чтоб не свихнуться, отбывая ссылку,
откупори «Женитьбу Фигаро»
и перечти шампанского бутылку.

«Не оступись, входя в зверинец…»

Не оступись, входя в зверинец,
и в рамках праведных идей
как чисто истинный ариец
монголом жги сердца людей!

«Обожаю вальсики и блюзики…»

Обожаю вальсики и блюзики,
но всё чаще – хоть казнить вели —
хочется сумбура вместо музыки
где-нибудь подальше от земли.

«Бейте в голову контрольным …»

Бейте в голову контрольным —
мозгу всё равно не больно,
а от клятв и от молитв
голова и так болит.

Юговорот

Птицы с юга прилетели
умереть в своей постели,
повидать во сне снега —
и обратно – на юга.

«Ни на балу, ни даже в бутербродной…»

Ни на балу, ни даже в бутербродной,
ни в бане, ни над пропастью во ржи,
Поэт! Не дорожи любовию народной,
любовию начальства дорожи!

О социальных лифтах

Может быть, с пользой молитву прочёл,
может быть, выучен лешим,
но деревенский простой дурачок
стал городским сумасшедшим.

Ностальгийная правда

Сибирских руд глубины,