Мои двадцать пять лет в Провансе

Поговорка гласит, что «Прованс начинается в Валенсии», и действительно, как только мы проехали Валенсию, цвет неба стал меняться, изменилась архитектура. Кирпич и шифер уступили место терракотовой черепице. Солнце уже отличалось бо?льшим постоянством, температура поползла вверх. Почти добрались.

С помощью приятеля, который прожил во Франции несколько лет, мы сняли маленькую квартирку рядом с главной площадью Горда. От нее было метров сто до кафе, две минуты до местной булочной, а в соседнем доме располагался многообещающий небольшой ресторанчик. И к тому же в ней был телефон – по тем временам редкость. Чего еще желать?

В первый полноценный день жизни в Горде (хотя пока что мы приехали всего на две недели) перед нами стояли две важные задачи: закупить еды – как в жидком, так и в твердом виде – и найти местного агента по недвижимости. Дела на пару часов. Или так нам казалось.

В те годы супермаркеты, где все покупается за один раз, существовали только в больших городах. В далеких деревеньках Прованса, если тебе был нужен хлеб, ты шел в булочную, мясо – в мясную лавку. Фрукты и овощи, сыр, вино, моющие средства и прищепки для белья продавались в отдельных магазинах, и владелец каждого, специалист своего дела, всегда был рад сообщить вам все, что он знает о предмете. Местные покупатели, в основном пожилые дамы, с подозрением относились к таким россказням и решительно не желали обнаружить среди своих покупок битый персик или гнилой помидор. Хозяин магазина, естественно, вставал грудью на защиту товара. Мял плоды в руках, предлагал понюхать, а если и это не помогало, то попробовать. Весь диалог сопровождался пылкими заверениями, и наконец пожилая дама запускала руку глубоко в кошелек, и покупка совершалась. Эти сцены было забавно наблюдать, но время шло – обычно на две дыни уходило минут десять, – и к полудню кое-что из запланированного мы так и не купили. Увы, в полдень все закрылось. Так мы выучили первый провансальский урок хождения по магазинам: выходи рано, будь терпелив и не опаздывай к обеду.

Найти агента по недвижимости тоже оказалось непросто. Не то чтобы их было мало – даже наоборот. Почти в каждой деревне мы видели по крайней мере один живописный уголок, занятый agent immobilier[3 - Агент по недвижимости (фр.).]. На деревянных ставнях офиса висели фотографии предлагаемой на продажу недвижимости. Эти шедевры сельской архитектуры нам неизменно преподносились как сделка ? saisir – схватить, пока не схватил другой покупатель. Проблема состояла в том, что, на наш неопытный и ужасно восприимчивый взгляд, все варианты казались подходящими: развалившийся амбар с почти сползшей до земли крышей; миленький деревенский домик, в котором, вероятно не без причины, никто не жил уже двадцать пять лет; голубятня, такая ветхая, что даже голуби оттуда улетели, – все они представлялись нам пригодными для ремонта.

Агенты, конечно, проявляли энтузиазм не меньше нашего, а их язык заставил бы покраснеть даже продавца подержанных автомобилей. Каждая фотография сопровождалась отдельным комментарием – сокровище с неисчерпаемыми возможностями, мечта, редкий и бесценный шанс. Но и это еще не все. Несколько раз нас пытались сразить секретным оружием. По какому-то удивительно удачному стечению обстоятельств находились люди, которые за определенную цену были счастливы нам помочь. При этом многие состояли с агентом в родстве – шурин-архитектор, кузен-электрик, тетушка – ландшафтный дизайнер extraordinaire[4 - Необыкновенный (фр.).].

К счастью, нас спасал здравый смысл. И мы не поддавались на уговоры. Напомнив себе, что нам нужен дом, где можно было бы жить, а не ремонт на пять лет, мы продолжали поиски.

