Жизнеописания

XIX. ЛИШЬ только он приехал на Крит, в него влюбилась – в чем согласны все прозаики и поэты – Ариадна, дала ему нить и научила его, как ему выбраться из извилистого лабиринта, после чего он убил Минотавра и отплыл с Ариадной и молодыми людьми. Ферекид говорит, что Тесей пробуравил дно критских кораблей, чтобы лишить их возможности гнаться за ними. По рассказу же Демона, он убил полководца Миноса, Тавра, который напал с флотом в гавани на Тесея, когда последний готовился сняться с якоря. По словам историка Филохора, когда Минос устроил игры, для всех было ясно, что победителем останется опять Тавр, вследствие чего его возненавидели, – его влиянием тяготились из-за его характера; кроме того, его подозревали в связи с Пасифаей. Вот почему Минос согласился на просьбу Тесея вступить в состязание с Тавром.

На Крите в числе зрителей игр обычай позволяет находиться и женщинам, вследствие чего на них присутствовала и Ариадна, которая была очарована наружностью Тесея и пришла в восторг, когда он оказался сильней всех. Минос обрадовался больше всего тому, что побежден был в борьбе и поднят на смех Тавр, поэтому он отдал Тесею молодых людей и освободил его город от дани. Клидем рассказывает об этом подробно, но совершенно иначе, и начинает с более раннего времени. У греков, говорит он, установился обычай, что экипаж каждой триеры должен состоять во время плавания отнюдь не более как из пяти человек; исключение было сделано для одного Ясона, капитана «Арго», преследовавшего пиратов. Когда Дедал бежал на корабле в Афины, Минос, вопреки установившемуся обычаю пустившийся за ним в погоню на своих военных кораблях, был занесен бурею к берегам Сицилии, где и умер. Сын его, Девкалион, рассердившись на афинян, отправил послов с требованием выдачи Дедала, грозя в случае отказа убить молодых людей, данных в заложники Миносу. Тесей с достоинством отвечал ему, что он не может выдать Дедала, своего родственника, и притом родственника по крови, так как мать его, Меропа, была дочерью Эрехтея; сам между тем приказал строить корабли, частью в своих владениях, в тиметском деме, вдали от дорог, шедших в чужие владения, частью у Питфея в Трезене, желая скрыть свои намерения. Когда все было готово, он отплыл на Крит, взяв в качестве проводников Дедала и других критских беглецов. Для всех это было тайной. Критяне думали, что приближается дружественный корабль. Тесей, овладев гаванью, сделал высадку и неожиданно появился под стенами Кносса. Он выиграл сражение перед воротами лабиринта, убил Девкалиона вместе с его свитой, завязал с вступившей на престол Ариадной переговоры, получил, по условию, обратно молодых людей и, кроме того, заключил мир между афинянами и критянами, причем обе стороны клялись не начинать войны.

XX. ОТНОСИТЕЛЬНО этого, точно так же как и об Ариадне, существует множество ничего общего не имеющих между собою преданий. Одни говорят, что девушка, брошенная Тесеем, повесилась, другие, что матросы высадили ее на Наксосе, где она вышла замуж за жреца Диониса, Энара, потому что Тесей изменил ей, полюбив другую.

Страсть пожирала его к Панопеевой дочери Эгле.

По словам мегарца Герея, Писистрат приказал выпустить этот стих из Гесиода, как, с другой стороны, велел, из желания польстить афинянам, внести в «Заклинание мертвых» Гомера стих:

Славных, богами рожденных, – Тесея царя, Пирифоя.

Некоторые рассказывают, что Ариадна родила Тесею Энопиона и Стафила, о которых упоминает, впрочем, и хиосец Ион, говоря о своем родном городе:

Энопион Тесеид град этот встарь основал.

