Зовите меня Джо

Смотрителя явно смутил столь неожиданный выпад. Линдгрен обиженно возразила:

– Я сказала «alskvardig», а не «artig» («тактичны», а не «вежливы»). Благодарю вас, господин смотритель. – Она протянула старику руку.

– Приятно было познакомиться, мисс первый помощник Линдгрен, – церемонно поклонился смотритель. – Желаю вам счастливого пути и благополучного возвращения домой.

– Если путь наш будет действительно счастливым, – уточнила Линдгрен, – домой мы не вернемся никогда. А если вернемся… – она запнулась. Если они вернутся, смотрителя уже не будет в живых. – Позвольте вас еще раз поблагодарить, – кивнула она старику. – Прощайте, – сказала она деревьям, фонтанам и скульптурам.

Реймонт пожал смотрителю руку, пробормотал что-то нечленораздельное, и они с Линдгрен вышли за ворота парка.

Высокие стены отбрасывали густую тень на мостовую. В тишине гулко звучали шаги. Через некоторое время Линдгрен задумчиво проговорила:

– Я все думаю: действительно ли мы видели наш корабль? Мы ведь сейчас на такой широте… Даже корабль с двигателем Буссарда не так велик, чтобы сверкнуть в лучах закатного солнца.

– Его можно заметить, если выпущены ловушки силового поля, – сказал Реймонт. – Корабль вчера вывели на околоземную орбиту для последних испытаний.

– Да, все правильно. Программу испытательных полетов я видела. Но мне совершенно не обязательно помнить, что происходит с «Леонорой, Кристин» каждую минуту. Особенно потому, что до отлета еще так много времени – почти два месяца. Зачем думать об этом? Какой от этого толк?

– Ну, ясно. Какое мне, простому корабельному констеблю, до этого дело, – ухмыльнулся Реймонт. – Будем считать, что я тренируюсь на случай тревоги.

Линдгрен искоса, с опаской посмотрела на Реймонта. Они подошли к парапету на набережной. Вдалеке на другом берегу поочередно загорались огоньки Стокгольма. Над домами и деревьями сгущалась ночная тьма. Поверхность воды канала стала похожа на темное зеркало. Звезд на небе было пока еще совсем немного, только Юпитер, видимый невооруженным глазом, горел ярко и ровно.

Реймонт присел и подтянул к берегу взятую напрокат лодку. Спускавшиеся в воду якорные цепи придавали ей полное сходство с настоящей. У Реймонта была специальная лицензия, позволявшая причаливать практически где угодно. Ведь межзвездная экспедиция – событие всемирного масштаба. Утром они с Линдгрен совершили настоящий круиз по архипелагу – несколько часов подряд любовались пышной зеленью островов, среди которой живописно расположились нарядные домики, легкими парусами, чайками и солнечными зайчиками на синих волнах. Таких красот на бете Девы им не увидеть, а уж по пути туда – тем более.

– Карл, – назвала Реймонта на шведский манер Линдгрен, – у меня такое ощущение, что я вас совершенно не знаю. Да и не только я, наверное.

– А? – откликнулся Реймонт. Борт лодки ударился о гранитный берег. – Моя биография записана, как и у всех остальных членов команды, – буркнул он и спрыгнул на кокпит.

Придерживаясь одной рукой за борт, другую он подал Линдгрен. В принципе, можно было бы и не опираться на плечо Реймонта, но она оперлась. А его рука даже не дрогнула от ее веса.

Линдгрен села на скамейку неподалеку от штурвала. Реймонт повозился с рулем, отвинтил головку цилиндра. Раздался еле слышный звук – заработал молекулярный двигатель, и тут же послышался плеск воды за кормой – завертелся винт. Движения Реймонта были далеко не такими изящными, как у его спутницы, зато он действовал быстро и четко.

