Шпионский тайник

В другом конце парковки что-то загрохотало. Оказалось, что это закрылись электрические ворота. Я встал на колени и внимательно огляделся. Никого не видно. Я снова перевел «беретту» в режим автоматического огня. Потом, пригнувшись, метнулся к «дженсену» и всадил в гнездо ключ зажигания – ради бога, включись! Могучий восьмицилиндровый двигатель отозвался ленивым урчанием – ну же, давай, давай! – повернулся раз… другой… потом, на пятом повороте, все восемь цилиндров наконец ожили, стрелка тахометра прыгнула к 1500, выхлопная труба дрогнула от напряжения. Я передвинул рукоятку коробки передач, и автомобиль сдвинулся на несколько дюймов. Я отпустил ручной тормоз и медленно выехал в проход.

Сидя в «дженсене», ощущаешь мощь этой машины – впереди поднимается внушительный капот, руки лежат на чутком, надежном, обтянутом кожей руле, сиденья и панели испускают благородный запах кожи. Ощущение такое, что этот механический зверь только и ждет приказа, чтобы продемонстрировать всю свою затаенную мощь.

Всматриваясь в каждую тень, каждый уголок, я катил по проходу к воротам. Внезапно от пешеходного входа ударил луч света, и в нем мелькнули две фигуры. Увидев меня, они остановились и словно по команде вскинули пистолеты. Я нырнул за панель, и в тот же самый миг из обоих стволов вырвались огненные стрелы. Одна пуля царапнула крышу, вторая проделала аккуратное отверстие на пассажирской стороне ветрового стекла и, изменив направление движения, ужалила меня в ухо.

Я приоткрыл дверцу и одну за другой выпустил в их направлении три пули. На попадание рассчитывать не приходилось, мне всего лишь нужно было выиграть несколько секунд. Позади меня в корпус «дженсена» ввинтилась еще одна пуля. Третий стрелок. Должно быть, появился из той же двери, что и его подстреленный товарищ. У меня оставался только один вариант – убираться отсюда к чертовой матери. И поскорее.

Не поднимаясь из-за панели, я переключился на нижнюю передачу и придавил педаль газа. Потом высунулся на секунду – определить направление. Двигатель рыкнул, покрышки взвизгнули, царапнув по бетону. Машина завиляла, пытаясь удержаться на прямой, и я крутанул руль. Потом резина нашла сцепление, и машина как будто присела на задних пружинах, подняла нос и, словно брошенный катапультой снаряд, рванулась вперед. Меня прижало к спинке сиденья. Я еще успел притормозить перед правым поворотом к съезду. Пули щелкали и звякали, вырывая куски стекла. Я добавил газу и подобрался, готовясь к толчку. Передние колеса миновали резиновую полосу перед автоматическими воротами, но сами ворота успели подняться лишь на несколько дюймов, когда мы врезались в них и прорвались под скрежет рвущегося металла – на скорости семьдесят миль в час нос «дженсена» отшвырнул их в сторону, словно картонку.

Я сбросил скорость, не желая привлекать к себе ненужного внимания какого-нибудь полицейского патруля, поскольку дырки от пуль потребовали бы детального объяснения. Сампи, конечно, не обрадуется, увидев своего любимца в столь неприглядном состоянии, но думать об этом сейчас я не мог. Выехав на Вторую авеню, я влился в текущий по Манхэттену лабиринт воскресных огней, проехал два или три квартала и, увидев темную улочку, свернул в нее.

Никого. Я поставил «дженсен» между двумя припаркованными автомобилями, вышел и зашагал прочь. Впереди уже сияла огнями Третья авеню. Я осторожно оглянулся – не потому что ожидал слежки, а потому что осторожность никогда не бывает лишней.

Остановил такси. Сел:

– Отель «Плаза».

