Зеркало времени. Исторический роман

Сулил немало бед.

Оракул только не сказал,
Кому беда грозит.
Но, были уши и глаза,
Чтоб трезво оценить.

Он к своей пользе его свёл,
Беспечен был и весел,
Врага б возможности учёл,
Тогда б сидел на месте.

Теперь в коляску запряжён,
На праздник в Ниневии,
Врага катает, его жён,
Противиться не смея.

И по спине гуляет плеть,
Под злобные насмешки,
Пока не остановит смерть,
В раздумье, иль в спешке.

Крюками стянут его труп
В зловонную канаву.
Молитвою не помянут —
Таков конец бесславный.

Чтобы в войне не проиграть,
Нужна была б разведка,
Оружие, готовить рать,
Стрелков расставить метких.

И в битве место подыскать,
Чтоб войско развернулось.
А на удачу уповать
Способна только глупость

Всем в назидание

Per quae lucsuria divitiarum taedio ludit.

(Забавы, пресытившейся, забавами роскоши)

    Сенека

Не воспользовался опытом прошлого почему-то и последний царь Вавилона. Совсем, не желая, того, он оставил слишком заметный след в том историческом документе, каковым является библия. Вот как закончил жизнь свою царь Вавилона Валтасар (Бельшацар) …Я обращаюсь к библейскому материалу:

После смерти Навуходоносора могущество Вавилона стало клониться к упадку. При царе Вавилона Валтасаре грозные войска персидского царя Кира приблизились к Вавилону. Валтасар, уверенный в крепости двойного ряда стен столицы, предавался пиршествам и разврату. На одном из таких пиров он велел принести сосуды, вывезенные Навуходоносором из иерусалимского храма. Из этих священных сосудов царь и его вельможи начали пить вино. Вдруг на противоположной стене пиршественного стола показалась человеческая рука и написала непонятные слова. Разгадать их никто не мог. Тогда призвали иудейского мудреца Даниила. Даниил разобрал надпись: «Сосчитаны дни твоего царствования, взвешены на весах твои дурные дела и разделено твое государство между мидийцами и персами. Кир взял Вавилон и присоединил к Персии, а десятки тысяч иудеев вернулись из плена к себе, а Иудею.

Сменила вечер бархатная ночь,
Но духота с небес ещё струится,
Не в силах ветерок дремоту
превозмочь,
Чуть-чуть заставил листья
шевелиться.

И, наконец, устав, совсем уснул,
А небеса усыпали светила,
У берега реки негромкий слышен
гул.
Тьма тяжкая живое поглотила.

На стенах крепостных перекликалась
стража,
На город надвигались отдых сон,
Движения почти исчезли разом,
Заснул огромный шумный Вавилон.

Лишь во дворце царя бушует жизнь,
Собрались тысячи вельможей,
И отовсюду всадники неслись,
По зову сердца и царя, быть может.

В огнях сияют царские чертоги,
А в подземельях стон и звон оков,
И изваяний каменных здесь много,
Быки у входа с ликами богов

Курятся благовонья, запах пота,
Смолы горящей им не перебить,
Столицы на ночь заперты ворота,
И даже мышь сквозь них не
пробежит.

Кого теперь бояться Валтасару?
Отец его – Навуходоносор
Оставил сыну мощную державу,
Не знавшую беды до этих пор.

Огромный зал. Высокий потолок.
Горят у стен большие чаши с
маслом.
Прозрачный курится и стелется
дымок.
То там, то там свеча погасла.

Рабы меняют их, внимательно следя,