Самое благоприятное для Тесея предание известно каждому. Впрочем, аматунтец Пеон приводит относительно этого ничего общего не имеющее с другими сказание. Когда Тесей, говорит он, был занесен бурею к берегам Кипра, он высадил на берег беременную, дурно себя чувствовавшую вследствие качки и больную Ариадну и оставил ее одну на берегу, сам же снова выехал в море на помощь кораблю. Тамошние женщины ласково встретили Ариадну, утешали ее в унылом одиночестве, приносили ей мнимые письма от Тесея, помогали ей, ухаживали за ней во время ее беременности и, когда она умерла, не разрешившись от бремени, похоронили ее. Когда Тесей вернулся, он, убитый горем, дал туземцам деньги с условием, чтобы они приносили Ариадне жертвы, и поставил в память ее две крошечные статуэтки – серебряную и медную.

Второго горпиея, в день жертвы, один молодой человек ложится на постель и подражает стонам и движениям мучащейся родами женщины. Рощу, где показывают ее гробницу, аматунтцы зовут рощей Афродиты-Ариадны.

Некоторые наксосские историки придерживаются также особого предания.

По их рассказам, было два Миноса и две Ариадны. Одна из них вышла замуж на Наксосе за Диониса и была родоначальницей фамилии Стафила, младшая была похищена Тесеем и, покинутая им, приехала на Наксос вместе со своей кормилицей, Коркиной, гробницу которой показывают до сих пор. Ариадна умерла также здесь; но оказываемые ей почести не имеют по своему характеру ничего общего с почестями, оказываемыми первой: праздник в честь первой носит веселый, шутливый характер, жертвы в честь второй проходят в грустном, смешанном с унынием настроении.

XXI. НА ВОЗВРАТНОМ пути из Крита Тесей пристал к Делосу. Принесши богу жертву и посвятив ему статую Афродиты, полученную им от Ариадны, он устроил вместе с молодыми людьми танец, который и в настоящее время исполняется на Делосе, танец, где в ритме делались запутанные фигуры, затем участвующие становились в обыкновенном порядке, в подражание запутанным ходам и извилинам лабиринта. По словам историка Дикеарха, делосцы называют этот танец «журавлем». Тесей исполнил его вокруг Рогового алтаря, сложенного исключительно из левых рогов животных. Ему же приписывают учреждение на Делосе гимнастических состязаний, причем он первым дал тогда победителям пальмовую ветвь.

Подъезжая к Аттике, он забыл на радостях, забыл и его кормчий переменить паруса, чтобы дать знать Эгею об их спасении. В отчаянии царь бросился со скалы и погиб. Приехав, сам Тесей занялся в Фалере приготовлениями к жертве, которую он при своем отъезде дал обет принести богам, в город же отправил глашатая объявить о своем спасении.

XXII. ГЛАШАТАЙ встретил многих граждан, оплакивавших смерть царя, и в то же время таких, которые приняли его с радостью и готовы были надеть на него венок в благодарность за добрую весть. Он взял венок, украсил им свой жезл и вернулся на берег моря, но стал поодаль, не желая нарушать жертвенного обряда, так как Тесей еще не кончил жертвоприношения. Когда жертва была принесена, он сообщил Тесею о смерти Эгея. Тесей с печальными криками шумно поспешил к городу вместе с товарищами. Вот почему до сих пор еще, в праздник Осхофорий, венки надевают не на глашатая, а на его жезл, и присутствующие при жертвоприношениях кричат: «элэлей!» и «увы! увы!». Первый крик – его издают обыкновенно те, кто спешит, – крик победы, второй – знак ужаса и смущения.

Похоронив отца, Тесей седьмого пианепсиона исполнил обет, данный им Аполлону, – в этот день он с товарищами вступил в город после своего спасения. Обычай варить при этом овощи объясняется тем, что они после своего спасения собрали вместе остатки съестных припасов, сварили в одном горшке и съели их за одним обедом. Иресиону же, ветвь маслины, обвитую, как и просительная ветвь, шерстью, выносят увешанной начатками различного рода полевых плодов в воспоминание прекратившегося голода, причем поют:

Иресиона, даруй нам фиги и хлеб в изобилье,
Дай нам меда вкусить, натереться оливковым маслом,
Чистого дай нам вина, чтоб сладко уснуть, опьянившись.

