Записки

Пробыв в Екатеринодаре 4 дня, я выехал в Царицын.

Немедленно по занятию Царицына я приказал выбрать позицию к северу от города и начать ее укрепление. Последняя должна была преграждать с севера подступы к Царицыну и к станции Гумрак, позволяя использовать в течение боев кольцеобразную железнодорожную сеть Царицынского узла. Уже через несколько дней рекогносцировка позиции была закончена. Начинаясь у Волги, к северу от балки Мокрая Мечетка, позиция тянулась по северному берегу этой балки, подходила к железнодорожной дороге к северу от станции Гумрак и, пересекая дорогу, давала станции Гумрак еще некоторое обеспечение с северо-запада. Балка Грязная, впадающая в Мокрую Мечетку, с севера делила позицию на два естественных участка. Ближайший тыл позиции, балка Мокрая Мечетка с лежащими на дне балки селами Городище и Уваровка, давал надежное укрытие от огня, но не был удобен для маневрирования. Я назначил начальником работ инженерных войск генерала Глаголева. Из пленных сформирован был ряд рабочих дружин. Лесные материалы и огромные запасы проволоки, брошенные красными при отходе, имелись на месте.

5-го июля, узнав от перебежчиков, что расположенные в районе деревень Николаевка – Романов красноармейские части готовы при нашем наступлении сдаться в плен, части 1-й конной дивизии на рассвете зашли со стороны деревни Николаевки в тыл 12-му советскому полку, который действительно после небольшого сопротивления целиком сдался в плен. Части дивизии стремительно двинулись на Рыбинское, где захватили в плен весь штаб 2-й советской стрелковой бригады. Дивизия взяла в этот день свыше 1000 пленных, около 30 пулеметов и большой обоз.

Вплоть до 11-го июля армия вела упорные бои, стремясь овладеть подступами к Камышину. 1-й корпус сдерживал врага на фронте остров Большой – Варкин – Щепкин – Липовка; 4-й, выйдя долиной реки Иловли во фланг и тыл неприятельских позиций, угрожал непосредственно Камышину. К противнику все время продолжали подходить свежие части. Я приказал 2-му корпусу выдвинуться из моего резерва на присоединение к 1-му. Части 2-го корпуса начали 6-го июля сосредотачиваться в Балыклее.

К вечеру 11-го июля части армии, проведя перегруппировку, заняли исходное для атаки положение. Атака была назначена на рассвете 12-го июля. Войскам ставилась задача: атаковать и разбить противника, стремясь прижать его к реке Волге и постараться овладеть Камышином. Войска расположились: 1-й корпус – против укрепленной позиции противника, тянувшейся от берега Волги через Варкин, Щепкин на Липовку. 2-й корпус у Балыклеи, 4-й корпус на правом берегу Иловли на фронте Рыбинское – Романов, уступом впереди левого фланга 1-го корпуса.

В то время, как части армии готовились к нанесению противнику решительного удара под Камышином, отряд 1-го корпуса, занявший 28-го июля на левом берегу Волги хутора Балыклейские, успешно продвинулся вперед. Однако, 2-го июля противник, перейдя в наступление оттеснил отряд. Последний понес большие потери и, теснимый противником, стал быстро отходить на юг. 6-го июля он был уже у Водяного. Быстрый отход левобережного отряда 1-го корпуса обнажил фланг нашей Камышинской группы и создал угрозу тылу 3-й Кубанской дивизии, удачно продвигавшейся к юго-востоку и успевшей овладеть уже посадом Царев и Капустиным Яром. Разъезды 3-й дивизии уже подходили к железной дороге Саратов – Астрахань.

Для обеспечения тыла Камышинской группы и 3-й Кубанской дивизии на левый берег Волги в село Безродное спешно был переправлен отряд под командой полковника Львова, в составе батальона стрелкового полка 3-й Кубанской дивизии, двух конных дивизионов, сформированных из добровольцев Заволжья, и одной батареи. Отряд полковника Львова, перейдя в наступление, уже 8-го июля занял деревню Широкое и погнал противника далее на север.

На рассвете 12-го июля части армии атаковали красных. Группа генерала Покровского (1-й и 2-й кубанские корпуса), стремительно атаковав противника с юга, сбила его на всем фронте его укрепленной позиции и погнала на север.

