Работа над ошибками

– Очень привлекательная молодая женщина, – сказал Уигфулл.

– Разве это имеет какое-нибудь значение? – спросил Питер, взглянув на Джули.

– Да, имеет, – кивнул Тотт. – Все в один голос твердят, что она просто чудо, и если мои слова звучат как отцовское бахвальство – что ж, пусть так. Примерно пять недель назад «Дейли экспресс» напечатала репортаж о талантливых музыкантах, вынужденных из-за спада в экономике играть на улице, развлекая прохожих. В репортаже была помещена фотография Саманты, играющей на скрипке во дворе аббатства, в бювете, где пьют минеральную воду. Очевидно, фоторедактора привлекла ее внешность. К сожалению, в тексте статьи было сказано, что это дочь заместителя начальника полиции. Мы полагаем, что в тюрьме Маунтджою попался на глаза номер газеты.

– Сколько времени прошло после ее похищения?

– Она пропала в субботу вечером, – ответил Уигфулл. – Имеется в виду официально зафиксированное время исчезновения.

Тотт кашлянул и добавил:

– Понимаете, Саманта, в общем-то, сама себе хозяйка. Поэтому мы подняли тревогу только после получения послания.

– В нем не упоминается ее имя.

– Новых заявлений о пропаже девушек не поступало, – объяснил Уигфулл. – А послание составлено таким образом, что сразу становится ясно – отправивший его уверен, что мы знаем, о ком идет речь.

– Сколько лет вашей дочери, мистер Тотт?

– Двадцать два года.

– Способна ли она выдержать подобное испытание?

– Она очень сильная. – Губы Тотта задрожали. – Но всему есть предел.

Даймонд положил ладони на край стола и откинулся на спинку стула. Затем снова взял в руки листок и сделал вид, будто еще раз внимательно читает текст.

– И все-таки, почему вы решили, что делом должен заняться я? – поинтересовался он после долгой паузы.

– Ведь из-за вас Маунтджой оказался в тюрьме, – ответил Уигфулл. – Он отбывал срок в Олбани. Так что ему скорее всего неизвестно, что вы уволились два года назад.

– Да, но что ему от меня надо?

– В свое время он утверждал, что невиновен, – заметил Тотт.

– Так говорят все, – твердо заявил Даймонд. – Маунтджой был виновен. Этот тип и раньше применял физическое насилие по отношению к женщинам. – Он посмотрел на Тотта. – Простите, но мы все знаем, что это правда.

Тотт кивнул и зажмурился.

– Вместо того чтобы залечь на дно где-то в другом месте, он пошел на большой риск, – сказал Уигфулл. – Мы полагаем, что Маунтджой намерен поторговаться с вами, Даймонд.

– Поторговаться? По поводу чего? Я ничем не могу ему помочь. Даже если бы я продолжал работать в полиции, это было бы мне не под силу. В конце концов, я не министр внутренних дел. Его дело прошло через суд.

– Питер, при всем моем уважении к вам, вы упускаете один момент, – произнес Уигфулл.

Оказывается, теперь они относятся ко мне с уважением, с иронией подумал Даймонд. Похоже, за последние два года действительно многое изменилось.

– Объясните, что вы имеете в виду.

– Согласно последним тенденциям, в делах о похищении людей важно выяснить требования похитителей. Это означает, что с ними необходимо установить контакт и построить определенные отношения. Главная цель – максимально точно оценить ситуацию. Только после этого можно разрабатывать план освобождения жертвы.

Идиот, подумал Даймонд. Напыщенный кретин.

– То есть вы намерены тянуть время и немного подыграть Маунтджою?

– Совершенно верно. Мы хотим выяснить, чего он хочет, и не допустить, чтобы он вышел из себя. Тогда пленница не пострадает. Не исключено, что его требования окажутся невыполнимыми, но пока что мы о них ничего не знаем. В общем, мы должны действовать таким образом, чтобы преступник понял: мы готовы к переговорам.

– А роль переговорщика вы решили возложить на меня?

– Ему нужны именно вы, – пожал плечами Уигфулл. – Как я уже сказал, главный принцип в подобных делах…

– Не продолжайте! Значит, вы хотите сделать меня посредником между полицией и Маунтджоем. Поскольку именно я отправил его за решетку, мне кажется, ваш план обречен на провал.

– Но он в своем послании назвал ваше имя!

– Трогательно! Давайте посмотрим правде в глаза: Маунтджой просто собирается прикончить меня. И какое же прикрытие у меня будет? Никакого. Я это по вашим глазам вижу.

– Мы не знаем, вооружен ли он.

Видя, что разговор принял нежелательное направление, Тотт решил вмешаться:

– Дорогой Питер, я не отрицаю, определенный риск есть. В этом нет никаких сомнений. Я не знаю, есть ли у вас дети…

– Нет.

Тотт не был готов к такому ответу – Даймонд одним коротким замечанием выбил у него из рук все аргументы, которые он собирался озвучить. На помощь Тотту пришла Джули Харгривз.

– Чтобы спасти эту девушку, потребуется большое мужество, – тихо промолвила она.

Даймонд не хотел изображать героя, однако, как многие мужчины старой закалки, терпеть не мог выглядеть трусом, особенно в присутствии женщин. И вместо того чтобы отказаться от выполнения сложного и опасного поручения, он спросил:

– Кто-нибудь видел Маунтджоя в этих местах? Если, как вы говорите, в газетах напечатали его фотографию, кто-то мог его видеть и опознать.

– Только не в Бате, – ответил Уигфулл. – Где-нибудь еще, но только не здесь. Вы же знаете, что это за город.

Даймонд недовольно кивнул, пробормотав что-то себе под нос. Да, его бывший коллега прав. Вероятно, виной тому была местная архитектура, отвлекавшая людей от всего остального, но так или иначе жители города и туристы, находясь на улицах Бата, полностью утрачивали способность узнавать других людей. Были случаи, когда члены королевской семьи заходили за покупками в магазины на Мильсон-стрит, и никто в их сторону даже головы не поворачивал.

– Если бы вы сняли запрет на публикации в прессе, вам удалось бы привлечь к делу местных жителей. Их помощь была бы кстати. Вы не думали об этом? – спросил Даймонд.

Тотт стиснул подлокотники стула.

– Я полагаю, сейчас это не совсем уместно, – ответил он.

– По целому ряду причин будет лучше, если мы не станем привлекать к делу внимание журналистов и общественности, – поддержал своего руководителя Уигфулл.

– Вы хотите сказать, что это повредит репутации полиции Эйвона и Сомерсета?

Уигфулл бросил на Даймонда взгляд, намекающий, что он не столько рассержен, сколько оскорблен его замечанием.