Некоторые говорят, впрочем, что эти обряды учреждены в память Гераклидов, которых содержали таким образом афиняне. Большинство же держится названного выше объяснения.

XXIII. КОРАБЛЬ, на котором отплыл Тесей с молодыми людьми и счастливо вернулся, был тридцативесельным. Афиняне берегли его до времен Деметрия Фалерского, причем отрывали старые доски и заменяли их другими, крепкими, вследствие чего даже философы, рассуждая об увеличении размеров существующего в природе, спорили, приводя в пример этот корабль, – одни говорили, что он остается тем же, чем был раньше, другие – что его более не существует. Точно так же и справляемый ими праздник Осхофорий установлен Тесеем. Он не взял с собою всех вынувших тогда жребий девушек, но выбрал из числа своих товарищей двух молодых людей женственной, нежной наружности, но мужественных душою и решительных, велел им брать теплые ванны, жить беззаботно, употреблять втиранья и масла для волос и для придания нежности и здорового цвета коже, изменил, насколько мог, их внешность, научил, как им точнее подражать женскому голосу, манерам и походке, не быть никем узнанными, и посадил между девушек, не возбудив ни в ком подозрения. По приезде он сам шел в торжественной процессии вместе с молодыми людьми, одетыми так, как одеваются теперь те, кто носит виноградные ветви. Они носят их, по преданию, в честь Диониса и Ариадны или, вернее, потому, что их возвращение совпало со временем сбора плодов. Здесь принимают участие и «дипнофоры», присутствующие также и при жертвоприношении, изображая собой матерей вынувшей жребий молодежи. Они бегают вокруг нее, принося ей мясо и другую пищу. Они рассказывают и сказки, как рассказывали своим детям сказки и те матери, – утешая и ободряя их. Об этом говорит и историк Демон. Тесею был отведен для жертвы особый участок земли. Он приказал тем семействам, которые должны были давать дань, делать ему взнос на расходы по жертвоприношению. Приносить жертву лежало на обязанности Фиталидов, в знак признательности за радушный прием ими Тесея.

XXIV. ПОСЛЕ смерти Эгея он задумал великое, прекрасное дело и соединил аттические общины в один город. Он образовал один город и один народ, между тем как раньше последний был рассеян и только с трудом мог быть собран для совещания об общем благе. Иногда среди него вспыхивали ссоры и кровавые распри. Тесей являлся с советом в каждый дем и в каждый род. Не занимавшие никаких должностей и бедные граждане охотно слушали его, аристократам же он предлагал учредить демократическую республику, лишь бы ему дали начальство над войсками и право блюсти законы; во всем остальном он не желал иметь никаких преимуществ. Одних он убедил, другие же предпочли согласиться добровольно, нежели быть принужденными, так как они боялись его уже сильной власти и смелого характера. Тогда он уничтожил отдельные пританеи, Советы и власти, построил один пританей, общий для всех, и здание Совета на месте нынешнего старого города, назвал город Афинами и учредил общий жертвенный праздник – Панафинеи. Кроме того, он установил праздник Метекий с жертвами, приносимыми до сих пор еще шестнадцатого гекатомбеона.

Сложив с себя, по условию, царскую власть, он решил придать государству устройство, советуясь с оракулом. Дельфийский оракул прислал ему следующий ответ на вопрос его о судьбе города:

Отпрыск Эгея, Тесей, Питфеевой дочери чадо!
Многих чужих городов и земель пределы и жребий
Городу вашему сам мой отец вручил и доверил.
Но не страшись чрезмерно и дух свой печалью не мучай;
Будешь, как легкий бурдюк, по морской ты плавать пучине.

Точно так же и сивилла отвечала, позже, на вопрос о судьбе города, что

Вглубь, как бурдюк, погрузишься – тонуть же судьба не позволит.