Между тем деревенская жизнь преподносила нам приятные и любопытные сюрпризы. Вскоре мы поняли, что стали своего рода местной достопримечательностью. Незнакомые люди останавливали нас на улице и интересовались, не подыскали ли мы жилье. Однажды вечером у нас на пороге появился милейший старичок. Убедившись, что мы те самые les Anglais[5 - Англичане (фр.).], он объяснил причину своего визита:

– Говорят, у вас есть телефон. Редкость в нашей деревне.

Да, телефон у нас был.

– Ah, bon[6 - Хорошо (фр.).], – сказал он. – У меня сын. Его жена ждет ребенка, но мы не имеем никаких новостей. Хочу ему позвонить.

Мы провели его к телефону и дали возможность поговорить, предполагая, что разговор займет пару минут. Через четверть часа он вышел к нам, широко улыбаясь:

– У меня внук. Три килограмма.

Мы поздравили старичка. Он поблагодарил и сказал, что оставил кое-что у телефона. И конечно, на столике лежала монетка в двадцать сантимов. Только получив счет, мы узнали, что его сын живет на Мартинике[7 - Гористый остров в Карибском море, департамент Франции.].

Жизнь была забавная, увлекательная, иногда приводящая в отчаяние. Последнее объяснялось главным образом нашими стараниями овладеть французским языком, чему никак не способствовала привычка провансальцев говорить с головокружительной скоростью, сопровождая свою речь еще и сбивающими с толку мимикой и жестами – нечто вроде визуальных знаков препинания. Постукивание по носу со значительным видом означало призыв к рассудительности, махание руками намекало на сомнительную точность сказанного. Покусывание большого пальца, похлопывание бицепсов, дерганье за мочку уха, акробатическая игра бровями – все это происходило в ходе вежливой беседы. Одному Богу известно, какие коленца они могут выкинуть во время жаркого спора!

В начале второй недели бесплодных поисков жилья нам наконец улыбнулось счастье: мы познакомились с Сабиной в ее небольшом офисе в Боньё. В отличие от других агентов, Сабина слушала, когда мы пытались объяснить ей, чего хотим, и не пробовала продать нам что-то свое. Маленькая и очаровательная, она сразу же завоевала наше доверие, когда предупредила о некоторых подводных камнях деревенской жизни – от любопытства соседей до загадочной древней вражды. Поскольку мы чужаки, сказала она, и тем более чужаки-иностранцы, мы будем в центре особенного внимания и сплетен. Неплохо было бы найти уединенное жилье, подальше от подсматривающих глаз и болтающих языков. Что мы об этом думаем?

Сабина была рада услышать, что мы согласны. И вдруг ее словно осенило. «Ну конечно!» – воскликнула она, хлопнув себя ладонью по лбу, и объяснила, что как раз сегодня утром получила фотографии дома, выставленного на продажу. Идеальный вариант.

Нам показали фотографии. На них мы увидели построенный без особого плана фермерский дом с амбаром. Старинный каменный фасад купался в лучах солнца, под сенью платана спала собака. Нам казалось, что мы почти слышим стрекотание сверчка. Лирическая картинка. Нам поведали и кое-что еще.

По словам Сабины, дом построен на склоне холма и выходит на долину, где никто не живет. «У вас будет дом с собственным видом», – сказала она. И после этих слов мы уже готовы были вселяться. Даже цена нас не останавливала – как-нибудь наскребем! На следующий день мы договорились отправиться посмотреть свою будущую недвижимость.

Дом во всем соответствовал впечатлению, полученному от фотографий. А «собственный вид» был точно с открытки. Владелец, симпатичный художник, позволил нам бродить везде, где вздумается, а сам уселся в теньке поболтать с Сабиной. Мы исследовали постройки, делали снимки, записывали, прикидывали, куда поставить мебель, решали, как переделать довольно примитивную кухню. Разговор о деньгах мы отложили на потом, а пока голова кружилась от радости.