– Да, мы все знаем друг о друге то, что написано в полетных документах, – кивнула Линдгрен. – Но про вас там сказано предельно кратко, по минимуму. «Чарльз Ян Реймонт. Гражданство – межпланетчик. Возраст – тридцать четыре года. Родился в Антарктиде, но не в самой престижной колонии…» Да, там, на нижних уровнях Полиюгорска, мальчику, отец которого рано умер, светили только нищета и неуверенность в завтрашнем дне. «В юности попал на Марс (каким образом – не указано) и работал там, то и дело меняя профессии, – до тех пор, покуда не начались беспорядки… Потом… потом он сражался с «Зебрами», да так отчаянно, что ему в конце концов предложили место в Корпусе Лунных Спасателей. На Луне Реймонт завершил свое образование и, быстро продвигаясь по служебной лестнице, дослужился до чина полковника, в коем был направлен в полицию для улучшения работы. Когда он подал заявление на участие в экспедиции, Генеральный Руководитель Проекта с радостью дал положительный ответ на запрос». Вот и все. О вас как о человеке там ни слова не сказано, – не унималась Линдгрен. – Неужели вам удалось это скрыть даже во время психологического тестирования?

Реймонт перешел на нос лодки, перегнулся через борт и аккуратно выбрал оба якоря, сел к штурвалу и завел двигатель. Магнитный мотор работал бесшумно, винт почти беззвучно вертелся за кормой, но лодка быстро и легко заскользила вперед. Реймонт смотрел прямо перед собой.

– Почему вас это так интересует? – спросил он, не оборачиваясь.

– Нам предстоит прожить рядом не один год. Очень может быть – до конца жизни.

– Ну, тогда я поистине удивлен, что вы решили этот день провести со мной.

– Вы же меня пригласили, Карл.

– После того как вы позвонили мне в гостиницу. Наверное, по корабельному реестру вы знали, где я остановился?

Миллесгарден растаял за кормой. Было темно и не видно, покраснела ли Линдгрен. Глядя в спину Реймонта, она призналась:

– Да. Просто я подумала, что, может быть, вам одиноко. У вас же никого нет, верно?

– Да, родственниками на Земле я не обзавелся. А сейчас… мотаюсь по всяким красивым местечкам. Там, куда мы направляемся, такого не предвидится.

Линдгрен подняла глаза к небу. Юпитер горел еще ярче – ровным белым светом, словно ночник. Рядом с ним загорались все новые и новые звезды. Она поежилась и поплотнее закуталась в плащ. Стало совсем по-осеннему прохладно.

– Не предвидится, это точно, – грустно проговорила она. – Там все будет чужим… Мы даже не можем вообразить, что собой представляет планета, на которую мы летим… а ведь она наша соседка, сестра, можно сказать… и нам предстоит путь длиной в тридцать два световых года.

– Таковы люди, – коротко отозвался Реймонт.

– А почему вы решили лететь, Карл? – задала вопрос Линдгрен.

Он пожал плечами.

– Из любопытства, пожалуй. И еще… откровенно говоря, я успел нажить врагов в Корпусе. Кого-то гладил против шерстки, кому-то продвинуться не давал. Да и сам зашел в тупик – дальше мне выслужиться не удалось бы, если бы я не стал соблюдать неписаные законы внутренней политики. А я их презираю, законы эти. – Он обернулся и встретился взглядом с Линдгрен. – А вы почему?

Она вздохнула:

– Наверное, из чистой романтики. Я с детства мечтала полететь к звездам – как тот принц из сказки, что грезил о стране эльфов. В конце концов я сумела уломать родителей, и они разрешили мне поступить в Академию.

Реймонт улыбнулся – на этот раз теплее, чем обычно.

– И, судя по всему, вы на хорошем счету в межпланетной службе. Первый полет за пределы Солнечной системы – и сразу в должности первого помощника.

Линдгрен протестующе подняла руки.

– Зачем вы так? Между прочим, я свою работу знаю и делаю хорошо. Просто в наше время, как ни странно, женщине легче продвинуться по службе, чем мужчине. В такой экспедиции женщины очень нужны. И работа на борту «Леоноры Кристин» у меня будет не совсем обычная. Мне придется больше заниматься… ну, скажем так: человеческими взаимоотношениями, чем астронавигацией.

