Трясина. Роман

Легкий ленивый парок поднимался над спокойной водой озера и таял в воздухе. Казалось, что вода вот-вот закипит. Светлая полоса за озером расширилась, четко выделила на горизонте темный лес, разделяющий жирной чертой светлеющее небо с отражением его в воде.

14

Утром Владик проснулся испуганно, резко открыл глаза и тут же понял с облегчением – сон! Потом вспомнил: было это с ним! И во сне тоже видел. Да, видел! Кажется, ночи две подряд после того, как ушел от жены, после того удара! Удара до того неожиданного, что до сих пор он не может понять почему, почему? Владик лежал на спине, прислушивался, как постепенно стук испуганного сердца становится реже, слабее, и видел перед собой деревенскую девочку Нюшу в сереньком сарафане с двумя большими оттопыренными карманами по бокам. В кармане у нее были яблоки, маленькие, сплющенные, похожие на дутые колесики, и необыкновенно вкусные. Деревенские мальчишки воровали их в Танюхином саду, подстерегая, когда Танюха, остролицая, худая, быстрая, шумливая женщина, войдет в избу. Тогда они стаей, словно воробьи, выныривали из кустов, налетали на яблоню: одни трясли ветки, другие лихорадочно подбирали сыпавшиеся с частым и глухим стуком на землю недозрелые яблоки.

В налетах иногда участвовала и Нюша. Чем она поразила так воображение тринадцатилетнего городского мальчика, впервые попавшего в деревню? Родители Владика в тот год решили провести лето на природе и поехали с семьей приятеля к его родственникам в деревню. Ясно вспомнилась, казалось, давно и прочно забытая первая встреча с Нюшей. День, когда они приехали в деревню, был душный, сильно припекало. Воздух вдали струился, и дома, деревья в конце улицы, казалось, висели в воздухе. Отец с приятелем, разговаривая, шли впереди вдоль забора мимо деревенских изб. Женщины молча шли следом. У всех руки были заняты вещами. Владик тоже нес небольшую авоську, прислушивался к неясным крикам мальчишек, доносившимся откуда-то из-за домов. Утица вышла на луг, посреди которого расползся пруд, перегороженный невысокой плотиной и поросший по берегу осокой и ивняком. На берегу пруда вокруг мяча суетились мальчишки. Поодаль от них нетерпеливо подпрыгивала на месте худая девочка и что-то кричала ребятам тонко и сердито. Мяч вылетел из кучи мальчишек и отлетел далеко в сторону. За ним кинулась девочка, угловато размахивая длинными тонкими руками, согнутыми в локтях. Она быстро догнала мяч, пнула его босой ногой и покатила к воротам. Их изображали две палки, воткнутые в землю. Владик отстал от родителей, наблюдал за девочкой – сумеет ли она забить гол. Вратарь выскочил ей навстречу. Девочка торопливо шлепнула по мячу ногой. Мяч пролетел мимо ворот и, подпрыгивая, покатился навстречу Владику. Девочка бросилась за ним, но увидела Матцева, остановилась и повелительно крикнула:

– Подай! Чего смотришь!

Владик, словно ждал этой команды, не выпуская из рук авоськи, подбежал к мячу, поддел его носком левой ноги, подбросил вверх и тут же на лету ударил другой ногой. Получилось у него это ловко и быстро. Вратарь подхватил мяч, а девочка повернулась и заспешила назад, на поле, не обращая больше на Владика внимания. Его задело, что девочка не оценила такой ловкий удар.

Вечером Владик, не зная, что делать – на улицу выходить он еще не решался, взял книгу и сел под яблоней в не остывшую еще от дневного солнца траву. Жара спала, но земля, деревья, стены домов, особенно железная крыша, дышали духотой. Раскаленное днем солнце потускнело немного и искоса заглядывало через забор в палисадник к Владику.

– Кто же это летом читает? – услышал он вдруг насмешливый голос.

Владик поднял голову и увидел за кустами сирени ту самую девочку в сереньком сарафане, которая гоняла мяч с мальчишками.

– А когда же нужно читать? – спросил Владик.

– Когда? – удивилась девочка. – Когда в школу ходят, тогда и читают…

– А летом почему же нельзя?

– Летом играть надо… Ты бабки Петровны внук?

Женщину, в доме которой они остановились, звали Ольгой Петровной.

– Нет… Мы чужие.

– А-а! – разочарованно протянула девочка. – Ну, ладно! Все равно… Пошли!

– Куда? – Владик оглянулся на избу, не видно ли родителей.

– Играть.

– В футбол? – поднялся Владик.

– Нет, мы уже в футбол наигрались… Ребята в офицеров играют!

– Я не умею…

– Все равно… Пошли!

Владик снова взглянул на окна избы, решая, нести книгу в комнату или оставить здесь. Он положил ее возле яблони и побежал к калитке.

– Тебя зовут как? – спросил Владик.