Водитель покрутил счетчик, нацарапал место назначения, и мы отправились. Машина была грязная даже по нью-йоркским стандартам, и интерьер выглядел так, словно в свободное от перевозки пассажиров время такси сдавалось в аренду и служило обезьянником в Центральном зоопарке.

Мы проехали пять кварталов.

– Я выйду здесь.

– До «Плазы» отсюда не близко, приятель. – Таксист оглянулся, посмотрел на меня, и по выражению его лица стало ясно, что даже он, владелец этого сортира на колесах, рад избавиться от промокшего и вываленного в грязи обломка человечества. – Доллар и сорок центов.

Я сунул ему две промокшие долларовые бумажки:

– Сдачи не надо.

– Эй, и что мне с ними делать? Повесить сушиться?

– Нет. Купи себе новую тачку.

Он отъехал, сердитый, бормоча ругательства на том наречии, что характерно для нью-йоркского извозчичьего братства.

Пройдя до конца квартала, я остановил другое такси, двигавшееся в противоположном направлении. Еще раз огляделся. Сел:

– Отель «Травелодж», аэропорт Кеннеди.

Расслабившись на заднем сиденье, я и не заметил, как оказался на месте и уже через полчаса стоял в номере, снятом мистером и миссис Уэбб.

Сампи сердилась. По-настоящему. Такой злой я ее раньше не видел.

– Ты сумасшедший. Точно сумасшедший. Совсем, на хрен, с катушек съехал. Или беглый преступник. Не знаю. Лично я думаю, что ты спятил.

Я решил, что сообщать ей не самые приятные новости насчет машины сейчас не лучшее время.

– Успокойся.

– Успокойся? Успокойся?! Хочешь, чтобы я, на хрен, успокоилась?!

На столике, рядом с которым стояла Сампи, лежал тяжеленный телефонный справочник. В симпатичном переплете из искусственной кожи, с надписью «Травелодж» золотыми буквами. Им-то Сампи и запустила в меня. За справочником последовали два стеклянных подноса с той же фирменной надписью. Потом ее сумочка. Мне удалось увернуться от всего, кроме сумочки, которая попала в живот. На пол хлынул водопад: ключи, тампоны, записная книжка, губная помада, зеркальце, пудра, шариковый дезодорант, парковочные талоны и мышеловка.

– Это еще что?

– Мышеловка, что ж еще?

– Зачем она тебе?

– Зачем? Мышей ловить. Таких маленьких, сереньких, с длинными хвостиками – пи-и-и, пи-и-и… Вылезают из дырок в стене, бегают, едят сыр.

Я поднял сумку и, порывшись, отыскал пачку «Мальборо» и зажигалку «Зиппо» в платиновом футляре с гравировкой. Вытряхнул сигарету, щелкнул зажигалкой и с удовольствием затянулся, наполнив легкие сладковатым дымком и бензиновыми парами. Опустился на кровать. Вид у меня был, наверное, страшноватый.

– Извини, – сказала Сампи и, подойдя, обняла меня и села рядом. – Ты весь мокрый. Еще простудишься, чего доброго. Ты ведь не хочешь простудиться.

Она была права. Простудиться я не хотел. Сампи помогла мне стянуть мокрую одежду, после чего я забрался в кровать, лег между двумя свежими, восхитительно чистыми простынями и закрыл глаза. В планах у меня был долгий, долгий сон.

– Карманники.

– Что?

– Воры-карманники. Мышеловка для них. Для карманников.

– Зачем карманникам мышеловка?

– Обманка. Я открываю мышеловку, кладу ее в сумку, вор сует руку – щелк! – и попался! Пальчики прищемил.

– И кто же поделился с тобой такой замечательной идеей?

– Одна подруга. Она пользовалась мышеловкой несколько лет.

– А если забудешь и сунешь собственный палец?

За вопросом последовало долгое молчание. Меня потянуло в сон. Ответа я так и не услышал.