XXV. ЖЕЛАЯ еще более увеличить население города, Тесей приглашал селиться в нем всех на равных правах. Крик «Сюда, все народы!» приписывают Тесею, желавшему учредить всеобщую республику. Но он не хотел, чтобы его народ представлял беспорядочную, бесформенную, стекшуюся со всех сторон нестройную толпу, поэтому он первым разделил его на сословия благородных, землевладельцев и ремесленников. Благородным он поручил заведование религиозными обрядами, высшие правительственные места, сделал их блюстителями законов и толкователями тайн божеских и человеческих; но в остальном права их были те же, что и других граждан, – благородные имели преимущество в том, что им оказывалось больше почета, землевладельцы были полезнее других; ремесленники – многочисленнее. Что он первым принял сторону народа, об этом говорит Аристотель; в доказательство того, что он отменил единовластие, мы можем, кажется, сослаться и на Гомера, который в списке судов флота одних афинян зовет свободным народом.

Тесей бил также монету с изображением быка, быть может, марафонского быка, или же по сходству его названия с именем полководца Миноса, или же из желания приучить народ к земледелию. Ему же, говорят, обязаны своим происхождением выражения «стоимостью в сто быков или в десять быков». Он присоединил Мегариду к Аттике и поставил на Истме знаменитый столб, приказав написать в двух шестистопных ямбах обозначение границ. На восточной стороне стояло: «Не здесь Пелопоннес, здесь Ионийский край», на западной: «Вот где Пелопоннес, – Иония не здесь». Он первым учредил там гимнастические игры по примеру Геракла. Как Геракл учредил Олимпийские игры в честь Зевса, так Тесей велел праздновать грекам Истмийские в честь Посейдона. Игры, происходившие там ночью в честь Меликерта, носили, скорей, религиозный характер, нежели были публичным зрелищем и народным праздником. Некоторые утверждают, что Тесей учредил Истмийские игры в память Скирона, желая очиститься в убийстве своего родственника: Скирон был сыном Канета и дочери Питфея, Гениохи. Другие говорят, что Тесей установил игры в память Синида, а не Скирона. Он приказал раз и навсегда, чтобы на Истмийских играх коринфяне давали приезжим афинянам почетные места на таком пространстве, какое займет разложенный на земле парус «священного корабля». Так, по крайней мере, передают историки Гелланик и галикарнассец Андрон.

XXVI. ЗАТЕМ, как рассказывает Филохор и некоторые другие, Тесей уехал в Эвксинский Понт – в поход на амазонок, вместе с Гераклом, и получил в награду за храбрость Антиопу. Но большинство, между прочим Ферекид, Гелланик и Геродор, говорит, что Тесей уехал позже Геракла на своем собственном корабле и взял амазонку в плен, что имеет за собой больше вероятия: никто другой не передает, чтобы кто-либо из его товарищей по походу взял в плен амазонку. Бион рассказывает, что он взял ее обманом и увез. Дело в том, что амазонки в действительности любят мужчин и не думали бежать, когда Тесей кинул якорь в виду берега, напротив, прислали ему подарки. Он пригласил принесшую их взойти на корабль и, когда она взошла, снялся с якоря. Менекрат, историк вифинского города Никеи, пишет, что Тесей жил там с амазонкой и что вместе с ним отправились в поход три молодых афинянина, родные брата: Эвней, Тоант и Солоент. Последний влюбился в Антиопу, но, скрывая свою страсть от других, сказал о ней одному из своих товарищей. Тот передал о случившемся Антиопе, которая отвечала на предложение решительным отказом, но тем не менее поступила умно, вела себя спокойно и не пожаловалась Тесею. Солоент в отчаянии бросился в реку и погиб. Узнав причину страданий молодого человека, Тесей был глубоко опечален и в своем горе вспомнил о данном ему оракуле. Дельфийская пифия велела ему, если им в чужой земле овладеет лютая скорбь, жгучая печаль, построить на том месте город и назначить его начальником кого-либо из окружающих. Вследствие этого Тесей назвал основанный им город в честь жрицы Пифополем, соседнюю реку в честь молодого человека – Солоентом. Властями и блюстителями законов он оставил в нем его братьев и афинянина Герма, из благородного сословия. Вот почему пифополитанцы зовут одно место «домом Гермеса», а не «домом Герма», ошибочно прибавляя лишний слог, и неправильно приписывают богу честь, которую следует приписать герою.

