Революция в стоп-кадрах

– Иногда тела начинают… просто действовать, ну, сама понимаешь. А люди внутри даже не могут сказать почему. Говорят, в них словно кто-то вселился. Синдром чужого тела, – он тихо фыркает. – Свобода воли, как же. Скорее ровно наоборот.

– Это не ТКМС[1 - Транскраниальная магнитная стимуляция. – Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.]. Это…

– Ты заходишь с одной стороны, нечто иное выходит с другой, но что это доказывает? Если, конечно, хоть что-то выйдет, – Кай решил увеличить количество сценариев. – Если предположить, что корабль не взорвется.

– Да ладно тебе. Как, по-твоему, они бы удержались на плаву, если бы отправляли людей на самоубийство?

– А они еще не так долго на плаву. Мы им когда движок продали, шесть лет назад? И они, наверное, год возились, крутили-вертели, заставляли его работать так, как не было предусмотрено…

Я говорю:

– Вот именно поэтому я и лечу туда.

Он только смотрит на меня.

– Откуда ты вообще знаешь об этом? Я же тебе никогда не говорила о том, что у меня на уме. Может, упоминала раз или два, что мне любопытно, когда они еще только купили прототип. И теперь я прилетаю сюда, а у тебя уже все доводы наготове. И хуже того, я знала, что ты так сделаешь, – я качаю головой. – Тебя не тревожит, что ты настолько предсказуемый?

– В общем, ты взболтаешь себе мозги, на какое-то время станешь настоящей криптограммой, и что это тебе даст? Если перетасовать колоду карт, они обретут свободу воли? Ты так считаешь? – Кай качает головой. – В эту хрень никто не верит уже сотню лет. Пока кто-нибудь не найдет нейрон, который включается сам по себе, мы все просто… будем реагировать и ничего больше.

– Значит, такое у тебя решение? Мы все детерминистские системы, и потому пусть начальство дергает нас за ниточки?

Он пожимает плечами:

– У начальства тоже есть ниточки.

– Но даже если я всего лишь перетасую колоду, что плохого побыть непредсказуемой в кои-то веки?

– Ничего. Я просто считаю, что не стоит принимать самое важное решение в своей жизни, бросив кости.

«Мне страшно, Кай, – вот что я хочу сказать. – Меня пугает одна мысль о жизни, нарезанной на такие тонкие полоски. И с каждой новой полоской мы будем на световые года отдаляться от дома и на целые столетия приближаться к тепловой смерти. И я хочу этого. Хочу так же, как и ты, но полет пугает меня, а еще больше пугает то, что я чувствую страх. Разве меня не сконструировали быть выше этого? Разве у меня не должно быть иммунитета к сомнению? Где еще они напортачили?»

– Считай это, – я тоже пожимаю плечами, – не знаю, пунктом из контрольной проверки перед полетом. Где-то между «синхронизировать поле смещения» и «упаковать зубную щетку». Чистая рутина. Что может пойти не так?

Даже по силуэту Кая видно, как он поморщился.

– Если не считать, что ты испаришься, упав на Солнце? Или в этом…

«…весь смысл?» Он не договаривает, но по неожиданному наклону головы я понимаю, что Кай смотрит на мои запястья. Думает, не решила ли я таким сложным способом смотать удочки, попытаться снова, уже без посторонних…

– Ты же не настолько глупый, – я наклоняюсь, целую его в щеку, а он не отодвигается. Уже прогресс. – Солнце погибнет задолго до того, как мы умрем. Мы переживем всю эту треклятую галактику.

АДМИНИСТРАЦИЯ ДИАСПОРЫ ОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ

ОТДЕЛ ПСИХОЛОГИИ ЭКИПАЖА

ЗАПИСЬ ИНТЕРВЬЮ ПОСЛЕ ИНЦИДЕНТА

КОД ИНТ.: EC01-2113:03:24-1043

СУТЬ ИНЦИДЕНТА: враждебное физическое столкновение

СУБЪЕКТ: С. Азмундин, кор. «Эриофора», Ж, возраст: 7 (хрон), 13 (разв)

ИНТЕРВЬЮЕР: М. Савада, ОПЭ

НАБЛ/БИОТЕЛ: YZZ-284-C04

ПСИХОКОММЕНТАРИЙ: YZZ-284-D11

М. Савада: Две трещины в ребрах и сломанный нос. Если не говорить о подбитом глазе.

С. Азмундин: Не ожидали, да? Думали, что предусмотрели все на ближайшие десять миллионов лет, а не можете предсказать, как поведет себя ребенок через пять минут.

МС: Почему вы напали на Кая, Сандей?

СА: Что, не можете прочесть мои мысли?

МС: Он чем-то вас разозлил?

СА: Так что, выгоните меня?

МС: Сандей, вы этого хотите? Вы поэтому продолжаете так себя вести, провоцируете нас, хотите, чтобы мы вас исключили? Вы знаете, что можете уйти, если вам тут плохо. Вас никто не держит против вашей воли. Я знаю, что ваши родители будут счастливы увидеть вас снова. Удивлены, но… счастливы.

СА: Я не похожа на Кая. Я ни на кого из них не похожа.

МС: Это очевидно.

СА: Он такой, как все вы. Делает то, что ему говорят; ничего не спрашивает, если вы не хотите. А вам больше ничего не надо. Вам нужна кучка счастливых тупых роботов, которые будут строить милые тупые мосты всю свою жизнь, такую же счастливую и тупую. И я даже не понимаю, зачем мы вам нужны.

МС: Вы знаете зачем.

СА: Мы – запаска. Нас даже будить не будут, если только корабль не наткнется на что-нибудь непонятное и не сможет с ним справиться. Если ничего не случится, мы так и не очнемся.

МС: Случится. В таком долгом путешествии…

СА: А что если нет? Да и зачем мы вам в принципе нужны, почему не сделать машины такими же умными, как мы – или еще умнее, – а нас вывести за скобки?

ТИШИНА: 3 СЕК.

МС: Все не так просто. Машину побыстрее, это нормально. Побольше – нет проблем. Умнее, вот тут… Дело в том, что мы не можем предсказать со стопроцентной уверенностью, как будет действовать человек, хотя нам известны все переменные. А если построить нечто умнее человека, можно с уверенностью сказать, что оно взбунтуется и станет действовать по-своему, как только мы это запустим. И мы понятия не имеем, как оно поступит.

СА: Но люди тоже могут взбунтоваться и действовать по-своему.

МС: Люди более… стабильны. У нас есть биологические нужды, инстинкты возрастом в миллионы лет. Но…

СА: Ты хочешь сказать, что нас легче контролировать. А машину нельзя уморить голодом, чтобы она вела…

МС: Но да, Сандей, люди могут взбунтоваться и поступать по-своему. В этом весь смысл. И вот почему нам не нужна кучка счастливых тупых роботов, как вы выразились. Мы хотим, чтобы вы проявляли инициативу. Именно поэтому мы снисходительно относимся, когда кто-нибудь из вас проявляет не ту инициативу. Но только до определенного предела. Поэтому следите за собой, юная леди.