Я должен все исправить

Празднество, посвященное Новому году, окончилось для Семена плохо. Наташа, которую он считал своей невестой и боготворил, неожиданно предала его. Произошло это банально: в самый разгар торжества на младшего брата что-то нашло, иначе Семен, не мог объяснить того, что Григорий, вдруг усмехнувшись, стал хвалить его девушку за приготовленный салат. Правда, этим дело не кончилось. Во время танцев Семен играл на баяне. С Наташей он общаться не мог. Григорий же не стоял – танцевал и, как заметил Семен, часто приглашал не кого-нибудь, а его Наташу.

Даже любимая мелодия, которую девушка называла своей, не спасла положения. Как не старался Семен, не изощрялся, исполняя ее, когда вечеринка окончилась, Наташа вдруг захотела, чтобы ее проводил Григорий. Семен остался в стороне.

Поступок своего младшего брата он не одобрял. Однако обиды на него не держал, не из-за того, что Григория уже не было в живых. В детских ссорах, которые часто возникали между братьями, главным участником, как правило, был Семен или же Алексей. Григорий на много младше их, оказываясь втянутым в конфликт, редко поддерживал старшего своего брата. Он был предсказуем, Семен это знал.

Характер Григория – старшего наряду с внешними чертами передался и его сыну. Парень был не прост, порой не только в среде сверстников, но даже в общении со взрослыми. Правда, Семен Владимирович не думал о том, что племянник будет подобно отцу как-то соперничать и с ним. Просто при большой разнице в возрасте у них не должно быть сторон соприкосновения, вызывающих разногласия, мелкие, какие обычно бывают в семье, он допускал, но они вряд ли могли особенно влиять на мир в доме.

Темной январской ночью, возвращаясь после праздника с Алексеем домой, Семен как не крепился, не выдержал и на слова, сказанные им, скорее всего для успокоения: «Брось, не обращай внимания!» – глухо, скрывая чувства, ответил:

– Наверное, так и должно быть. Теперь я свободен и могу уехать. (У него в кармане лежало письмо, полученное им накануне от армейского друга).

– Как это уехать? – переспросил Алексей, неожиданно покачнувшись. Семен удержал его, иначе тот мог завалиться в снег. На праздновании Нового года они хорошо нагрузились: Семен, из-за предательства девушки чтобы притупить в себе боль, Алексей из-за неумения пить.

– Очень просто: сесть в поезд и ту-ту-ту-у, – сказал старший брат. – А если серьезно, меня зовет к себе в Москву друг. Я об отъезде давно подумывал, но удерживала Наташа.

Семен, конечно, врал: уезжать он не собирался. Мысли, высказанные им, были неожиданны не только для Алексея, но и для него самого. Чтобы отъезд не выглядел бегством, он постарался обставить его, как давно задуманное мероприятие. Для этого, применив все свое умение, Семен убедил вначале мать, Надежду Сергеевну, затем уже принялся за отца Владимира Ивановича. На него Семен потратил почти весь остаток своего отпуска, положенного ему после возвращения со службы в армии.

Владимир Иванович не сразу принял сторону сына, долгое время сопротивлялся. Ему казалось решение Сени несерьезным и скоропалительным.

– Зачем тебе куда-то уезжать, – говорил он, – Тут у тебя есть невеста. Наташа девушка хорошая. Пусть она еще молодая, не беда подождешь. Обзаведешься домом (о том, что девушка от него отвернулась, он не знал).

– Нет, нет, – твердил сын. Но отец не прекращал говорить:

– Ты пойми. Ты почти устроен. У тебя за плечами музыкальное училище. Директор школы, ты его знаешь, приглашал тебя не тянуть и зайти к нему. Он обещает тебе место.

– Ну и что, что обещает, – парировал сын, – что я не успею еще поработать в селе? Успею.

Чтобы не впутывать свою бывшую невесту и не объяснять отцу причину, вызвавшую желание бросить дом и уехать работать в город, он говорил о будущем. О Наташе Семен упомянул лишь единожды, мельком сообщив отцу, что она о его решении бросить дом и уехать работать в город знает. Это было правдой. После разговора с братом он ей первой с обидой в голосе сообщил об отъезде.