XXVII. ПОХИЩЕНИЕ амазонки привело к войне с амазонками, войне опасной, хотя и с женщинами: если бы они не завладели страною и не дошли, не встречая нигде сопротивления, до города, они не расположились бы лагерем в самой столице и не дали бы сражения в виду Пникса и холма Мусея. Словам историка Гелланика, что они перешли Босфор Киммерийский по льду, трудно верить; но что они стояли лагерем в самом городе, можно судить по названиям мест и могилам убитых. Обе стороны долго медлили, не решались начинать сражения. Наконец, Тесей, принесши, следуя оракулу, жертву Страху, напал на неприятелей. Битва произошла в боэдромионе месяце, в тот день, в который афиняне до сих пор еще празднуют Боэдромии.

Историк Клидем, описывающий все это подробно, говорит, что левое крыло амазонок стояло против нынешнего Амазония, правое – со стороны Хрисы, против Пникса. В сражении афиняне напали на это крыло амазонок со стороны Мусея. Могилы убитых находятся вблизи улицы, которая ведет к нынешним Пирейским воротам, к храму героя Халкодонта. Афиняне принуждены были отступить перед женщинами, которые гнали их до храма Эвменид, но афиняне, напавшие на них со стороны Палладия, Ардетта и Ликея, преследовали их правое крыло вплоть до лагеря и многих из них убили. Благодаря посредничеству Ипполиты – жену Тесея историк называет не Антиопой, а Ипполитой – был заключен мир. Но, по словам некоторых, она умерла, сражаясь на стороне Тесея, пораженная копьем Молпиады, причем в честь ее была поставлена колонна возле храма Геи Олимпийской. Нет ничего удивительного, если рассказы о таких отдаленных событиях страдают отсутствием исторической правды; если, например, говорят, что Антиопа отправила тайком раненых амазонок для лечения ран в Халкиду и что некоторые из них похоронены вблизи нынешнего Амазония. О том, однако, что война кончилась миром, ясно из названия места возле храма Тесея, места, которое называется Горкомосием, или из того, что здесь издревле приносилась жертва амазонкам перед праздником в честь Тесея. Могилы амазонок показывают у себя и мегарцы – по дороге из рынка к Русу, там, где стоит здание, имеющее вид ромба. По преданию, некоторые из них умерли также в Херонее и похоронены возле ручейка, теперь называющегося Гемоном, прежде, если не ошибаюсь, – Териодонтом. Об этом я говорю в жизнеописании Демосфена. Очевидно, амазонки прошли не без потерь и через Фессалию: могилы их до сих пор еще показывают вблизи Скотуссы и Киноскефал.

XXVIII. ВОТ ЧТО я считал нужным сказать об амазонках. Автор поэмы «Тесеида» рассказывает, что амазонки восстали потому, что Антиопа хотела отомстить Тесею за брак его с Федрой: что ей подали помощь бывшие с ней амазонки и что Геракл перебил их, – но это, без сомнения, сказки, произведение вымысла. Тесей женился на Федре после смерти Антиопы, имел от Антиопы сына – Ипполита, или, по Пиндару, – Демофонта. Относительно несчастной судьбы его второй жены и сына, ввиду полного сходства рассказов о ней историков и трагиков, следует верить принятым всеми ими преданиям.

XXIX. НАМ ГОВОРЯТ и о других любовных похождениях Тесея; но тема эта не разрабатывалась на сцене. Связь его имела дурное начало и несчастный конец. Говорят, он похитил трезенку Анаксо; убив Синида и Керкиона, изнасиловал их дочерей; был в связи с матерью Аякса, Перибеей, затем – с Феребеей и, наконец, с дочерью Ификла, Иопой. Он бросил Ариадну, влюбившись, как я уже говорил, в дочь Панопея, Эглу, – грязный, безнравственный поступок в глазах других. Но более всего порицают Тесея за похищение Елены, вследствие чего Аттика испытала бедствия войны, сам же он принужден был бежать и потерял жизнь. Об этом речь впереди.

