Ложная слепота (сборник)

Бейтс нахмурилась и вновь отправила мячик на орбиту.

– Сэр, все, что мы знаем с уверенностью, – это то, что объект Оаса находится прямо по курсу. Нам даже неизвестно, есть ли там кто-нибудь.

– Есть, – отозвался Сарасти. – И они нас ждут.

Несколько секунд все молчали. В тишине хрустнули чьи-то суставы.

– Э… – начал Шпиндель.

Сарасти, не глядя, поднял руку и поймал в воздухе вернувшийся мячик Бейтс.

– «Тезей» отпингован[16 - Пинговать (компьютерный жаргон) – отправлять сигнал с требованием подтвердить его получение.] лидаром[17 - Лидар – лазерный дальномер.] четыре часа сорок восемь минут назад. Мы отвечаем идентичным сигналом. Реакции нет. Зонды отправлены за полчаса до нашего пробуждения. Вслепую ломиться мы не станем, но ждать нельзя. Нас уже видят, и чем дольше мы медлим, тем выше риск противодействия.

Я смотрел на темное, безликое пятно над столом: оно было больше Юпитера, и все же мы до сих пор его не видели. Скрываясь в тени этой громады, что-то с невероятной и непринужденной точностью щелкнуло нас по носу лазерным лучом.

Не получится у нас диалога на равных.

– Вы знали об этом с самого начала? – озвучил общее мнение Шпиндель. – И говорите только сейчас?

Сарасти широко и зубасто улыбнулся, будто располосовал себе нижнюю половину лица.

Возможно, хищник просто не мог не играть с едой.

* * *

Дело не во внешнем виде. Удлиненные конечности, бледная кожа, клыки, выпирающая челюсть, конечно, заметны и непривычны, но они не отпугивают, не устрашают. Дело не в глазах: у кошек и собак они светятся в темноте, но у нас это не вызывает дрожь.

Все загвоздка в движениях. Что-то на уровне рефлексов. Он держал конечности так, что походил на богомола, и ты постоянно думал только об одном: эти длинные суставчатые штуки могут протянуться и схватить тебя на другом конце комнаты в любой момент, когда заблагорассудится хозяину. Стоило Сарасти взглянуть на меня – по-настоящему, невооруженным взглядом, без очков – полмиллиона лет куда-то испарялись. То, что он вымер, ничего не значило. Как и то, что мы прошли долгий путь, набрали достаточно сил и воскресили собственные кошмары себе на потребу. Гены не обманешь, они знают, чего бояться.

Конечно, испытать такое надо самому и вживую. Роберт Паглиньо знал вампиров до последней молекулы – теоретически, но так и не понял их, хотя держал в голове все биотехнические параметры. Он позвонил мне перед отлетом, чем немало меня удивил. Когда объявили состав экспедиции, надсмотрщики блокировали все личные вызовы, кроме внесенных в «белый список». Я забыл, что Паг в него входит. После Челси мы не общались, и я уже оставил надежду когда-нибудь снова с ним встретиться.

Но он позвонил.

– Стручок, – Паг неуверенно улыбнулся, вызывая на разговор.

– Рад тебя видеть, – ответил я. Ведь в подобных ситуациях принято так говорить.

– Ну… я видел твое имя на плахе. Для исходника ты здорово поднялся.

– Не слишком.

– Твою мать, да ты теперь – авангард человечества! Наша первая, последняя и единственная надежда перед лицом неведомого. Ты их всех сделал! – Паг с постановочным восторгом вскинул сжатый кулак.

Краеугольным камнем в жизни Роберта Паглиньо стало желание всех сделать, и, надо сказать, оно пошло ему на пользу, а недостатки естественного происхождения он преодолел с помощью модификаций, хирургических улучшений и невероятной безжалостности. В мире, где человечество беспрецедентными темпами становилось излишним, мы оба хранили статус другой эпохи: профессиональных работников.

