Полная версия
Купить и скачатьДобавить В библиотеку
Стихотворения (1828 г.)
Автор:
Жанр:
Год написания книги: 2017
Тэги:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Петр Алексеевич
Когда, как будто вихрь попутный,Приспособляя крылья нам,Уносит нас вагон уютныйПо русским дебрям и степям:Благословляю я чугунку!И вдруг мне что-то говорит:На вас, весь вытянувшись в струнку,Петр Алексеевич глядит.Почуя гул необычайный,Царь встал тревожно из землиИ с любопытством, думой тайной,Вперил на нас глаза свои.В уме недолго он пошарил,Всю важность дела он смекнул,И по лбу вдруг себя ударил.И тяжко, наш родной, вздохнул.Чудовищем любуясь жадно,Ему отвесил он поклон;Но все ж голубчику досадно,Что зверь сей не при нем рожден!Пар, эту пятую стихию,Еще не выдумал народ;А царь наш матушку РоссиюНа всех парах уж гнал вперед.Встав с позаранку, чарку хватит,Подаст к походу зычный свист,И сплошь свою громаду катитНаш венценосный машинист.Не зная тундр, ни буераков,Он то-и-дело бороздит,Не догадавшись, что АксаковЕго за это пожурит.Так твердо тендер свой державнойОн в руки мощные забрал,Что с рейсов ковки стародавнойПо новым круто нас помчал.Россию он вогнал в Европу,Европу к нам он подкатил,И пристрастившись к телескопу,Окно он в море прорубил.Морская зыбь – его веселье!И сам катается по нейИ погостить на новосельеСкликает стаи кораблей.Быть может, скажут: «засиделись,Мы слишком долго у окнаИ на чужое заглазелись!»Но полно, тут его-ль вина?Он окончательного словаСказать, наш зодчий, не успел,Им недостроена основаВеликих помыслов и дел!Как-бы то ни было, на славуИз ботика развел он флот,По-русски отстоял ПолтавуИ Питер вызвал из болот.Нам скажут: «Русь он онемечил!»Нет, извините, господа!Россию он очеловечил,Во имя мысли и труда.Петр быль не узкий подражательОдних обычаев и мод;Нет, с бою взял завоевательТо, в чем нуждался наш народ.Хоть сам был средним грамотеем,Науку ввел б нам на пролом,Всему, что знаем, что имеем,Всему он крестным бил отцом.В его училище и нынеУрок для всякого добра;Да и Второй ЕкатеринеНе быть без Первого Петра!Он, в царство тьмы, во время оно,Один в грядущее проник,Один был собственной персонойСвой телеграф и паровик.Но мысль его, прижавши крылья,На долгих совершала путь,И не могли бойца усильяИ даль и время в ком сомкнуть.Что вряд приснится ли любому,Он на яву свершил один;Но все ж творил он по людскому;Хоть и шагал как исполин.В свой краткий век он жил сторично,бессмертья заживо достиг;Он труд веков обделаль личноИ своеручный мир воздвиг.Ученых не прося совета,Он знал не хуже англичан,Что время та-же есть монета,И он пускал ее в чекан.Везде пройдет – где есть лазейка,Где нет – пробьет и впустит труд;Час каждый, каждая копейкаНа пользу и в процент идут,Хоть сак он был держанным зодчим,Учиться побежал в Сардамь,И там трудясь чернорабочим,Блеск придал царственным рукам.Он пиво пил, курил он кнастер,Кутил, но делу не в ущерб,И из кутилы вышел мастер,Которым славен русские герб.В Карлсбаде, где силач наш хворыйПил самородный кипяток,Где с Лейбницем вступал он в споры,Он тут же первый был стреловк,С седла сбивая смысл немецкий(Карлсбад то в хронику вписал),Верхом на Гиршпрунг молодецкиОн с русской удалью вскакал.Так он вскакал и на РоссиюИ за собой ее повлек:Коню скрутил немножко выю –Но уж таков был наш ездок!Он крут был малую толику,Но бодры в нем и дух и плоть,И мощью на добро владыкуСам щедро наделил Господь.Какого-ж русского вам надо,Когда и он отмечен в брак,Природы русской тип и чадо,Наирусейший он русак!Нет, нет! он наш, и первой масти!В нем русских доблестей залог,И согрешил ли в чем, так страстиВ нем тот же русский дух разжег.Пусть он подписывался Piter,Но пред отечеством на смотрВсе ж выйдет из заморских литерНа русский лад: Великий Петр.