Наше возбуждение не ускользнуло от хозяина, месье Леконта. Почувствовав, что сделка назрела, он принес бутылочку rosе и сообщил о не столь очевидных преимуществах данного места. Внизу, в долине, сказал он, есть дубовая роща, в которой произрастают трюфели, и каждую зиму можно собирать богатый урожай этих удивительных грибов. Склон горы позади дома защищает жилище от мистраля, пронизывающего ветра, дующего из самой Сибири, – он крушит черепицу и может даже быть причиной самоубийств. Здесь имеется достаточный запас воды для наших частных нужд, собакам настоящее приволье, и не будет беспокойства от надоедливых соседей. Когда список дополнительных плюсов закончился, мы окончательно решились на покупку.

Чтобы отпраздновать это решение, мы отправились вечером в ресторан, который порекомендовала Сабина, в маленькой деревушке Бюу. Она знала Мориса, хозяина и одновременно шеф-повара ресторана, и уверяла, что мы не разочаруемся. И оказалась права. С этого дня для нас началась длинная череда приятнейших обедов и ужинов на свежем воздухе летом и у большого камина зимой. Думаю, не погрешу против истины, сказав, что в течение многих лет мы с наслаждением смаковали буквально каждый кусочек.

Но в тот первый день фирменным блюдом была эйфория. Мы не верили своему счастью. Слишком здорово – так не бывает.

Конечно не бывает.

Глава третья

Мечта все ближе

Мы засиделись за полночь, прикидывая свои финансовые возможности. На следующий день нам предстояло встретиться с Сабиной в офисе и обговорить все детали, которые следует знать покупателям, прежде чем они станут гордыми владельцами собственности. Даже это скучное занятие было шагом вперед, и мы явились в офис на десять минут раньше.

Первым тревожным признаком было выражение обычно веселого лица нашего агента, когда она вышла к нам поздороваться. Губы сжаты, лоб нахмурен – ну прямо собралась на похороны. Сабина не стала тянуть с неприятным известием.

Почти все утро она разговаривала с месье Леконтом по телефону. С правом собственности на недвижимость, сказала она, возникла проблема. Скорее, на часть недвижимости. Помним ли мы постройку рядом с кухней? Конечно помним. Мы даже планировали снести несколько стен и соединить два здания, увеличив таким образом кухню.

Вздохнув, Сабина покачала головой. «Невозможно», – сказала она. Постройка не принадлежит месье Леконту. Он вроде бы проиграл ее в карты пару лет назад. Потом несколько раз пытался выкупить, но безуспешно. Что еще хуже, нынешний владелец заявил, что намеревается завещать ее своим детям. Из-за этой истории их дружбе с месье Леконтом пришел конец и они больше не общаются. К сожалению, подобные случаи, по словам Сабины, в Провансе не редкость, особенно когда речь идет о больших семьях. Проблема в том, что по французским законам после смерти родителей дети почти всё наследуют поровну, и это обязательное условие – как бомба замедленного действия.

К примеру, предположим, что трое детей месье и мадам Дюпон унаследовали прекрасный старый дом стоимостью два миллиона евро. Старший сын Анри хочет его продать и потратить свою часть денег на путешествия и развлечения. Его сестра Элоди в ужасе. Она намерена сдавать дом и откладывать деньги, чтобы обеспечить будущее своих детей. Другая сестра, Натали, моложе и легкомысленнее, желает устроить на первом этаже парикмахерский салон и массажный кабинет. В результате – патовая ситуация, вызывающая одно лишь раздражение. Она может длиться годами, а иногда и на протяжении жизни нескольких поколений.

Надо отдать должное Сабине – она посоветовала нам отказаться от дома месье Леконта. Сказала, что не надо беспокоиться и вешать нос. Она непременно найдет для нас райский уголок.