Преследуя красных, части группы уже к 12 часам вышли на линию Караваинка – Романовна – 6 верст северо-западнее Ежовки, захватив при этом более 1000 пленных, орудия и пулеметы, 4-й конный корпус, совместно с 10-й донской конной бригадой, имевшей задачей, действуя долиной реки Иловли в обход Камышинской группы противника с севера, нанести главный удар своим правым флангом, в 3 часа атаковал красных, занимавших позицию на высотах левого берега ручья Березовый, сбил их и стал преследовать на Саломатино – Таловку, которые и занял, захватив при этом более 2000 пленных, орудия и пулеметы.

13 – 14-го июля бой под Камышином продолжался с тем же успехом.

Части группы генерала Покровского, тесня упорно сопротивлявшегося и старавшегося задержаться на каждом рубеже врага, отбросили его за реку Сестренку. 2-я терская дивизия овладела железнодорожным мостом через реку Иловлю, заняла деревни Грязнуха и Ельховка, откуда продолжала преследование красных на Ельшанку. Бой отличался крайним ожесточением, красные дрались отчаянно, не сдаваясь в плен. Пленных было захвачено всего лишь около 500 человек.

В то же время 4-й конный корпус, двигаясь из района Саломатино – Костарево, гнал перед собой противника долиною реки Иловли. 14-го июля части корпуса заняли район Барановское – Кокушкин и продолжали движение на деревню Дубовку, стремясь перехватить все пути отхода к северу от Камышина.

10-я донская конная бригада к тому же времени заняла деревню Моисееве.

15-го июля под сокрушительными ударами генерала Покровского пал Камышин.

Противник, окруженный со всех сторон и прижатый к Волге, искал спасения в бегстве. Многие его части были почти полностью уничтожены (в 3-дневную операцию под Камышином было взято около 13 000 пленных, 43 орудия и много пулеметов. В Камышине было захвачено 12 паровозов, более 1000 вагонов, большое количество снарядов и патронов, 3 вагона шанцевого имущества и другие большие запасы).

Между тем, на фронте 1-го донского корпуса с переменным успехом шла борьба за обладание участком железной дороги Красный Яр – Самойловка. 14-я конная бригада полковника Голубинцева, с трудом преодолевая сопротивление врага, двигалась долиной реки Медведицы, имея задачей овладеть Красным Яром. Донские же пластуны действовали на широком 70-верстном фронте железной дороги.

На левом берегу Волги генерал Мамонтов, успешно продвигаясь вперед, овладел Владимировной и станцией Ахтуба, выйдя на железную дорогу. Его разъезды в районе станций Эльтон и Шунгай взорвали железнодорожную линию Саратов – Астрахань и захватили один эшелон следовавших к Астрахани пополнений.

К сожалению. Астраханская операция генерала Эрдели развивалась очень медленно. Пустынная, безводная местность чрезвычайно затрудняла движение наших войск, а болотистые русла многочисленных притоков Волги, представляя чрезвычайно труднопреодолимое препятствие, надежно прикрывали Астрахань.

В середине июля в районе Эльтонских озер части генерала Мамонтова вошли в связь с уральцами. Разъезд уральских казаков, пересекший на пространстве 100 с лишним верст пустынную степь, соединился с нашими частями. Уральцы много месяцев вели тяжелую борьбу, чрезвычайно страдали, почти не имея снабжения, и всячески просили им помочь (хотя с февраля штаб Главнокомандующего и находился с Уральцами в связи, доставляя самое необходимое через Петровск, но непосредственной, войсковой связи доселе установить не удавалось). Я дал еще ранее указания, по овладении Камышином 2-й Кубанской дивизии генерала Говорущенко переправиться на левый берег Волги с целью войти в соединение с уральцами. Однако, почти в тот же день оперативная сводка Главнокомандующего принесла известие о тяжелых неудачах на фронте адмирала Колчака. Оренбургцы были разбиты и частью положили оружие. Уральцы поспешно отходили на восток. Одновременно я получил телеграмму генерала Романовского:

«Для доклада Главнокомандующему прошу спешно сообщить, чем вызвана переброска отряда генерала Говорущенко на левый берег Волги. Переброска столь крупного отряда в связи с необходимостью выделения Терской дивизии и возвращения донцам их 1-го корпуса слишком ослабит части армии на главном операционном направлении.