Рисуя, красочно перспективы, стоящие перед собой, Семен скоро почувствовал, что отец сдается.

Устроиться в селе тогда не представляло труда. Это сейчас народ не знает, куда приложить руки. Многие из сельчан работают лишь на своем приусадебном участке. Как, говорил Григорий, его крестный не нарадуется тому, что он имеет должность пусть чуть выше должности дворника – почтальона, но имеет, не то, что другие. Раньше бы над ним «народ» смеялся. Ведь Александр получил среднее специальное образование, а почтальонами работали люди, как правило, окончившие школу. Там знаний особых не нужно было.

Должность учителя пения в школе, которую предлагали Семену, могла быть ступенькой для поступления в педагогический институт на заочное отделение. Мать Надежда Сергеевна спала и видела сына педагогом, но Семен отказался, убедив родителей в том, что он в любой момент может бросить город, взять билет на поезд и приехать в село.

После разговора со своими родными, показав им, что он уже достаточно взрослый, Семен пошел в школу и заявил о своем отъезде директору. На его вопрос: «куда?» – он, не долго думая, выдал: «в Москву!», его армейский друг Игорь обещал помочь с трудоустройством, о жилье на первое время Семен также мог не беспокоиться. Найдется это самое жилье.

Многие из его близких, друзей и просто знакомых, не зная о причине бегства Семена, считали тогда, что он поступил опрометчиво, вдруг ни с того, ни сего, погнавшись за романтикой.

Но это было не так. Если бы не предательство Наташи он не уехал. Даже сейчас, когда прошло много лет Семена Владимировича тянуло домой.

Настроение у племянника было бодрым. Он с удовольствием тащил большие тяжелые сумки. Глядя на Григория, Семен Владимирович знал, что возможно скоро и его романтическое настроение от пребывания в большом городе начнет падать и только труд, не дающий свободного времени будет спасать его от приятных воспоминаний уходящего все дальше и дальше – детства.

Глава 5

Метро было еще не загружено, но с каждой минутой положение менялось, не в лучшую сторону. Семен Владимирович это понимал и торопился: ему не хотелось оказаться в самой гуще народа: вещи были тяжелые и к тому же громоздкими. В одной руке Семен Владимирович тянул сумку на колесах, на верху ее находился большой пакет, в другой еще две сумки небольшого размера. В них были огурцы, предназначенные для консервации на зиму. Григорий нес две большие сумки с яблоками – белым наливом. Они были ранними. Скоро в саду у родителей должны были созреть другие сорта яблок, груши, сливы. Клубники уже не было – отошла.

Семен Владимирович выбрал самую короткую дорогу. Он предусмотрел, чтобы на их пути не было больших подъемов и спусков. Преодолевать ступени, надеясь на силу ног, было тяжело. Племянник, поднявшись на эскалаторе, с удовольствием оценил преимущества техники:

– Вот это дело, не то, что тащиться по лестнице.

Он был прав, и Семен Владимирович, остановившись на минуту передохнуть, согласился:

– Да! Хорошо! Радуйся! Вот, если бы мы поехали другой дорогой той, которой я добирался, чтобы встретить тебя на вокзале, нам бы пришлось основательно попотеть. Конечно, было бы интереснее: ты многое увидел бы – это не метро, но лестницы там огромные, да и путь пешком большой, подъехать к дому ни как нельзя.

Выбравшись из метро, Семен Владимирович с Григорием сели в троллейбус. Можно было и на автобусе, но в него с громоздкими вещами забраться было почти невозможно, так как вход делился надвое металлическим поручнем, делая его узким и непроходимым.

Едва они оказались в салоне, как Семен Владимирович увидел знакомое лицо. Высокий, крупный мужчина улыбнулся Тихонову и, протискиваясь через пассажиров стал медленно пробираться к нему. Это был старый знакомый Семена Владимировича – Анатолий Иванович Соловьев. Он работал на заводе, на котором Тихонов когда-то, лет пять назад, занимался внедрением своего нового процесса.

Приблизившись к Семену Владимировичу, Соловьев протянул широкую ладонь, которую Тихонов тут же ухватил и пожал.