– Нюша, а тебя?

– Владик.

– Как?

– Владик!

Нюша хмыкнула:

– У нас так никого не зовут… Я думала – ты Коля!

– Почему?

– Так… Ты на Колю похож.

– На какого?

– На Колю, и все!

Владик был разочарован тем, что в деревне никого не зовут так, как его. Странно было и то, что он на Владика вовсе не похож, а похож, оказывается, на Колю.

– Во-он наша школа! – показала Нюша на темно-коричневую крышу большого дома, выглядывавшую из-за верхушек деревьев за прудом.

– Ты в седьмой перешла? – спросил Владик, взглянув на школу.

– Нет, я только в пятый!

– Да-а! – удивился Владик, девочка была с него ростом, и добавил: – А я уже в седьмой!

– Я в классе самая большая! – ответила Нюша, почувствовав разочарование в голосе Владика.

Они свернули за угол дома и пошли между заборов по узенькой ухабистой улочке. Издали слышались ребячьи голоса. Нюша прибавила шагу. Улочка кончилась быстро, и Владик с девочкой оказались на берегу речки. Неподалеку от них на пригорке толпились ребята с палками в руках. Один из них целился палкой в небольшую чурку, поставленную в отдалении на попа.

С этого вечера Владик подружился с деревенскими сверстниками. Утром, проснувшись, он выскакивал на крыльцо и заглядывал через забор в соседний палисадник, не видно ли во дворе Нюши. Если девочка была там, он одним махом слетал с крыльца и бежал за угол избы к забору, разделявшему палисадники, где с обеих сторон густо росла малина. Раздвигал колючие ветви Владик, пробирался к забору. В этом месте доски внизу прогнили от сырости и держались только на верхних гвоздях. Их можно было легко раздвигать и забираться в соседний сад. Нюша на другой же день после знакомства показала ему тайный лаз. Владик осторожно пролезал в дыру, прятался в малиннике и тихонько свистел. Нюша. услышав, бежала к нему. Владик с восхищением смотрел сквозь листья, как развевается от бега подол серенького сарафана, хлопает ей по ногам.

– Идем? – шепотом с бьющимся сердцем спрашивал у девочки Владик, сидя на корточках в малиннике.

Чаще всего Нюша, блестя глазами, кивала и шептала:

– Жди меня у пруда!

Но иногда она уныло приседала рядом с ним, и он чувствовал, как немеет его сердце.

– Валька не пускает… – не глядя на него, грустно отвечала Нюша.

У Нюши было два пятилетних брата-близнеца, за которыми со старшей сестрой Валей они присматривали по очереди.

В день отъезда из деревни Владик, как обычно, убежал с девочкой на речку. Безымянная речушка, огибавшая полукругом деревню, кое-где расширялась, образуя озерки с илистым дном. В одном из таких озерков купались ребята. Возле берега, там, где они входили в воду, дно было твердое, прибитое ногами, но под кустами возле камышей по-прежнему был ил. Ребята в воде часто играли в «нырки», играли и в тот день. Владика в воде поймать было не просто. Ловкий, гибкий, плавал и нырял он здорово! Мальчишки завидовали. В последний день в деревне он особенно резвился, старался для Нюши. В нем с утра жило волнение: сегодня нужно было сказать девочке, что он напишет ей письмо, и будет ждать ответ, а следующим летом приедет обязательно, но как сказать об этом, он не знал, стеснялся. Всякий раз, выныривая из воды, смеясь и вскрикивая, чтобы обратить на себя внимание «водившего» мальчика, он искал глазами Нюшу. Она стояла возле камышей в воде по пояс и следила за игрой. Под конец игры, когда у Владика зашумело в голове от воды, почти все мальчишки выбрались на берег и разлеглись в траве на солнце, подбадривая «водившего» мальчика Колю, мальчика щупленького и неприметного. От такого без труда можно было уйти, даже если он подплывет к тебе на расстояние вытянутой руки. Владик, ныряя стал раз за разом приближаться к берегу, где все еще по пояс в воде стояла Нюша. Коля гнался за ним. Едва Владик в очередной раз вынырнул из воды, как вдруг резко ударило в глаза черным. Рот и ноздри забило вонючей жижой. Владик задохнулся, захрипел, от испуга не понимая, что случилось. Но, услышав хохот, понял, что в него кинули грязью. Он нырнул, стал, лихорадочно дрожа, смывать под водой грязь с лица, выплевывать изо рта, прочищать пальцами глаза. Вынырнув, он увидел смеющуюся Нюшу, хохочущего Колю возле берега. Владик бросился к нему. Дрожь и ощущение позора не проходили. Коля – на берег! Владик догнал его и яростно толкнул в спину. Коля легко, как пустое ведро, полетел в кусты. Владик кинулся за ним, но его поймал за руку самый крепкий из ребят. Имя его забылось. Он задержал и крикнул, смеясь:

– Не трожь! Это не он!