Фантастический Калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том I

Синицкий молча пожал плечами.

Тем временем впереди показался просвет.

– Вон оно, село-то! – обернулся Назар.

Лес разом расступился, и взорам участников экспедиции предстала тоскливая картина бывшего села: жухлая трава, присыпанная сухой снежной крупой, наполовину обвалившиеся заборы, почерневшие кособокие избы, за ними – лес стеной, а над всем этим – низкое, обложенное тучами небо Северного Урала. Ни огонька в окнах, ни дымка из труб, ни голосов, ни собачьего лая, словом, ничего, что указывало бы на присутствие людей.

– Эх! – с горечью сказал Назар и сплюнул. – А ведь какое село было! Богатое село!..

– А вот и цель нашего путешествия! – сказал Синицкий, указывая на стоящее на взгорке бесформенное сооружение, в котором можно было опознать руины церкви. – Вези-ка нас, Назар, прямёхонько туда!

Путь до церкви пролегал через половину села. Колёса телеги месили ледяную грязь, а Назар беспрерывно вертел головой, будто чего-то опасаясь. Синицкий внешне был совершенно спокоен, но в глазницы окон всматривался внимательно, с прищуром. Марк сжимал рукоять револьвера. Почему-то тревожно было на душе: не покидало ощущение, что из каждого зияющего оконного проёма на них смотрят. Смотрят по-звериному: с опаской, но и с готовностью в любой момент вцепиться в горло. Всё-таки есть в опустевших домах что-то неправильное и нехорошее.

Назар подвёз их к церкви. Та представляла собой пятиугольный сруб центрального храма, к которому примыкал четырёхугольник притвора. До черноты потемневшие растрескавшиеся брёвна, узкие, как бойницы, окна, давно лишившиеся стёкол, обвалившийся купол.

– Семнадцатый век, – сказал Синицкий.

Назар, мельком глянув на спутников, быстро перекрестился. Никто ему ничего не сказал. Синицкий с Нейманом слезли с телеги, разминая затёкшие ноги и поясницу. Затем, взяв по электрическому фонарю и по керосиновой лампе, направились к паперти. Назар же остался привязать лошадь к остаткам церковной ограды и насыпать ей овса.

Поднявшись по прогнившим ступеням, Марк оглянулся и окинул взором панораму села. Отсюда, с холма, оно всё было как на ладони.

«Красивое, верно, было место!» – подумал он. – «А сейчас – бр-р! Как заброшенное кладбище…»

Они включили фонари и вошли внутрь.

– Это, Марк Наумович, самый что ни на есть настоящий храм-крепость! – сказал Синицкий. – Широкие оконные проёмы, наверняка, вырезаны позже, а изначально в стенах, скорее всего, были узенькие прорези – настоящие бойницы. Бьюсь о заклад, и подземный ход имеется! Если только не осыпался от времени… В старину, в лихие времена, такие сооружения были не редки!

Нейман вежливо кивал. Он и сам кое-что читал о подобных сооружениях, которые строились на севере губернии лет триста-четыреста назад.

– А вот и то, ради чего мы здесь! – сказал Синицкий, посветив лучом фонаря на остатки иконостаса.

Тот являл собой жалкое зрелище. Не уцелело ни одного оклада, большинство икон покрылись плесенью и потемнели от сырости так, что разобрать, кто из святых на них изображен, было уже практически невозможно. Зато прямо над Царскими вратами висели три фигуры, образцы той самой уникальной пермской деревянной скульптуры, ради которых и затевалась эта экспедиция. Одна фигура изображала распятого Христа, другая – Богоматерь, третья, вероятно, Иоанна Крестителя. Вот только и в самих фигурах и в их расположении было кое-что странное.

На своём месте остался только Креститель, скульптура Божьей Матери висела прямо в центре иконостаса, словно именно она, а не Иисус, была центральным персонажем. Христос же теперь располагался по её левую руку. И хотя такое их расположение являлось далеко не каноническим, всё же в глаза бросалось совсем другое – обе фигуры были странно изуродованы: босые ступни Христа превратились в раздвоенные козьи копыта, изо лба Богоматери торчали два небольших изогнутых рога. Скульптура Иоанна на первый взгляд осталась нетронутой.

Нейман с Синицким изумлённо переглянулись. За их спинами раздалось громкое оханье. Это был Назар, сверкающий белками выпученных глаз, истово крестящийся и непрерывно приговаривающий: «Да как же это? Да кто ж это так?»

– Хороший вопрос, друг мой! – заметил Синицкий. – Ну-с, а вы Марк Наумович, что скажете?

Нейман недоумевающе замотал головой.

– Иконоборцы? – спросил он. – Воинствующие безбожники?

– Думаю, нет, – возразил Синицкий. – Те, даже если бы и забрались в такую глушь, что само по себе маловероятно, ограничились бы тем, что порубили всё топором или подожгли. Вы присмотритесь внимательнее: копыта и рога вырезаны очень аккуратно, я бы даже сказал, искусно. А ещё глаза… На глаза обратили внимание? У всех троих вырезаны вертикальные зрачки. Как у кошки. Нет, дорогой мой Марк Наумович, это не вандализм!