Глава 7

Все началось однажды утром в Париже, чуть более шести лет назад. Тот день стал первым по-настоящему теплым днем в году. Весна уже несколько недель поворачивала к лету и в тот день повернула окончательно. Париж был хорош, что-то особенное ощущалось в самом воздухе. Автомобили катились чуточку медленнее, окна, месяцами остававшиеся закрытыми, распахнулись, и гуляющие смогли наконец продемонстрировать новые, летние наряды. Кафе снова выступили на тротуары вместе с подносами, заставленными бутылочками «Перно», и официантами в белых рубашках с короткими руками и черных жилетках.

Всем этим благолепием я наслаждался, сидя за столиком на Елисейских Полях. Хороший кофе, хорошая сигарета и чертовски хорошенькие девушки – по крайней мере девять из десяти, проходившие мимо меня по улице. Чуть дальше, на парковочной линии между тротуаром и дорогой стояла моя машина. Старенький, но вполне еще в форме «Ягуар-ХК120». Немного припорошенный пылью, но тем не менее он прижался к бордюру, откинув крышу, и его четырнадцатифутовый корпус цвета полуночи привлекал куда больше взглядов, чем соседние «Феррари-GТВ308» и «порше-турбо».

Красавец. К нему, конечно, надо было приложить руки, чтобы вернуть полный блеск далекой юности. Заново покрасить, перехромировать бамперы и радиаторную решетку. С откинутой крышей он смотрелся элегантнее, поскольку сама крыша могла похвастать лишь дырками. Почистить двигатель, заменить покрышки, подновить интерьер. Я надеялся, что когда-нибудь, когда смогу себе это позволить, приведу его в порядок, а пока ему ничего не оставалось, как стоять таким, как есть. На тот момент с деньгами было туго, но я не сомневался: что-то обязательно подвернется. Так обычно и случалось – пусть и в разной форме и не в самых подходящих местах.

Семью месяцами ранее британская армия пришла к выводу, что может обойтись без меня. К этому решению она склонялась без малого три года. Потерпи они еще несколько месяцев, я бы, по крайней мере, положил в карман изрядный куш. Мои родители развелись рано, а затем, один за другим, стали жертвами несчастного случая в разных частях света, оставив меня на попечение не слишком заботливого отставного бригадира, проживавшего тогда в Париже. У него было одно неизменное правило: каждый из тех, кто, как он считал, достался ему в наследство, – племянник, крестник или иного рода подопечный (как я), – в случае успешного окончания британского военного училища Сандхерст (бригадир сам учился там когда-то) получит в день выпуска чек на сто тысяч фунтов. Он также согласился, пока я нахожусь в Сандхерсте, поддерживать меня финансово и решительно отозвал означенную поддержку, узнав о моем отчислении.

Армия научила меня заботиться о себе и убивать людей. Навыки полезные с практической точки зрения, но не самые подходящие для бизнес-карьеры, хотя, возможно, знающие люди придерживаются противоположного мнения. В конце концов я решил отдаться на волю судьбы и посмотреть, куда она меня направит. А для начала стал рекламировать себя в персональной колонке «Таймс»: «Молодой человек. Бывший военный. Готов взяться за любую работу, имеющую отношение к расследованиям или обеспечению безопасности, а также в качестве охранника. Есть машина. Имею лицензию пилота. Искать по будним дням от 11:00 до 13:00 в кафе „Лидо“, Елисейские Поля, Париж».

Объявление висело уже второй месяц, и результат давал надежду на лучшее. Сопровождение семейной пары на лыжный курорт. Доставка картин в Даллас. Слежка за женщиной, подозревавшейся в романе на стороне, – как оказалось, она всего лишь втайне посещала психотерапевта. Транспортировка двух доберман-пинчеров на виллу на юге. Был еще один нервный британский бизнесмен, живший в Париже, которого я раз в неделю доставлял к двери дешевой проститутки на рю Сен-Дени, а потом дожидался снаружи, пока они закончат, – бизнесмен боялся, что его ограбит сутенер этой шлюхи.