Детектив без детектива. Автобиографический роман

Вавилов старше Лысенко на 11 лет, среднего роста, плотный. Лысенко высокого роста, худой, жилистый.

Отец Вавилова, – крестьянин перебравшийся из деревни в Москву и ставший богатым человеком, купцом Первой гильдии, что означало – владение капиталом свыше 100 тысяч рублей золотом. Отец Лысенко – крестьянин из деревни Карловка Полтавской губернии, зажиточностью не отличающийся.

Вавилов Николай Иванович в Санкт-Петербурге учился у профессоров, имена которых всему миру были известны, стажировался в Англии, Франции, Германии.

А Трофим Лысенко научился читать и писать только в 13 лет. Закончил два класса церковно-приходской школы и поступил в низшее училище садоводства в Полтаве. Какие знания в той школе давали? Как обрезать дерево и кустарник; как прививку провести, в какие сроки для этого; какая подкормка требуется; как уберечь растение от вредителей… А «стажировка» в собственном огороде, да среди нескольких деревьев, посаженных вблизи хаты.

Николай Иванович докторскую диссертацию по иммунитету растений писал, закончив работу над ней в 1918 году, а Трофим Денисович в это время за дополнительными знаниями по садоводству в город Умань направился в тамошнее среднее училище садоводства. Только чему можно было научиться в разгульные годы революции и гражданской войны?

То город Умань захватили австро-венгерские войска. Потом к власти пришла Центральная Украинская Рада. В феврале 1918 года в Умани была провозглашена Советская власть. А потом город множество раз переходил в руки «красных» и «белых

«Белые» – «красные», «Красные» – «белые»,
Кто их поймет, разберет?
То в Умани тихо, то грохот… и бегают.
Три года так город живет…

Власть, как перчатки, все время меняется
Всех не упомнишь, кто был.
Кто-то на горе чужом наживается…
Взял, отобрал… и убил!

Учебы самой в средней школе садоводов не было, а документ о том, что в ней учился, Лысенко добыл!

В то время, когда Вавилов в Канаде находился, занимаясь возможностями использования высокоурожайных сортов канадской пшеницы в Советской России, разъезжал по Южной Америке, объехав девятнадцать стран, собирая коллекцию культурных растений, Лысенко на селекционных курсах «Главсахара» пребывал, а после обучения работал на Белоцерковской опытной станции селекционером огородных растений.

Советской власти специалисты были нужны. И понял Трофим – его время пришло!..

Поступил в Киевский сельскохозяйственный институт на заочное отделение. Нет желания комментировать особенности и возможности этого вида обучения, только следует напомнить, что дипломов тогда не выдавали, а метод обучения был бригадным. Один из бригады отвечает – всем положительные оценки ставятся. Литературы отечественной по сельскому хозяйству не было. Только иностранная, к тому же не переводная. Как до нее Трофиму добраться при полном невежестве в знании иностранных языков? Хорошо Вавилову – он иностранных языков более десятка знает: и читает, и пишет на них.

Да что там говорить! У Вавилова культура из всех щелей прет: и одет модно, и пострижен, и побрит, за столом сидит, пользуясь приборами разными, ест рот широко не раскрывая…

А Лысенко на своих делянках в Гандже (Азербайджан) босым бегает. В столовой сидит, громко чавкая, сухари в супе и борще размачивая, пальцами мясо из борща вытаскивая…

Все преходяще в доме нашем! Мы с увлечением подхватываем идею, восторгаемся тем, кто ее выдвинул, а по истечении времени идею и ее носителя ниспровергаем! Так произошло с Николаем Ивановичем Вавиловым

С 1948 года имя Вавилова звучало лишь тогда, когда речь шла о наших достижениях в зерновом хозяйстве, причем только в негативном свете. Ни слова положительного!..

А ведь было время, когда слава сопутствовала ему! Имя ученого не сходило со страниц мировой печати: с ним беседовал будущий император Абиссинии Хайле Селасие, члены британского кабинета и французские министры. «Вавилов – на вершине Анд!» – писала советская газета «Известия», «В гостях у японских ученых» – откликалась «Правда»; «Вавилов: посылки с семенами из Палестины и Сирии», «Пензенские колхозники назвали именем профессора Вавилова свою артель»… Его изданная в 1926 году книга «Центры происхождения культурных растений» становится крупным событием международной научной жизни. О ней пишут не только в научных журналах, но и в широкой прессе. Не обошли его своим признанием и коллеги по науке. В тридцать шесть лет Вавилов был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР, пять лет спустя – действительным академиком. Кстати, был он тогда самым молодым в академии: ему едва исполнился сорок один! Почти одновременно его избирают своим членом Академия наук Украины, Британская ассоциация биологов и Британское общество садоводов, Академия наук в Галле (Германия) и Чехословацкая академия сельскохозяйственных наук… Доклады Вавилова с интересом слушают делегаты международных конгрессов в Риме, Кембридже, Берлине и Итаке!

