Люби меня мертвым

– Впрочем, продержалась недолго. Как-то раз по ошибке налила очень дорогое вино в стакан с водой. Он был наполовину полон!

Уолт рассмеялся:

– Надеюсь, стоимость вина не вычли из вашей зарплаты?

– К счастью, нет. Меня просто уволили, – улыбнулась Джоди и, выдержав небольшую паузу, проговорила: – А вы ведь так и не рассказали про свой развод. Что случилось?

Уолт Кляйн засмущался.

– Разойдясь с первой супругой, женился снова. Моя вторая жена Карин была намного моложе. У нас были прекрасные отношения. Думал, что наконец встретил ту самую. Карин всем нравилась. И детям, и внукам – у меня их пятеро… А потом года два назад мы сидели в ресторане, и вдруг Карин ни с того ни с сего заявила: «С тобой чувствую себя старухой». – Уолт пожал плечами. – С тех пор дела шли все хуже и хуже. Карин заявила, что хочет развода. Спрашивал, есть ли у нее кто-нибудь, но она все отрицала.

– И что же, она говорила правду?

– Карин давно жаловалась, что ей скучно сидеть без дела. Она всегда любила искусство, поэтому купил для нее галерею в Вест-Виллидж. Слышал от общего знакомого, что у Карин роман со скульптором, работы которого она выставляла.

– Как неприятно, – посочувствовала Джоди.

– Ничего не поделаешь. Бывает.

– Что верно, то верно.

– А теперь расскажите свою историю.

– Либретто или трехчасовое представление с антрактом?

Уолт рассмеялся:

– Пока – либретто, а за ужином – представление.

– Хорошо. – Джоди грустно улыбнулась. – Я была замужем за мужчиной, который меня регулярно избивал.

– Какой ужас!

– И не говорите. Жизнь с этим человеком была кошмаром! Теперь не знаю, смогу ли когда-нибудь доверять мужчинам.

– Как же вас угораздило связаться с таким подонком?

– Долгая история, – ответила Джоди. – Вы уверены, что хотите все это выслушивать?

– У меня весь вечер свободен, – сказал Уолт. – Не желаете еще выпить?

– Спасибо, не откажусь, – кивнула Джоди.

Она сразу обратила внимание, как он на нее смотрит. Добыча попалась в ловушку. Через некоторое время Джоди сказала, что ей нужно в дамскую комнату. Закрывшись в кабинке, ввела в строку поиска Гугл имя Уолт Кляйн.

Итак, биржевой брокер, консультант по инвестициям, финансист. Владелец холдинговой компании на Уолл-стрит, которая носит его имя. Состояние нового знакомого Джоди оценивалось в восемь миллиардов долларов.

С довольной улыбкой она убрала телефон в сумку и вернулась за столик. Пожалуй, Уолт Кляйн ей подходит.

Идеально подходит.

7

За много лет до этого

Джоди Данфорт задали на дом кучу уроков. Но сосредоточиться никак не получалось. Вместо того чтобы заниматься, рыдающая Джоди сидела босиком на кровати, одетая в джинсы и футболку с группой Blur и, сложив ноги по-турецки, строчила что-то в своем личном дневнике. В безупречно аккуратном родительском доме комната Джоди была единственным местом, где царил беспорядок.

Семейство Данфорт проживало в квадратном коттедже с выкрашенными белой краской стенами и зелеными ставнями – дом был современный, но выстроен в стиле георгианской виллы. Ухоженный садик, в этот час залитый светом вечернего майского солнца, окружал коттедж. Вдоль засаженной деревьями улицы на окраине Берджесс-Хилл, городка в нескольких милях к северу от Брайтона, тянулись точно такие же домики, похожие друг на друга как близнецы.

Все вещи у Данфортов лежали строго на своих местах. Мама ревностно следила, чтобы в доме царил порядок, и была просто одержима уборкой. Папа так же рьяно заботился о том, чтобы два автомобиля, предмет его особой гордости, всегда сияли чистотой. Перед домом красовались папин новенький черный «ягуар» и мамин кабриолет «сааб». И конечно же у идеальных родителей должен быть идеальный ребенок – старшая сестра Джоди, Кэсси. Ну и какое же семейство без паршивой овцы? У Данфортов роль позора семьи досталась трудному второму ребенку – то есть Джоди.