– Анатолий Иванович, куда это вы с утра пораньше?

– Все туда же Семен Владимирович на работу! Правда, сейчас завод стоит. Не мы первые не мы последние. Наверное, слышал новости о наших автомобильных заводах. Они, также не работают. Уже который месяц. Нет сбыта, – помолчал, затем, словно опомнившись, разъяснил: – Вот еду на дежурство, нам начальникам нет-нет да и приходится выходить. А по осени, ждем изменений: министерство должно нам «спустить план», предприятие наше ведь государственное, – тогда уж дела пойдут, – сказал он, – собираемся даже набирать работников. Если у вас в институте будет плохо, приходите к нам, займемся восстановлением вашей новой технологии.

– Хорошо, подумаю, – ответил Семен Владимирович. Предложение Анатолия Ивановича было не случайным, иначе бы он не подошел.

Скоро троллейбус остановился на нужной остановке, Тихонов попрощавшись с Анатолием Ивановичем, толканув Григория, поспешил к выходу.

– Везет мне сегодня на встречи, – сказал Семен Владимирович Григорию, – наверное, буду счастливым.

Глава 6

Дорога вымотала Семена Владимировича. Елена Петровна еще была дома.

– Как раз к столу! – сказала она, ввалившимся в квартиру, мужу и племяннику. – Быстро мойте руки и садитесь кушать. Разбирать вещи будете после. Я тороплюсь. Мне еще нужно многое сделать, прежде чем уйти на работу.

Жена Семена Владимировича работала в заводской библиотеке. График был очень удобным. Суббота и воскресенье были выходными днями. Правда, рабочий день начинался раньше, чем в городских библиотеках.

В еде Григорий оказался привередливым. Просто Елена Петровна случайно угадала, сварив на завтрак рисовую кашу. Овсянку, например, он бы есть не стал, отказался. Супы тоже племянник ел не все. Главным условием для него было то, чтобы они не были заправлены луком, петрушкой или же укропом. Не употреблял в пищу Григорий грибы, некоторые виды ягод и фруктов. Проанализировав однажды меню племянника, Семен Владимирович пришел к выводу, что парень отказывался от тех продуктов, которые могли иметь наибольшую дозу радиации.

Там у них на рынках был радиационный контроль продуктов питания. Даже у крестного Григория имелся дома дозиметр. Однако действия племянника при выборе меню все-таки были не осознанными. Они ничуть не основывались на показаниях прибора, хотя и удовлетворяли им.

В первые годы после катастрофы на атомной электростанции районы, подвергшиеся радиационному заражению, тщательно исследовались. Семен Владимирович в то время в отличие от своего друга Былинкина, имевшего диплом кандидата биологических наук, еще толкался в аспирантуре. Однако, ажиотаж, разгоревшийся вокруг Чернобыльской АЭС, уже тогда беспокоил друзей.

В крупных институтах различных направлений формировались особые команды специалистов и отправлялись для проведения работ. Основное внимание уделялось людям.

Проверке были подвергнуты и жители села, в котором когда-то жил Семен Владимирович, выяснилось, что из трех тысячного населения наиболее сильно пострадало всего лишь несколько человек. Среди них был и отец Семена Владимировича. В тот злополучный субботний день он с утра до позднего вечера провел на воздухе. Время было посевной. Владимир Иванович, взяв в совхозе лошадь, перепахал и засеял не только свой огород, но и двум одиноким старушкам, жившим по соседству.

Однажды, навестив родителей, Семен Владимирович услышал от матери:

– Директор школы, помнишь, который тебя хотел взять на работу учителем пения, умер. – Он входил в тот небольшой контингент людей, получивших большую дозу облучения.

Надежда Сергеевна беспокоилась о Владимире Ивановиче. Однако он держался молодцом.

Мать Семена Владимировича, вспоминая прошедшее время, говорила:

– Вот пожили, так пожили! – Понять ее сейчас было трудно, особенно молодым, ведь она говорила без иронии в голосе и имела в виду не те трудности, которые выпали на долю жителей пострадавших от радиации, а на внимание, которое тогда уделялось государством.