Уж то-то задал бы он тряску,Когда б про коврик-самолетОн мог бы в быль упрочить сказку,Без лишних справок и хлопот;Когда б он, сил своих в избытке,Всю Русь мог обручем спаять,Ее ж по проволочной ниткеЗаставить прыгать и плясать.Раздолье было б нощной воле!Пар – электричеству сродни,И в русском скороспелом полеСегодня сей, а завтра жни.Вот отчего, когда стрелоюНаш поезд огненный летит,На нас с завистливой тоскоюПетр Алексеевич глядит.Утешься, сокол наш родимый!Не ты-ль нас завалил в борьбе?Нет, не пройдет над Русью мимоСвятая память о тебе.Что ты задумал, что с любовьюПосеял щедрою рукой,Когда работал ты над новьюЗемли, распаханной тобой,Все дало плод, дает задаток,Твой мудрый светоч не погас!И наш Петровский отпечатокВеками не сотрется с нас!..На железной дороге.Июль 1867 р.Notturno
I.Вечер свежестью сменяетПолдня знойные часы,И на землю расточаетБисер сребряной росы.Не лепечет ветка с веткой,Приумолк глубокий лесИ подернут звездной сеткойСвод безоблачных небес.Все утихло! Все смиряя,Воцарилась тишина:Только мерно ударяя,В берег плеском бьет волна.Только в ней одной движеньеЧутко слышится вдали,Как сердечное биеньеСном забившейся земли.II.Нигде так роза не алеет,Так не пленяет красотой,Нигде так плющ не зеленеет,Внеся бархатной волной;Нигде прикованные взглядыТак не любуются на них,Как на развалинах ограды,Как средь обломков вековых.Нигде златой зари отливы,Нигде блеск сребряной луныТак непричудливо красивы,Как на святынях старины,Как на часовне одинокой,На башне дедовских времен,Где годы врыли след глубокийПо камням поседевших стен.Нигде так песнью звучно-томнойНе умиляет соловей,Как на кладбище, ночью темной,В глуши сгустившихся ветвей.В противоречьях этих – прелесть!С ней из того же родникаВо глубь души струится, не-вестьС-чего, и радость и тоска.И молодость, венок прелестный,Который радости сплели,И красота, сей гость небесный,Сей гость, поэзий земли,Нигде такой отрадой милойНе благодатны для души,Как и-бок с старостью остылойИ увядающей в тиши.III.Если б мне была свободаЗвезды с голубого сводаДо последней все сорвать:Тайной чудного изделья,Вам в венец и ожерельяЯ хотел бы их собрать.Если б я все розы мираС Кипра, Пестума, Кашмира,С Испагани мог собрать:Как невольник пред царевной,Каждый шаг ваш ежедневноЯ хотел-бы устилать.Если б я все вдохновенья,Все созвучья, песнопеньяВ строй один мог сочетатьИ всемирным быть поэтом:Вас одну пред целым светомЯ хотел бы воспевать.Если б свыше данной властьюМог я к радостям и счастьюПуть надежный отыскать:Вас навел бы на дорогу,Сам любуяся с порогу,Как в вас блещет благодать.Лес
В лесу за листом лист кругомС деревьев валится на землю:Сам, в увядании моем,Паденью их с раздумьем внемлю.Глухой их шорох под ногой –В моей прогулке одинокой,Как шорох тени в тьме ночной,Тревожит леса сон глубокой.Кладбища сон и тишина!А жизнь с улыбкой обаяньяВчера еще была полнаИ неги и благоуханья.Не листья ль жизни нашей дни?Нас и они в свой срок обманут,Как листья, опадут они,И как они, печально вянут.Где лес был зеленью обвит,Теперь одни листы сухие:Так память грустная хранитОтцветшей жизни дни былые.Но свежей роскошью ветвейВесной очнется вновь дуброва:В нам на пепле наших днейЦветущих не дождаться снова!Гамбург.Ноябрь 1873.Тому сто лет
[1]