Таганрог, 16 июля Нр 010276. Романовский».

Еще 14-го июля генерал Шатилов телеграфировал генералу Плющевскому Плющик:

«Командарм просит срочных распоряжений Начштабглава Добрармии о скорейшем командировании Кавармию 2 пластунской бригады. Крайняя необходимость в ней вызывается как большими потерями, понесенными частями действующими против Камышина, так и тем, что операция на правом берегу Волги против Камышина может получить полное развитие, а достигнутые успехи закреплены лишь при одновременных действиях на левом берегу реки, для чего необходимо усиление Кавармии новыми частями. 7 дивизия, перекинутая с фронта Кавармии, уже введена в бой под Константиноградом, а заменяемая ею 2 бригада до сего времени в Кавармию не прибыла.

Царицын 14 июля 1919 года Нр 01513.

Шатилов».

С выделением из состава армии терцев, изъятием донцов и неприбытием, несмотря на многократные напоминания, взамен 7-ой дивизии, обещанной мне 2-ой кубанской пластунской бригады, состав моей армии остался столь малочисленным, что о переброске каких-либо частей на левый берег Волги и думать уже не приходилось.

Я телеграфировал генералу Романовскому в Таганрог, куда только что перешла ставка (штаб генерала Май-Маевского переходил в Харьков):

«Переброска частей генерала Говорущенко на левый берег Волги имела целью скорейшее соединение с войсками Верховного Правителя и намечалась в связи с передачей в состав Кавармии 1-го донского корпуса и обещанным прибытием 2 пластунской бригады, о начале переброски которой в Кавармию я был телеграфно уведомлен. Отход уральцев на Восток и намечаемая передача донцам вновь 1-го корпуса, задержание Добрармией 2 пластунской бригады и приказание направить туда-же терцев, конечно, в корне меняют положение. При этих условиях не только перебросить что-либо на левый берег Волги в район Камышина не могу, но от всякой активности на северном направлении вынужден отказаться. Боевой состав армии (6 дивизия в бой введена быть не может) таков, что при указании действовать одновременно и на Астраханском и на Саратовском направлениях последнее направление могу лишь наблюдать.

Царицын 16 июля 1919 Нр 01549 Врангель».

На следующий день, 17-го июля по получении известий о взятии Добровольческой армией Полтавы, я телеграфировал генералу Романовскому:

«2 пластунская бригада была мне обещана взамен 7 дивизии еще месяц тому назад. Нр 010275 Вы сообщаете что она будет переброшена Кавармию по взятии Полтавы. Ныне Полтава взята – могу ли на сей раз рассчитывать на исполнение обещания. Переход противника в наступление значительными силами против генерала Мамонова при отсутствии в Царицыне резервов грозит свести на нет всю заволжскую операцию и прекратить всякий подвоз по Волге.

Царицын 17 июля Нр 01559.

Врангель».

В тот же день я получил телеграмму последнего:

«Директива Главкома Нр 08878 остается без изменений. Главной задачей Кавармии этой директивой ставится выход на линию Саратов, Ртищево, Балашов и дальнейшее наступление на север. Связь с уральцами и очищение нижнего плеса Волги являются второстепенными задачами. 2 терская дивизия оставлена Кавармии до взятия Камышина почему теперь подлежит немедленной переброске в Добрармию откуда с переброской терцев немедленно пойдет в Кавармию 2 пластунская бригада. Телеграммой 0145 1 донской корпус включен в состав Кавармии на время операции в районе Камышин-Балашов что и надлежит иметь в виду. Отряд полковника Голубинцева Главком приказал вернуть Донармии в первую очередь при первой к тому возможности.

Таганрог 17 июля 1919 года Нр 010306. Романовский».