В то время герои ознаменовывали себя многими подвигами; но Геродор говорит, что Тесей принимал участие только в битве лапифов с кентаврами, хотя другие рассказывают, что он участвовал с Ясоном в походе на Колхиду и с Мелеагром в охоте на кабана, чем и объясняют пословицу: «Не без Тесея». Но сам он, без всякой помощи, совершил много громких подвигов, почему и заслужил прозвище второго Геракла. Он помог затем Адрасту получить и похоронить трупы павших под стенами Фив – не победив фиванцев в сражении, как говорит в своей трагедии Еврипид, а с помощью переговоров, в силу перемирия, с чем согласно большинство. Филохор говорит даже, что здесь первый раз было заключено перемирие относительно выдачи и погребения трупов убитых; но первым выдал неприятелям тела их убитых Геракл, о чем я говорил в его жизнеописании. В Элевтерах показывают могилы многих простых воинов, вблизи Элевсина – полководцев, любезность, оказанная Адрасту Тесеем. Об этом говорит Тесей и в «Элевсинцах» Эсхила, пьесе, где последний рассказывает о событиях иначе, нежели Еврипид в своих «Просительницах».

XXX. ДРУГОМ Пирифоя Тесей сделался, говорят, следующим образом. Рассказы о его силе и замечательной храбрости знали все. Пирифой захотел испытать их, убедиться в них опытом. Он угнал из Марафона быков Тесея и, узнав, что он гонится за ним вооруженный, не убежал, но повернул ему навстречу. Взглянув друг на друга, они были очарованы каждый красотой другого, пришли в восторг от смелости противника и не начали боя. Пирифой первым протянул руку и просил Тесея быть его судьей относительно кражи им его быков, обещая уплатить штраф, какой он ему наложит. Тесей простил его и предложил ему быть его другом и союзником. Свою дружбу они скрепили клятвой. Когда затем Пирифой стал готовиться к свадьбе с Деидамией, он пригласил Тесея приехать к нему – посмотреть его владения и погостить у лапифов. На свадебный пир он пригласил и кентавров. Когда они стали вести себя нагло и приставать к женщинам, лапифы приняли последних под свою защиту. Одних из кентавров они убили, других победили на войне и выгнали потом из их владений, причем в походе принимал участие и их союзник, Тесей. Геродор рассказывает об этом иначе: Тесей пришел на помощь лапифам тогда, когда война уже началась; в то время он в первый раз увидел Геракла, причем считал за честь, что встретился с ним в Трахине, где тот отдыхал после своих скитаний и подвигов. При встрече они выказали один другому чувства уважения и дружбы, каждый осыпал другого похвалами. Тем не менее скорей можно верить тем, кто рассказывает, что они не раз виделись раньше; что Геракл был посвящен в таинства мистерий благодаря стараниям Тесея и что раньше посвящения он был очищен, по его желанию, от некоторых тяготевших над ним невольных преступлений.

XXXI. ТЕСЕЮ, по словам Гелланика, было уже пятьдесят лет, когда он похитил Елену, слишком молодую для него. Чтобы защитить его от обвинения в величайшем из его преступлений, некоторые рассказывают, будто Елену похитил не он – похитили ее Идас и Линкей – и что он только получил ее с условием стеречь и отказать Диоскурам в ее выдаче. Мало того, они говорят, будто ее отдал ему Тиндарей из страха перед сыном Гиппокоонта, Энарсфором, который хотел увезти Елену, когда она была еще ребенком. Но самый вероятный рассказ, подтверждаемый многочисленными писателями, состоит в следующем. Оба друга приехали в Спарту, похитили девушку, когда она плясала в храме Артемиды-Ортии, и бежали. Посланные преследовать их не гнались за ними дальше Тегеи. Очутившись в безопасности и придя в Пелопоннес, похитители условились, что тот, кому по жребию достанется Елена, должен помочь товарищу добыть жену. Когда, по условию, они бросили жребий и она досталась Тесею, он взял девушку, которой еще рано было выходить замуж, отвез ее в Афидны, оставил при ней свою мать и поручил ее своему другу, приказав беречь ее и не показывать никому, сам же, желая отплатить Пирифою услугой за услугу, уехал с ним в Эпир за дочерью царя молосского, Аидонея, который назвал свою жену Персефоной, дочь – Корой, собаку – Кербером. Каждый из женихов обязан был драться с собакой. Победитель мог получить руку девушки. Узнав, однако, что Пирифой с товарищем приехали не как женихи, а как воры, царь тотчас же затравил Пирифоя своей собакой, Тесея заключил под крепкую стражу.