– Теперь тобой будет командовать вамп, – прокомментировал он. – Как говорится, клин клином вышибают.

– Наверное, хотят, чтобы мы попрактиковались. Ну, чтобы с настоящими чужаками было полегче.

Паг рассмеялся. Понятия не имею, почему. Но на всякий случай улыбнулся в ответ. Мне было приятно снова его видеть.

– Ну и какие они в жизни? – спросил Паг.

– Вампиры? Не знаю. Вчера первого увидел.

– И?

– Трудно читается. Порой кажется, что он не осознает происходящее вокруг, словно… уходит в свой воображаемый мирок.

– Еще как осознает! Эти твари такие сообразительные, что дрожь пробирает. Ты знаешь, что они могут одновременно удерживать в сознании оба аспекта кубов Неккера?

Термин показался знакомым. Я запросил подсказку и увидел миниатюру знакомой проволочной рамки:

Теперь я вспомнил: классическая зрительная иллюзия. Иногда заштрихованной кажется передняя сторона, иногда – задняя. Куб переворачивается в зависимости от взгляда.

– Мы с тобой видим куб или так, или иначе, – продолжил Пат. – Упыри видят его обоими способами одновременно. Представляешь, какое это им дает преимущество?

– Недостаточное.

– Туше! Но, послушай, они не виноваты, что в малых популяциях нейтральные признаки фиксируются.

– Я бы не назвал крестовый глюк нейтральным признаком.

– Поначалу он был именно таким. Много ли прямых углов ты видишь в природе? – Паг махнул рукой. – Хотя не в них дело. Суть в том, что они способны на то, что для нас, людей, неврологически невозможно. Скажем, одновременно воспринимать множественные картины мира. То, что мы вынуждены прорабатывать шаг за шагом, вампы замечают с первого взгляда, им не нужно об этом думать. Ты ведь знаешь, что ни один обычный человек из исходников не сможет с ходу перечислить все простые числа между единицей и миллиардом? В старые времена на такое были способны только редкие аутисты.

– Он никогда не пользуется прошедшим временем, – пробормотал я.

– А? Это… – Паг кивнул. – Вампиры не воспринимают прошедшего времени. Для них это другая ветка реальности. Они не вспоминают прошлое, а переживают его заново.

– Вроде явственных воспоминаний после травмы?

– Только без травмы, – Роберт поморщился. – По крайней мере для них.

– Выходит, это твой нынешний конек? Вампиры?

– Стручок, вампиры сейчас – Конек с большой буквы «ка» для любого, у кого в резюме есть хотя бы одна приставка «нейро». Я лишь делал пару статей по гистологии. Рецепторы распознавания образов, светоизбирательные фоторецепторы, фильтры информационного приоритета[18 - Светоизбирательные фоторецепторы – это набор фоторецепторов в сетчатке вампира, в которых центральные клетки запускаются, реагируя на луч света, тогда как остальные вокруг них «угнетаются» тем же самым стимулом. Свое английское название («Mexican hat arrays») рецепторы получили из-за того, что отображение их работы в форме графика дает кривую, напоминающую классическое сомбреро. Фильтры информационного приоритета – это подпрограммы распознавания образов в зрительной коре головного мозга, способные давать организму нечто вроде позитивного подкрепления вплоть до гормонального в ответ на зрительную стимуляцию особого рода.]. В общем, про их глаза.

– Ага, – я поколебался. – Выводят из равновесия, знаешь ли.

– А то! – Паг понимающе кивнул. – Это их тапетум[19 - Отражающий свет слой клеток на внутренней стороне сосудистой оболочки глаза, благодаря которому дно глаза отливает металлическим блеском и светится в темноте. Есть только у животных.] дает такой отблеск… Жуть!

Он помотал головой, явно впечатленный моим замечанием.

– Ты не видел их живьем, – заключил я.

– В смысле во плоти? Да я бы отдал за это левое яйцо. А что?

– Дело не в свечении. А в… – Я поискал подходящее слово: – В отношении.