И все же перед возвращением на родину чета англичан пребывала в глубоком пессимизме. Нужно было как-то скрасить отъезд. Мы забили машину оливковым маслом, rosе и разными видами местного красного вина. Это помогло. И, как сказала Дженни, мы ведь всегда можем приехать в Прованс и, сняв жилье, искать подходящий дом. Но прежде нас ждало не столь сложное, но все же важное дело – продать свою недвижимость в Англии.

Мы жили в старинном фермерском доме с толстой соломенной крышей и видами на широко раскинувшиеся пейзажи Девоншира. Местный агент – апатичный молодой человек, с ног до головы облаченный в твид, – заявил, что дом «абсолютно продаваем». Но вопрос: как быстро? В потенциальных покупателях недостатка не было. Всем им дом нравился, но кому-то казался слишком изолированным, кто-то волновался по поводу неизвестных существ, которые могли завестись в соломенной крыше, кому-то было неуютно без соседей. Всегда возникало какое-нибудь «но». Минули три недели – долгие, приводящие в отчаяние.

Спасение пришло в виде молодого человека богемной внешности, который жил с попугаем Роджером. Пришел. Увидел. И согласился купить. Четыре-пять недель должны были уйти на совершение всех формальностей, но нас это не заботило. Теперь у нас есть – вернее, скоро будет – много денег. Главное сделано. Мы двигались к своей мечте. Позвонили Сабине и сообщили ей радостную весть. Она ответила, что вскоре, без сомнения, ей подвернется что-нибудь splendide[8 - Великолепное (фр.).]. Вечером на радостях мы откупорили бутылку C?tes de Provence. Никогда еще вино не казалось нам таким вкусным.

Быстро и без сантиментов распрощавшись со своим имуществом, мы погрузились в автомобиль. Было решено, что в Провансе все будет куплено практически с нуля, мы надеялись на антикварные рынки и изделия местных ремесленников, поэтому бо?льшую часть свободного места в машине заняли две собаки и их корзинки. Почти все остальное отправили на продажу.

На этот раз по пути из Кале Франция предстала перед нами иной. Теперь она должна была стать нашим домом, и, следует признать, мы оба испытывали некоторые опасения, но одновременно и воодушевление. Не так уж трудно радикально менять жизнь, когда тебе двадцать, но мы-то были, мягко говоря, людьми вполне зрелыми.

Когда позади остались север и центральные области Франции, цвет неба вновь переменился – с бледно-серого на насыщенно-голубой без единого облачка. Мы как будто получили дозу стопроцентного оптимизма, прогнавшего все страхи и обратившего наши мысли к практическим и разумным вещам – в частности, к ужину.

В Горде уже пылал закат. Хотя лето еще только начиналось, было достаточно тепло, чтобы есть на улице, и мы решили заглянуть в ресторанчик рядом с той квартирой, которую снимали в прошлый раз.

«У Моники» – небольшой классический ресторанчик, где мадам Моника была лицом заведения, а ее муж Жюль вместе с молодым помощником суетились на кухне, готовя простые традиционные блюда. В отличие от многих поваров, которые в надежде получить мишленовскую звезду придумывают блюда амбициозные и сложные, но, в общем, бессмысленные, Жюль готовил то, что у него получалось лучше всего. Меню было коротким, зато менялось каждый день. Белые тарелки, слава богу, не украшались модными в те годы «художественными» пятнами соуса. Винная карта являла собою образец лаконичности: красное, белое, rosе, подаваемые в больших графинах. Мы чувствовали себя как дома.

Пришлось выбрать столик снаружи, чтобы посидеть вместе с собаками. В ответ на наш вопрос, можно ли взять их с собой, хозяйка лишь рассмеялась: «Mais oui, bien s?r»[9 - Да, конечно (фр.).]. Обернувшись к дверям ресторана, она посвистела, и оттуда вышел величественный бассет-хаунд по кличке Альфонс. Он неспешно приблизился, обнюхал наших собак и, прежде чем вернуться в дом спать, поднял лапу у соседнего фонарного столба.

