Двое

И вдруг – гранитная плита. Две фотографии и надпись: «Михаил Аркадьевич Яревский. Анна Леопольдовна Яревская».

– Нашел!

Вдвоем молча постояли у могилы, поросшей бурьяном.

– Вот так, отец его пил, сгорел от водки. Теперь мы ему и сына принесли, тоже от водки погиб, – сказал Яков Петрович.

– И жену свою как тот погубил, так и этот, – добавила Лидия Адамовна.

Он выкопал возле ограды ямку, неглубокую, но достаточную для урны. Собрал камешки и насыпал их на дно ямки. Достал из сумки урну – черную, пластмассовую, с выплавленным на крышке ритуальным факелом. Весила урна около килограмма.

– А там действительно прах? – спросила полушепотом Лидия Адамовна. – Интересно, какой он?

Дома как-то раз, одолеваемый любопытством, Яков Петрович открыл плотную крышку урны и увидел там прах – похожий на пепельно-серый крупный песок. Но сейчас праздное любопытство жены его раздражало:

– Все тебе интересно. Обыкновенный прах, – проворчал он и принялся засыпать урну землей.

Засыпав, прижал маленький бугорок земли ладонью.

– Вот – все, что от человека осталось. Как будто и не жил никогда, – вздохнув, промолвила Лидия Адамовна.

– Н-да… – отозвался он.

Затем, отряхнув руки, достал из сумки табличку, скобы, инструменты.

– Яша, а у тебя получится? – осторожно спросила Лидия Адамовна, по горькому опыту зная, как редко мужу удавалась даже простенькая мастеровая работа.

– Отстань, – он и сам-то волновался.

Присев на корточки, стал прикреплять скобами металлическую табличку к ограде. Сопел, что-то бурча под нос. Наконец прикрепил, проверил, прочно ли держится.

– Порядок, – сказал довольный, еще сам не веря, что умудрился такое проделать. – Теперь – по-людски: мать, отец и сын лежат вместе. Да, надо было все-таки эту табличку сделать с фотографией…

Поставили в банку купленные цветы. По еврейской традиции положили на плиту по камешку. И пошли на противоположный конец кладбища.

– Надо бы Гришиному сыну в колонию посылку отправить. Продукты, может, вещи какие, – по дороге сказал Яков Петрович.

– У него есть родственники в Америке, пусть они и шлют ему посылки. Тебе что, больше всех нужно?

– Да тише, разошлась. Что тебе до них? У них – своя жизнь, у нас – своя. А парня жалко.

Лидия Адамовна хмыкнула. Не ожидала, что мужа так тронет судьба двоюродного брата и двоюродного племянника. Может, дело в том, что, оставшись без детей и внуков, они таким образом стараются спастись от одиночества, от холода подступившей старости? Или на склоне лет родственные чувства обостряются? Или же просто ее муж такой человек – неравнодушный?

Вслух, однако, пробурчала:

– Богач нашелся.

4

Подошли к могиле, где покоилась мать Лидии Адамовны.

– Жаль, что сейчас рядом нет Светочки. Она бы посадила анютины глазки. Мама их так любила…

Пока были с ними рядом дети, эта могила имела более ухоженный вид. Дети любили свою бабушку. Уезжая в Америку, Света взяла с этой могилы горсть земли. Когда-то Света сажала здесь цветы, Вадик красил ограду и подстригал кусты. Но теперь вместо цветов безобразно раскинулся бурьян, а кусты слишком разрослись.

– Мама, вот мы и пришли. Если бы ты встала, посмотрела, какие у тебя хорошие внуки. Если бы ты встала… – запричитала Лидия Адамовна.

– Давай немного приберем, – произнес муж.

Взяв лопату, стал выкапывать бурьян. Лидия Адамовна попыталась подстричь садовыми ножницами куст морозника вдоль ограды, но стебли оказались слишком жесткими, не поддавались. Ее руки быстро устали. Вытерли памятник, поставили в банку цветы.

– Света так похожа на маму, одно лицо, – сказала Лидия Адамовна. – Мама, мама, скоро и мы к тебе придем… – снова запричитала она, но муж оборвал ее.

– Что ты спешишь? ТУДА всегда успеем. Нужно жить, понимаешь – жить!

В голубом небе тянулись длинные белые облака.

Вокруг – ни души. Возле могилы справа – место, поросшее травой. Супруги стояли, молча глядя то на могильный камень, то на свободное место рядом.

– Идем, – тихо промолвил он. – Идем…

Он хотел добавить «родная», но почему-то не смог. Взял жену под руку, и они неспешно тронулись в обратный путь. Бездомный пес, поскуливая, плелся за ними.

– Почему я не заказал его фотографию на табличке? А с фотографией было бы так хорошо, а-ах! – досадовал Яков Петрович.

Лидия Адамовна вздыхала – устала, болят ноги. Порою прищуривала близорукие глаза и, словно всматриваясь вдаль, говорила:

– Ничего, когда мы приедем к Светочке в Америку, я там все расскажу! Скажу Гришкиным родственникам, что они оставили своего умирающего брата, забыли про родного племянника. И только мой муж повел себя по-человечески. Я им, в Америке, еще устрою…