Реймонт отвернулся и снова стал смотреть вперед.

Лодка обогнула мыс и понеслась к Сальтсвону. Тут движение было гораздо более оживленным. Мимо то и дело проносились суда на подводных крыльях. Грузовая подводная лодка медленно удалялась в направлении Балтики. А в темном небе, словно светлячки, мелькали огоньки воздушных такси. Освещенный центр Стокгольма стал похож на многоцветный пылающий костер. Тысячи звуков непостижимым образом сливались воедино, звуча подобно многоголосому хору.

– Хочу вернуться к моему вопросу, – сказал Реймонт. – Вернее, к контрвопросу, поскольку вы меня вынудили его задать. Только не думайте, что мне была неприятна ваша компания. Напротив – очень даже приятна, и, если вы не откажетесь со мной поужинать, я буду считать сегодняшний день одним из лучших в жизни. Но… как только закончились тренировки, почти вся наша группа распалась, рассыпалась, как капельки ртути. Каждый нарочито избегает встреч с будущими товарищами по команде. Наверное, все считают, что сейчас лучше проводить время с теми, кого больше никогда не увидят. А вы… вы же тут успели корни пустить. Древний, уважаемый род, обеспеченное семейство, где все друг друга любят. У вас, как я понимаю, живы и мать, и отец. Братья, сестры, родные и двоюродные, – наверняка все просто жаждут сделать для вас все, что в их силах, в эти оставшиеся до отлета несколько недель. Почему же вы покинули их сегодня?

Линдгрен не ответила.

– Все дело в ваших шведских замашках, – сделал вывод Реймонт. – Как это похоже на правителей человечества. Зачем меня только сюда понесло? Ну да ладно, я ведь тоже имею право на личную жизнь, и его у меня никто не отнимет. Ну так что – поужинаете со мной? Я отыскал очень милый ресторанчик, где посетителей обслуживают по старинке, то бишь живые официанты.

– Да, – ответила Линдгрен. – Спасибо, с удовольствием.

Она встала и осторожно коснулась плеча Реймонта. На кончиках ее пальцев напряглись железные мускулы.

– Только… не называйте нас правителями, – попросила она. – Мы вовсе не такие. Просто таково было одно из условий мирного договора после ядерной войны, когда планета была на грани гибели… нужно же было что-то делать.

– Угу, – буркнул Реймонт. – Знаете, я время от времени почитываю книжки по истории. To-се, «Всемирное Разоружение», «все силы Интерпола брошены на его обеспечение» и так далее. Sed quis custodies ipses custodet?[4 - «Но кто же будет сторожить стерегущего?» (лат.) – цитата из Лукиана.] Кому же доверить контроль за уничтожением оружия, способного уничтожить всю планету? Кому поручить организацию деятельности органов расследования и наказания? Ну конечно же, стране, которая достаточно велика и развита, для того чтобы превратить мир и спокойствие в главную отрасль производства. Но между тем недостаточно велика для того, чтобы одолеть другие страны или навязать кому бы то ни было свою волю без поддержки большинства наций. Такой стране вдобавок, о которой все хорошего мнения. Короче говоря – Швеции.

– Значит, вы все понимаете! – радостно воскликнула Линдгрен.

– Да. И последствия тоже. Власть, таким образом, находится на самообеспечении и действует, исходя из логической необходимости. Деньги, которые платит вся планета на содержание аппарата, осуществляющего контролирующие функции, стекаются сюда, и потому вы стали самой богатой страной на Земле. И само собой разумеется – центром мировой дипломатии. А в то время, когда каждый реактор, каждый космический корабль, любая лаборатория потенциально опасны и должны находиться под неусыпным надзором, получается, что по каждому конкретному вопросу последнее слово непременно остается за каким-нибудь шведом. А это означает, что перед вами выслуживаются даже те, кто давно уже от вас не в восторге. Ингрид, голубушка, тут уж ничего не поделаешь – мало-помалу ваш народ превращается в римлян.

Линдгрен явно расстроилась.