Лично данное мне 20 июля Главнокомандующим обещание выслать мне взамен передаваемой в Добровольческую армию 7-ой пехотной дивизии 2-ую кубанскую пластунскую бригаду опять не выполнялось. Сперва бригада, о начале переброски которой на мой фронт я был уже ставкой телеграфно уведомлен, была задержана впредь до овладения войсками генерала Май-Маевского Полтавой. Ныне Полтава была взята, а генерал Романовский уведомлял меня, что пластуны задерживаются до прибытия из состава моей армии 2-ой терской казачьей дивизии. Я по-прежнему не мог рассчитывать на данные мне Главнокомандующим обещания.

Кубань все еще пополнений не присылала. Некомплект в полках достиг громадных размеров. Полки насчитывали не более 300–400 шашек. Некоторые и того меньше. Огромный некомплект был и в пластунских частях, 6-ая дивизия не закончила формирование. Прибывшие ингуши и дагестанцы были совершенно не боеспособны. Люди необучены, не хватало седел, не было вовсе шашек. Лошади в коннице и артиллерии были окончательно измотаны. Некоторые 4-х орудийные батареи пришлось свести в 2-х орудийные. Материальная часть пришла в полное расстройство. Между тем, противник сосредотачивал к Саратову, на поддержку отступающим вдоль Волги красным частям, новые, свежие силы. Последние брались частью из внутренних губерний, частью снимались с Сибирского фронта.

Ставка требовала продолжения наступления, не желая считаться ни с какими доводами. По овладению Камышином, генерал Романовский вызвал меня к аппарату и лично передал указания Главнокомандующего преследование энергично продолжать. Я ясно отдавал себе отчет в том, что в ближайшее время, несмотря на всю доблесть частей, наступление наше захлебнется. Требуя от моих войск выполнения указания Главнокомандующего, я в то же время принимал все меры на случай необходимости нашего отхода, всячески торопил работы по укреплению Царицынской позиции, требовал принятия мер по завершению формирования 6-ой пехотной дивизии. Во главе последней был поставлен храбрый и деятельный генерал Писарев. Я неустанно телеграфировал кубанскому войсковому и походному атаманам и председателю Законодательной Рады, требуя присылки подкреплений. По соглашению Главнокомандующего с Кубанским правительством, довольствие Кавказской армии приняло на себя последнее. Кубань взятое на себя обязательство выполняла самым недобросовестным образом. На мои жалобы Кубанское правительство оправдывалось, ссылаясь на какие-то денежные расчеты свои с главным командованием. Обращения в ставку оставались без ответа.

Из писем из Екатеринодара и от приезжающих оттуда лиц я знал, что в ставке мною недовольны. Генерал Романовский громко обвинял меня в «оппозиции» главному командованию. Это служило камертоном и для прочих чинов штаба. Не сомневаюсь, что значительную роль играли здесь секретные сводки и «информация вверх» пресловутого Освага. Чья-то незримая рука искусно вела закулисную игру. Еще в бытность мою в Ростове мне попалась в руки одна из секретных информационных сводок донского штаба. Отмечая благожелательное ко мне отношение местного населения, она упоминала вскользь, что «среди обывателей ходят слухи, что в ближайшее время Врангель явится преемником генерала Деникина». Я тогда же, показывая сводку генералу Юзефовичу, сказал ему, что фраза эта помещена неспроста, а несомненно с задней мыслью вселить в Главнокомандующего предубеждение против ближайших помощников. Впоследствии я имел случай убедиться, что подозрения мои были вполне основательны и что чья-то злая воля удачно использовала слабые струны Главнокомандующего.

В то время, как на фронте не прекращались ожесточенные бои, в тылу армии постепенно налаживался мирный уклад жизни. В городе открылись ряд магазинов, кинематографы, кафе. Царицын ожил. Первое время имели место столь свойственные прифронтовым городам картины разгула тыла, скандалы и пьяные дебоши. Однако, учитывая все зло, могущее явиться следствием этого, я, не останавливаясь перед жестокими мерами, подавил безобразие в самом корне. Воспользовавшись тем, что несколько офицеров во главе с астраханским есаулом учинили в городском собрании громадный дебош со стрельбой, битьем окон и посуды, во время которого неизвестно каким образом пропала часть столового серебра, я предал их всех военно-полевому суду по обвинению в вооруженном грабеже. Суд приговорил есаула, известного пьяницу и дебошира, к смертной казни через расстреляние, а остальных – к низшим наказаниям. Несмотря на многочисленные обращенные ко мне ходатайства губернатора, астраханского войскового штаба и ряда лиц, приговор был приведен в исполнение и соответствующий мой приказ расклеен во всех общественных и увеселительных местах города. После этого случая пьянство и разгул сразу прекратились.