Тому сто лет, под тихим кровомБогобоязненной семьи,Где чистым делом, чистым словомХранилась заповедь любви:В краю, где Волгой плодороднойПоятся нивы и луга, –Где жизнью бодрой и народнойКипят река и берега….Тому сто лет, зимой суровой,Младенец, Божья благодать,Младенец, в жизнь пришелец новой,Утешил страждущую мать.Любуясь им, она гордилась,Забот и благ в нем зря залог,О нем и о себе молилась,Чтоб их друг другу Бог сберег.Но жизнь и вся земная радость,Все тень, неуловимый пар:В чем предвкушаем счастья сладость,В том часто нам грозит удар.Была молитва завещаньемПеред разлукой роковой,Любви приветом и прощаньемС новорожденным сиротой.Еще молитвы, сердцу надой,Мать не успела досказать,А смерти Ангел чернокрылыйКлал на уста её печать.Гроб рядом с юной колыбельюИ с гранью жизни – жизни даль:И в дом попутчицей весельюВошла семейная печаль.Но нежной матери моленьеУгодный небу фимиам:Мать заменило Провиденье.Не по годам, а по часамМладенец, отрок благодушный,И подростал и расцветал,И в тайне, матери послушный,Речам загробным он внимал.Уж ранним пламенен горелиРебенка чуткие глаза,Пытливо вдаль они смотрели,В них вдохновенная слезаСветлелась чувством многодумнымПред блеском утренних небес,Или когда под ветров шумнымТревожно пел и плакал лес.Все что-быть может мысли пищей,Или потребностью души,Все с каждым днем ясней и чаще,Еще в пророческой тиши;Еще неведомо для светаВ нем развивалось красотой:И проблеск тихого рассветаБыл дня прекрасного зарей.За утром детских обаянийНастала зрелости пора:С умом алкающим познаний,С душею жаждущей добра,Вступал, он в жизнь, как в бой воитель,Как труженик, любящий труд,Служенья чистого служитель,Избранный Промыслом сосуд.Сперва, попыткою искусства,На новый лад настроив речь,Успел он мысль свою я чувстваПрозрачной прелестью облечь….Россия речью сей плениласьИ с новой грамотой в руке,Читать и мыслить приучаласьНа Карамзинском языке.Понятьям мир открыл он новый,Пустил их в общий оборот,Снял с речи тяжкия оковыИ слову русскому дал ход.Не смейтеся над Бедной Лизой,Младой красавицей в те дни:Окутавшись забвенья ризой,Всем нам она еще сродни.Все шире, глубже и просторнейОн мирный подвиг совершал:И все теплей, все благотворнейЛучи он света проливал.Казалось, новый воздух веялНа вновь раскрытые бразды,И все что он с любовью сеялНесло сторичные плоды.Нам предков воскресил он лица,Их образ в нас запечатлел:И каждая его страницаЗерцало древних дней и дел.Своей живительной рукоюСобытий нить связал он вновь,Сроднил нас с русскою семьеюИ пробудил он к ней любовь!В иных художественный пламень,Но мал запас рабочих сил:Здесь зодчий сам за камнем каменьВ свой исполинский труд вносил.Воздвиг он храм сей величавый,Прекрасный стройностью частей,Сей памятник и русской славы,И славы собственной своей.Любви к трудам, к добру, к природеВ своих твореньях учит он;Он учит: в нравственной свободеБлюсти общественный закон,Отечеству быть верным сыномИ человечество любить,Стоять за правду гражданиномИ вместе человеком быть.Нет тени в нем противоречья:Где автор, там и жизнь сама;Та-жь теплота добросердечьяИ трезвость светлого ума…Пред ним одна была дорога,Проселков не искал ни в чем.Он чистотой души и слогаБыл, есть и будет образцом.С покорностью благоговейнойК тому, кем призван к бытию,Любил он свой очаг семейный,Всех ближних как семью.На горе братьев, на их радость,И на закате поздних лет,Как и в доверчивую младость,В созвучном сердце был ответ.И славы он изведал чары,И ласку и приязнь Царей,Судьбы дары, судьбы удары; –Но в мире с совестью своейНе знал он ропота в печали,Ни счастья суетных тревог;И жизни чистые скрижалиНа Божий суд принеси он мог.Наш праздник над минувшим тризна,Но мыслью жизни он согрет:На нем сочувствует отчизнаТому что было за сто лет.В своей отваге разнородной,Как ни забывчивы умы,Здесь благодарности народной,Здесь глас потомства слышим мы.И и день сей памятный меж днями,Столетнего преданы день,Не носится ль еще над нимиРоссию любящая тень?Не он ли сам, родным влеченьемвосстав из гроба, в этот час,Благословляет с умиленьемИ слово русское и нас?…Сноски
1
Стихотворение это читано в дом празднования столетней годовщины рождения Н. М. Карамзина, 1-го декабря 1866 г., в Московском университете.