XXXII. В ЭТО ВРЕМЯ Менестей, сын Петеоя, внук Орнея и правнук Эрехтея, начал, говорят, первый льстить народу и заискивать у афинской черни. Он вооружал, возмущал аристократов, давно озлобленных против Тесея, считавших его похитителем той царской власти, которую имел в своем деме каждый из знатных людей, соединившего всех в один город для того, чтобы «всех их сделать своими подданными и рабами». Чернь он возбуждал и волновал, указывая на то, что она видит только тень свободы, в действительности же лишена отечества и права совершать религиозные обряды и, вместо того, чтобы повиноваться многим добрым и законным царям, избрала своим владыкой одного пришлеца и чужеземца. Его мятежным замыслам много помогло вооруженное нападение сыновей Тиндарея. Говорят даже, что они явились исключительно по его просьбе. Сперва они никого не трогали и только требовали выдачи сестры; но, когда граждане отвечали, что ее нет у них и что они не знают, где она находится, они начали войну. Академу удалось каким-то образом узнать ее тайное пребывание в Афиднах, и он сказал об этом ее братьям, вследствие чего Тиндариды воздавали ему почести еще при его жизни, спартанцы же при своих неоднократных вторжениях в пределы Аттики, опустошая всю страну, не трогали Академии из уважения к памяти Академа. Дикеарх говорит, что тогда вместе с Тиндаридами участвовали в походе два аркадца, Эхедем и Мараф. От имени первого произошло нынешнее название Академии, об имени второго напоминает дем Марафон, потому что перед сражением Мараф добровольно заколол себя вследствие полученного им оракула.

Подступив к Афиднам, Тиндариды одержали победу и взяли город. Здесь, говорят, пал между прочими товарищ Диоскуров в том походе – сын Скирона, Галик, имя которого носит одно место в Мегариде, так как там находится его могила. Историк Герей рассказывает, что он пал под стенами Афидн от руки самого Тесея, и в подтверждение своих слов приводит следующие стихи о Галике:

…на широкой равнине Афидны
Храбро сражаясь за честь пышнокудрой Елены, повержен
Был он Тесеем…

XXXIII. НО ЕДВА ли были бы взяты Афидны и уведена в плен мать Тесея, если бы он сам присутствовал при этом.

Взятие Афидн привело в ужас население столицы. Менестей убедил народ впустить Тиндаридов в город и оказать им дружеский прием, так как они ведут войну единственно с Тесеем, который первым оскорбил их, другим же делают добро и спасают их. Тиндариды оправдывали его отзыв о них: из своих завоеваний они не оставили себе ничего, хотя все принадлежало им, и просили только посвятить их в таинства, так как они имели с городом общего не менее, чем Геракл. Просьба их была исполнена: Афидн усыновил их, как Пилий Геракла. Им оказали божеские почести и назвали «знаками», или потому, что они заключили перемирие, или потому, что приложили все старания, чтобы находившееся в городе громадное войско никого не обидело: «анакос эхэйн» значит по-гречески заботиться или беречь кого-либо. Быть может, здесь надо искать происхождение слова «анакс», титула царей. Некоторые говорят, что слово «знаки» намекает на явление на небе звезд: в Аттике говорят «анекас» – «вверху» и «анекатен» – «сверху».

XXXIV. ПЛЕННАЯ мать Тесеева, Этра, была, говорят, уведена в Спарту, откуда вместе с Еленой отправилась под Трою. У Гомера мы читаем, что в числе уехавших с Еленой находилась и Этра, Питфеева дочь, и Климена с блистательным взором.