Моника приняла заказ и тут же вернулась с графином красного вина для нас и с водой в большой миске для собак – такое вы вряд ли получите в ресторанах с мишленовскими звездами. Все наши опасения окончательно развеялись, и мы, откинувшись в креслах, наслаждались жизнью. Последние лучи солнца легли на здания, придав камню мягкий медовый оттенок. В кафе на другой стороне площади было оживленно, с террасы до нас доносились обрывки немецкой и английской речи. Как и мы, эти люди приехали во Францию пораньше, предпочтя теплую погоду июня тяжелому зною июля и августа. Но в отличие от нас, они уедут домой недели через две, мы же останемся здесь жить. Как тут было не заважничать!

Моника предложила помощь в выборе блюд: начать лучше с холодного дынного супа, сказала она, он очистит нёбо и подготовит вкусовые рецепторы языка. На второе она рекомендует свое любимое блюдо – жареного ягненка из Систерона («Лучше ягненка нет во всей Франции!») с фасолью фляжоле («Неземной вкус!»). Разве мы могли устоять?

В дынном супе, удивительно легком и прохладном, чувствовался тонкий аромат базилика, и, когда мы закончили есть, наши вкусовые рецепторы, как и обещала Моника, были полностью готовы. И они не разочаровались. Мясо ягненка было розовым и нежным, фляжоле, похоже, только что собрали, а небольшие поджаренные картофелинки стали дополнительным золотым бонусом.

Еще нам подали местный сыр и, слабость Дженни, пирог с тонко нарезанными дольками яблок. Затем кофе, рюмочка marc de Provence[10 - Провансальская водка (фр.).] – и мы были готовы идти с собаками на прогулку. Собаки, как и мы, сразу почуяли, что воздух Прованса совсем другой, ни на что не похожий. Фонарные столбы тоже имели je ne sais quoi[11 - Нечто невыразимое (фр.).], привлекавшее их особое внимание. Для всех нас это был вечер открытий. Жизнь в Провансе начиналась удачно.

Глава четвертая

Второе впечатление

Мы вновь устроились на нашей старой съемной квартире, и прошло не так много времени, прежде чем разница между les Anglais en vacances[12 - Англичане в отпуске (фр.).] и иностранцами, поселившимися во Франции постоянно, стала ощутимой, и, как ни странно, следствием этого были довольно веселые ситуации. К нашим попыткам объясняться на французском языке относились терпимо, иногда они вызывали смех, иногда ответную реакцию на ломаном английском. Английские фразы произносились со всей серьезностью, при этом говорящий важно кивал и потрясал пальцем, делая паузу в ожидании ответа. Ответить у меня не всегда получалось.

«Мы во Франции знаем, что все англичане имеют страсть к le cricket[13 - Крикет (фр.).]. Он похож на наши boules, non?[14 - Шары, да? (фр.)] Пожалуйста, объясните мне правила этой игры», – просьба из наиболее неприятных. Я пытался вежливо объяснять, но видел, что глаза слушающих постепенно тускнеют по мере того, как я вдаюсь в подробности о различных положениях полевого игрока. И к тому времени, как я сообщал, что крикетный матч высшего класса может длиться пять дней без всякого результата, я видел, что моя аудитория пребывает в полном недоумении. Пора выпить бокал вина и поговорить на более простую тему, например о политике.

Однако наше решение сменить страну проживания неизменно встречалось с полным пониманием и поддержкой. Ведь дело не только в том, что Франция – лучшая страна в Европе, часто говорили нам, но и в том, что Прованс – лучший район Франции. Где еще солнце светит триста дней в году? Где еще вы найдете настоящее rosе, иногда с ароматом винограда, иногда сухое – этот вкус лета в вашем бокале? Где еще козий сыр становится произведением искусства? Перечень был нескончаем, одно уникальное явление провансальской жизни следовало за другим.