Стены комнаты Джоди были завешаны плакатами с ее кумирами. Мадонна, Николь Кидман и Том Круз, Кайли Миноуг, группы Take That, Blur и Oasis. У этих знаменитостей недостатки и изъяны тоже отсутствовали. И у всех были красивые носы. В отличие от Джоди.

Заливаясь слезами, она писала в дневнике:

«В школе в меня все тычут пальцами и смеются, потому что я уродина. Меня обзывают из-за моего идиотского носа. Сегодня утром, пока ехала в автобусе, смотрела на свое отражение в стекле – какая гадость! У меня не нос, а огромный изогнутый клюв. Настоящий рубильник. Какая-то стерва подбросила мне на парту фотографию самолета «конкорд», а к ней прикрепила записку – мол, у него нос такой же кривой, как у тебя.

А еще у меня слишком большие глаза. Когда гляжу на себя в зеркало, такое чувство, будто они все время выпучены. А теперь еще и распухли от слез. Для моего лица они слишком крупные – это факт. И губы не лучше – до того толстые, будто мне кто-то дал по морде. А уши – настоящие лопухи! Мое лицо будто собрали наугад из частей, которые друг к другу не подходят. Наверное, ящики с деталями перепутали. Ну а грудь – это же курам на смех! У меня ее вообще нет. Я плоская, как мальчишка. Зато у Кэсси грудь просто роскошная.

По английскому задали выучить любой сонет Шекспира. Когда вызвали Труди Бирн, она встала и принялась читать, глядя прямо на меня:

Ее глаза не схожи с солнцем, нет;
Коралл краснее алых этих губ;
Темнее снега кожи смуглый цвет;
Как проволока, черный волос груб;
Узорных роз в садах не перечесть,
Но их не видно на щеках у ней;
И в мире много ароматов есть
Ее дыханья слаще и сильней…[4 - Сонет 130 в переводе А. Финкеля.]

И так далее.

Самое обидное, что это все правда. Волосы у меня, как моток черной проволоки, и вечно торчат в разные стороны. Голова, как мочалка для посуды. Ну почему у меня не светлые прямые волосы, как у Кэсси? Почему все самое хорошее досталось ей? А мне – одно уродство?

Папа обожает Кэсси. Они часто вместе шутят, смеются. А когда папа смотрит на меня, чуть не морщится от разочарования. По-моему, он меня вообще дочерью не считает. Папа мечтал о мальчике, а родилась вторая девчонка, да еще и такое страшилище. Он надеялся, что я буду такой же хорошенькой, как Кэсси, но не тут-то было.

Папа с мамой снова ссорятся внизу. Даже телевизор перекрикивают. Папу сейчас лучше не злить – он боится потерять работу и поэтому стал очень нервным. В его компании сократили кучу народу, но мама говорит, что его-то они точно не уволят – папа очень ценный сотрудник.

Кажется, сегодня он опять пил. Папа теперь почти каждый день напивается. Все беспокоится из-за денег. Нам ведь еще надо платить по закладной за дом, и машины содержать тоже очень дорого. Папе уже пятьдесят, и, если его сократят, может так и остаться безработным – его никуда не возьмут».

Джоди услышала громкий хлопок и решила, что это входная дверь. Когда папа с мамой ссорились, он часто выбегал за порог и отправлялся в паб. Джоди прислушалась, не раздастся ли шум мотора его машины, но было тихо. Может, папа понял наконец, что ноги у него не отвалятся, если хоть иногда пройдется пешком.

Джоди открыла дверь спальни и прислушалась. Раз папа ушел, можно поговорить с мамой. Больше всего Джоди сейчас хотелось, чтобы мама обняла ее. Они будут сидеть на диване, прижавшись друг к другу, и вместе смотреть телевизор. Мама была единственным человеком, который говорил Джоди, что она красавица. Конечно, это была неправда, но Джоди все равно было приятно.

На первом этаже продолжал орать телевизор, по которому скандалила какая-то американская пара.

Джоди стала спускаться по лестнице, но на середине замерла, услышав еще один хлопок. Неужели папа вернулся?

– Проклятая кошка! – рявкнул он. – Своего сада ей мало, все норовит у нас нагадить!