– Секта? – предположил Нейман. – Сатанинский или языческий культ?

– Вот это более вероятно. Причём, скорее второе, чем первое. Сатанисты нынче все в городах – пытаются вызвать Вельзевула и узнать, когда падёт власть большевиков, – Синицкий усмехнулся. – А вот язычники… Есть у меня одна мыслишка, но пока не уверен… Давайте-ка лучше посмотрим, что тут ещё имеется!

С этими словами Синицкий взошёл на амвон и скрылся за приоткрытыми створками Северных врат. Марк последовал за ним.

Прямо за иконостасом находилось пахнущее плесенью и ещё чем-то мерзким помещение с наглухо заколоченными окнами. Никакой церковной утвари здесь не было, а большую часть пространства занимал длинный узкий ящик тёмного дерева.

– Надо полагать, тот самый ковчег с мощами Святой Амалфеи, – сказал Синицкий.

– Судя по его размерам, эта самая Амалфея была дамой немаленькой! – сказал Нейман. – Вот только вскрывать его – увольте! Я, знаете ли, в своё время насмотрелся на эти так называемые «нетленные мощи»… В лучшем случае – кучка голых костей, в худшем – зловонная мумия в полуистлевшем тряпье. Чувствуете, каков душок?

– Согласен с вами, Марк Наумович, – кивнул Синицкий. – Запах странный! Даже не могу понять, чем пахнет. Вроде, на запах тления совсем не похоже… Вроде как восточными благовониями… Ну да бог с ними, с мощами! Мы сюда не ради них приехали.

Луч его фонаря рассеянно скользнул по крышке ковчега и вдруг замер.

– Подите сюда, Марк Наумович! – тихонько позвал он. – Взгляните-ка на это!

В жёлтом пятне электрического света Нейман увидел сложный символ, центральным элементом которого была вписанная в окружность пятиконечная звезда с волнообразно изогнутыми лучами. Судя по глубине и аккуратности линий, нанесение рисунка отняло у неведомого резчика немало времени и сил.

– Что-то оккультное, – сказал Марк. – Всё-таки сатанисты?

– Помилуйте! В такой-то глуши?! Нет, дорогой Марк Наумович, тут кое-что поинтереснее!.. А вот насчет оккультистов вы, пожалуй, правы… Скажите, доводилось ли вам слышать о культе Чёрной Козы?

– Чёрной Козы? – Нейман покачал головой. – Первый раз слышу. Это что, вогульское или зырянское божество?

– И да, и нет, – задумчиво сказал Синицкий. – Лет этак двадцать назад, аккурат после Японской войны, довелось мне быть в Петербурге по одному делу. Работал я в библиотеке Академии наук, где попалась мне совершенно случайно прелюбопытная книжица под названием «О мерзостях потаённых мира сего». Автор – некий монах-расстрига Ксенофонт.

Я бы на неё и внимания не обратил – мало ли всякой мистической чепухи издавалось на сломе веков?! – да уж больно занятные в ней были литографии! Сам текст, конечно, ерунда полная: какие-то языческие божества, спящие в океане, а то и вовсе парящие в безвоздушном пространстве. Имена такие, что нормальный человек и не выговорит! Ну и ритуалы почитания этих богов приведены… Я полистал, подивился фантазии автора, да и забыл бы, кабы не одно «но» – рисунки.

Бог мой! Не поверите, чудовища такие, что уроды Босха и демоны Гойи по сравнению с ними – так, детская мазня. Так вот, среди прочего было и описание упомянутой мной Козы. Полное имя этого божества – Чёрная Коза с Легионом Отпрысков. Однако, и это имя не настоящее, настоящее же я не запомнил… Она – что-то вроде чудовищной богини плодородия. Ксенофонт упоминал, что культ этого божества распространён у всех северных лесных народов. Заметьте, у всех!..

– А знак? – перебил Нейман.

– То-то и оно, Марк Наумович! Символ этот – пентакль с изгибающимися лучами – я хорошо запомнил: он для всех этих богоподобных монстров един! Вот только в книге он приводился сам по себе, без окружности. А здесь – звезда в круге… Больше похоже на традиционные алхимические пентаграммы… Что может означать круг?

– Всё, что угодно, – Марк пожал плечами. – Некий цикл. Может быть, круг жизни…

– Да, да! – подхватил Синицкий. – У алхимиков или, скажем, у теософов круг суть гностический змей Уроборос, символ…

Он не договорил. С улицы донеслось испуганное ржание лошади.

– Уж не зверя ли чует? – послышался голос Назара. – Иль кого похуже…

– Сходи, посмотри! – велел Марк. – Места глухие, село нежилое – может и впрямь волки шастают.

Назар замялся. Видно было, что покидать здание церкви в одиночку, когда уже сгустились осенние сумерки, ему очень не хочется. Но лошадь снова заржала, и парень нехотя поплёлся к выходу.

Нейман проводил его взглядом.

Синицкий тем временем внимательно изучал внутренне убранство церкви.

– А вот, милостивые государи, и подземный ход! – сказал Пётр Васильевич, указывая на кованое кольцо в полу перед самым клиросом. – Так-с, а это ещё что?