Пути Господни непредсказуемы! Надо же было такому случиться, что встретился он с Лысенко, на ту пору человеком только начинающим свой путь в науке.

Вавилову Лысенко понравился с первого взгляда своей настойчивостью, ожесточенностью в работе, забывая о личном отдыхе, и даже о пище….

…Лысенко умел производить на окружающих впечатление личности незаурядной. Когда он успевал спать, никто не знал? Когда сотрудники селекционной станции выходили в поле – агроном Трофим уже копался со своими растениями. Вечерело… все покидали поле – Лысенко оставался, продолжая копаться в земле. Одежда испачкана землей. Волосы торчат во все стороны, выбиваясь из под кепки, которую он натягивал одним махом, козырьком в сторону.

…Высокий, худющий, жилистый, нескладный с полным пренебрежением к себе и своей наружности, он всего себя отдавал растениям, которыми не уставал заниматься Это отношение к работе и привлекло внимание Вавилова к Лысенко – он любил увлеченных. О взглядах своего нового знакомца знал Николай Иванович в те годы очень мало, почти что ничего. Он не знал, например, что Трофим Денисович презрительно относится к исследованиям генетиков, считая их «вредной ерундой».

Друзья подшучивали: «Лысенко уверен, что из хлопкового зерна можно вырастить верблюда, а из куриного яйца – баобаб…»

Кто бы из шутников этих мог подумать тогда, что Лысенко вполне серьезно в 1928 году напишет в работе своей, что в его опытах из зерна пшеницы получилось три растения различных родов: пшеница, ячмень и рожь!!!

Нарком земледелия Яковлев, проявляя интерес к работе с яровой пшеницей, поручил Вавилову взять на себя заботу о Лысенко. В начале 1930-х годов, будучи уже академиком и крупным научным руководителем, Вавилов поддержал работы молодого агронома Т. Д. Лысенко (в то время сотрудника Всесоюзного селекционно-генетического института в Одессе)

Вавилов рассчитывал, что предложенный Лысенко метод позволит получить высокопродуктивные устойчивые к заболеваниям, засухе и холоду культурные растения..

Однако Вавилов также отмечал, что не стоит рассчитывать на немедленные положительные практические результаты, не зная с какими сортами практически надо оперировать в каких районах

Вавилов не знал, как нетерпим Трофим Денисович к поучениям, от кого бы они не исходили. Для него не было авторитетов. Он веровал только в себя!

Видимого соперничества не наблюдалось между ними. Вавилов легко прощал обиды, Единственно, чего не терпел Николай Иванович, так «научного» невежества.

Одно точно, что Лысенко всегда завидовал Вавилову и, чем больше он узнавал о Вавилове, тем более ощущал превосходство того над собой.

Противостояние Вавилова и Лысенко было неизбежным. Блестящий ум морщится, встречаясь с посредственностью, посредственность – не терпима к уму!

Как сложно направлять корабль науки в бушующем море неведомых идей, не проверенных практикой. Приходится двигаться осторожно, прощупывая путь свой экспериментами. А если результат эксперимента проявляется не сразу, а спустя продолжительный период времени, к тому же результат сомнительной ценности, то ошибочность самой идеи может быть чрезвычайно разрушительным по своим последствиям.?!

Когда человек опирается на данные науки, не переоценивая своих возможностей, рассчитывая только на свои силы, то ошибочность поиска не приносит серьезных последствий ни для самого экспериментатора, ни окружающим его лицам, ни обществу в целом.

А если поиски не имеют под собой научного фундамента, чего тогда ожидать?

Цепи бесконечных ошибок? А кто отвечать должен за них?

Цель и направление поиска определяются заказом общества или потребностями экспериментатора, стоящего на вершине власти в этом обществе.

Заказчик был… Им была Советская власть, еще шаткая, неокрепшая, в наследство которой досталось разрушенное почти до основания хозяйство. В самом разрушении его – «великая заслуга» величаемой рабоче-крестьянской власти.

С чего следует начать? С поиска знающих, умеющих и могущих. Кадры решают все! Недаром Сталин сказал, когда его спросили о возможностях поверженной в войне Германии восстановить свою мощь: «Германия поднимется скоро, у нее огромный научный потенциал».

Такого потенциала у Советской власти, строящей новое общество, не было. Его нужно было создать, поскольку тот, которым обладала царская Россия в большей части своей эмигрировал за границу. Закономерно возникает вопрос: Почему советская власть так беспощадно уничтожала ученых? Ведь она в них, в первую очередь, и нуждалась!

Ответ – неоднозначный. Возможно, не доверяла, видя в них классовых врагов?..

Мы прошлое делим:
На вражье и наше.
И нашим не верим —
Так много пропавших,

Поверивших слову,
Поверив в идею.
Познанья основа —
Страданье на деле…

Талант в прозябанье!
И корчатся в муках:
И наше сознанье,
и наша наука!

Возможно, что талантливые ученые видели ошибочность самих идей, навязываемых им, а такое противоречие легче решить удалением настырных оппонентов? Возможно для того, чтобы списывать на них свои собственные неудачи?..