Обеспокоенные действиями генерала Мамонова на левом берегу Волги, красные, подведя из Саратова свежие силы, перешли против него в наступление, однако ничего сделать с нашими доблестными частями не могли и сами понесли ряд тяжелых поражений, причем 3-я Кубанская дивизия захватила много пленных и пулеметов.

Между тем, части армии, произведя после взятия Камышина перегруппировку, продолжали преследование разбитой армии красных. Согласно новой группировки, 4-му конному корпусу ставилась задача наступать на север вдоль саратовского тракта, а группе генерала Покровского действовать против конной группы «товарища» Буденного, сосредоточившейся в районе Красного Яра. Левобережный отряд полковника Львова занял слободу Николаевскую против города Камышина, выдвинув вперед на Ткачев – Потемкино сильную разведку.

Преследование красных, невзирая на усталость людей и лошадей, вследствие безостановочных походов и непрерывных боев, все еще велось с такой стремительностью, что уже 20 июля части армии, гоня перед собой противника, достигли линии:

4-й корпус – деревни Лесной Карамыш – Грязноватка – Грязнуха; группа генерала Покровского – Веревкины хутора – Неткачево – Гречаная. Я продолжал бить тревогу, требуя подкреплений. 20 июля я телеграфировал генералу Науменко и генералу Романовскому:

«Некомплект в полках достиг угрожающих размеров. Настоятельно прошу принять самые срочные меры присылки конных пополнений в противном случае сведение всех Кубанцев в один корпус неминуемо. Царицын 20 июля 1919 года Нр 01613. Врангель».

20 июля противник перешел в контратаку, 4-й конный корпус был атакован большими силами красной конницы «товарища» Думенко. После упорного боя, понеся большие потери в людях и конском составе и потеряв часть своей артиллерии (3 орудия), генерал Топорков вынужден был отойти назад в район Пановка – Гнилушка. На следующий день генерал Топорков снова перешел в наступление и, хотя и отбросил противника, но сам вновь понес большие потери. 22 июля я телеграфировал Главнокомандующему и Кубанскому войсковому атаману:

«Вчера генерал Топорков в районе Гнилушки принял удар обеих дивизий конницы Думенко. Генерал Топорков доносит что хотя неизменной доблестью Кубанских частей противник отражен, получив жестокий урок, но и кубанцы вновь понесли тягчайшие потери. Во избежание перехода всей армии вследствие истощения к обороне не использовав успеха, необходим ряд самых срочных мер для высылки немедленно Кубанью конных пополнений. Царицын 22 июля 1919 года Нр 01664. Врангель».

Группа генерала Покровского, занявшая Красный Яр и выдвинувшаяся к 22-го июля на линию деревень Тетеревятка – Грязнуха – В. Дорбинка, также столкнулась с превосходными силами красной конницы. В течение трехдневных (с 22 по 24 июля) упорных боев генерал Покровский разбил конницу Буденного. К вечеру 24-го июля части армии вышли на линию Ниже-банное – Французская – Карамышевка – Верховье – Помедная – Добринка. Этот новый успех стоил нам очень дорого. Части понесли большие потери, и особенно большие потери были среди командного состава. Силы армии были надломлены.

1-й донской корпус продолжал вести борьбу с красными за обладание железной дорогой на участке Самойловка – Красный Яр. Борьба эта велась с переменным успехом. Однако, 22-25-го июля на донском фронте обозначилось значительное усиление противника. Последний перешел в наступление и, обрушившись 22-го июля на 3-ю донскую пластунскую бригаду, оттеснил ее от железной дороги и отбросил ее затем на долину реки Бузулук. 25-го июля красные, наступая долиною реки Медведицы, атаковали 14-ю конную бригаду полковника Голубинцева, овладевшую около 20-го июля участком железной дороги ст. Медведица – ст. Ильменская и действующую весьма успешно севернее дороги.