Некоторые считают этот стих подложным, так же как миф о Мунихе, плоде тайной любви Лаодики к Демофонту, Мунихе, воспитанном, говорят, Этрой в Трое. Истр держится собственного, ничего общего с другими не имеющего предания, говоря об Этре в тринадцатой книге своей «Истории Аттики». Точно так же некоторые рассказывают, что Александр, известный в Фессалии под именем Париса, был побежден Ахиллесом и Патроклом в битве на берегах Сперхея, но что, в свою очередь, Гектор взял и разрушил Трезену, причем ему попалась в плен оставленная там Этра. Но рассказ этот весьма невероятен.

XXXV. ПРИНИМАЯ у себя в доме Геракла, Аидоней вспомнил случайно, в разговоре о Тесее и Пирифое, о том, с каким намерением они пришли к нему и как он наказал их, догадавшись об их планах. Гераклу было тяжело слушать, что один из них погиб злою смертью, другой – ждет ее себе. Он считал напрасным упрекать теперь царя за смерть Пирифоя, но стал просить, в знак личного одолжения ему, об освобождении Тесея.

Аидоней согласился, и освобожденный Тесей вернулся в Афины, где у него были еще сторонники.

Все те участки земли, которые раньше выделил ему город, он посвятил Гераклу – кроме четырех, по словам историка Филохора, – и приказал вместо «Тесеевых» звать их «Геракловыми». Он по-прежнему хотел стоять во главе государства, быть при кормиле правления, но встретил ропот и недовольство. Тех, кого он оставил своими врагами, он нашел не только людьми ненавидящими, но и не боящимися его. В черни он заметил сильную перемену к худшему – она ждала ухаживаний, вместо того чтобы молча исполнять приказания. Он в первый раз принужден был употребить силу; но не смог подавить козни, противники победили его. Наконец, он сложил власть, отправил свое семейство в Эвбею, к сыну Халкодонта, Элефенору, сам же, изрекши в Гаргетте проклятие афинянам, – место это называется в настоящее время Аратерием, – отплыл на Скирос, рассчитывая на свою дружбу с его населением; кроме того, у него находились на острове наследственные поместья. Скиросским царем был в то время Ликомед. Тесей явился к нему и просил его вернуть ему его землю, намереваясь поселиться там. Другие рассказывают, что он просил у царя помощи против афинян. Ликомед – боялся ли он его громкого имени или желал угодить Менестею, трудно сказать, – взошел с ним на высокое место острова, как будто бы затем, чтобы показать ему его землю, столкнул его со скалы и убил. Некоторые говорят, впрочем, что Тесей сам поскользнулся и упал, прогуливаясь, по привычке, после обеда. Тогда на его смерть никто не обратил внимания, – афинский престол занимал Менестей, и сыновья Тесея отправились вместе с другими в поход под Трою в качестве простых граждан и, когда Менестей был убит, вернулись и утвердились на престоле, – но потом афиняне установили Тесею почести, как герою, по многим причинам: между прочим, многие, сражавшиеся с персами при Марафоне, видели носившийся пред ними призрак Тесея с оружием, ведшего их на врагов.

XXXVI. ПОСЛЕ окончания Персидских войн, в архонтство Федона пифия дала афинянам оракул – взять кости Тесея, с почетом перенести их и хранить в городе. Взять их и найти гробницу было трудно благодаря необщительности и грубости жителей острова – долопов.

Когда, однако, Кимон взял остров – об этом я говорил в его жизнеописании, – он пожелал, чтобы высокая честь найти могилу героя выпала ему. И вот, говорят, орел стал однажды рыть клювом какой-то холм и рвать когтями землю. Кимон, по внушению свыше, приказал рыть землю. Нашли гроб с исполинским остовом, возле которого лежало медное копье и меч. Когда Кимон привез их на своих триерах, обрадованные афиняне устроили им пышную, торжественную встречу с жертвоприношениями, как будто сам герой вернулся в их столицу. Прах его покоится в центре города, возле нынешнего гимнасия, и считается местом убежища для рабов и всех несчастных и боящихся сильных, как и сам Тесей был защитником и помощником других и ласково выслушивал просьбы угнетенных.