Карнавальная ночь

Да и проснись он, что страшного? Роза не сделала ничего предосудительного. Те, кто ее привел, были неподалеку, они бы услышали.

Если сердце полно желанием, его убедит и самый немудреный довод. Роза вернулась как пришла, на сей раз смелее, хотя более взволнованная. Опьянение порождает жажду; она хотела сделать еще глоток из того сосуда, что одарил ее пьянящей радостью.

Какой бурной жизнью жило в ней это милое воспоминание! Но отчего оно оставило столь глубокий след? Так крепко запоминаются большие события, драмы, потрясения, здесь же ничего похожего не было.

Ничего! Одна случайная встреча, одно брошенное слово…

Должно быть, Роза никогда не забудет тот грустный и милый сердцу час, то дышащее печальным покоем место, о котором молча напоминала картина, – ибо памятная встреча произошла на кладбище – и среди плакучих ив, убегающих в глубь перспективы, смутно угадывались надгробья.

Случилось это давно. Роза могла бы сказать, сколько месяцев, дней утекло с той поры. Было утро в конце весны, прекрасное и жаркое; лазурная твердь поблекла под легкой дымкой, украсившей небеса нежно-мраморными разводами и будто стыдливо набросившей вуаль перед оком солнца. Кто не знает эту пору горячей и вялой истомы, когда от далекого пенья внезапно сжимается сердце, когда голова не в силах вынести запаха облетевшей розы?

Роза и Нита жили тогда в монастыре.

Нита, осиротевшая три месяца назад, пожелала съездить на могилу отца и упросила подругу поехать с ней; они отправились вдвоем в сопровождении монашки.

Величественная усыпальница герцогов де Клар хранила дух запустения, тем сильнее поразивший Ниту в первую же минуту, что позади склепа утопала в свежих цветах бедная простая могилка, обозначенная одной лишь табличкой белого мрамора.

У могилки сидел на скамье очень красивый молодой человек; он был так крепко объят своей скорбной думой, что сперва даже не заметил подошедших подруг. В руке он держал карандаш, на коленях альбом. На раскрытом листе был неоконченный набросок, изображавший деревья и могилы.

Роза удостоила красивого юношу лишь рассеянным взглядом, Нита же при виде его не без удивления спросила себя, словно ее кольнуло мимолетное воспоминание: «Где же я могла видеть его раньше?..»

Но память ничего не подсказала в ответ. Она стала на колени и начала молиться.

На Ните было траурное платье, а Роза в тот день была одета не как пансионерка: брат попросил отпустить ее на семейный праздник. В своем простом новеньком городском туалете она была неотразима. Сперва она, как и Нита, молилась. Монахиня перебирала четки. Все трое оставались на коленях в прохладной тени гробницы. Но ветер, веявший над печальным садом, где сидел задумчивый молодой человек, приносил томительный запах роз.

Нита сказала:

– А у моего бедного папеньки нет таких цветов!

По щекам подруги катились слезы, и Роза поцеловала ее.

Говорят, бусинки четок навевают порой спасительную дрему.

Монахиня спала.

Легкое движение произошло в ближних кустах, девушки разом повернули головы: красивый молодой человек стоял у памятника и смотрел на них.

Во взгляде его почему-то не было ни дерзости, ни греховных помыслов.

Меж тем юноша ретировался, почтительно поклонившись. Румянец заиграл на щеках Ниты; мадемуазель де Мальвуа побледнела.

Роза села. Нита вновь преклонила колена, решив напоследок помолиться, но не могла собраться с мыслями и корила себя; Роза впала в мечтательность. Красивого юноши не было видно, но обе знали, что он где-то рядом.

Подруги поднялись и опять расцеловались, проникшись, сами не ведая почему, еще большей любовью друг к другу.

Прежде чем разбудить монахиню и уехать, Нита шепнула:

– Вот бы сейчас хоть несколько цветков, оставить отцу букет.

Они разом вздрогнули: молодой человек стоял рядом, держа в руке цветы.

– Возьмите, – сказал он мягким, берущим за сердце голосом, – это цветы моей матери.

Приняла их почему-то Роза, даже о том не задумавшись, но «спасибо» сказала Нита.

Ролан тотчас удалился; девушки остались одни и не обменялись более ни словом.

Букет положили на могилу бережно, только упал один голубой цветок колокольчика, и Роза припрятала его.

Девушки разбудили монахиню и пошли.

Вот и все. А что, собственно, еще нужно?

На семейном празднике Роза много смеялась и сама дивилась своей веселости, но, вернувшись в пансион, расплакалась, сердясь на эти беспричинные слезы.

Нита же, напротив, весь день была грустна и страдала от одиночества.

Они часто говорили меж собой о красивом молодом человеке: Роза сухо, Нита менее сдержано. Ниту все тревожила смутная мысль, что она где-то раньше его встречала.

У Розы была ладанка с кое-какими дорогими реликвиями. В ней и засох колокольчик.

Живя в монастыре, принцесса четырежды получала позволение навестить могилу отца, и Роза всякий раз ходила с нею. Цветник вокруг маленького надгробья был всегда свеж, за ним явно ухаживали каждый день, но красивого молодого человека они так больше и не встретили.

Однако его дар был возмещен сторицей. Каждая девушка трижды клала букет на беломраморную плиту.

Как-то вечером на пасхальной седмице (за полгода до этого она вышла из монастыря) набожная Роза де Мальвуа, искавшая в молитвах утоления ей одной известных горестей, вдруг столкнулась нос к носу с Роланом у выхода из Салю де Сен-Сюльпис.

Он стоял у чаши со святой водой. Роза остолбенела и забыла перекреститься. По правде сказать, она ждала от него каких-то слов, начисто позабыв, что он человек посторонний и ему едва ли позволительно заговорить с нею.

И слово готово было сорваться с уст Ролана. Но он промолчал; лишь безмолвная мольба проскользнула в его очах.

Мольба – о чем? Сколько раз, в часы уединенного раздумья, всплывал этот вопрос, ни разу не найдя разрешения.

И вот получен ответ, красноречивый и ясный. Сомнениям пришел конец. Об этом говорила картина, ласкаемая бледным лучом солнца.

Картина внушала Розе: «Ты любима, он тебя любит; твой образ – кумир, ему поклоняются. Тебя избрали добрым божеством этого жилища!»

Она вновь поднялась по ступеням павильона – уже явно не для того, чтобы развеять сомнения. Счастье захлестнуло ее. Усомниться мог бы лишь слепой.

Но любопытство девушек ненасытно; прикрытая занавесью часть картины притягивала ее как волшебный магнит. Роза хотела посмотреть, увидеть все, а потом задернуть занавес, ибо вот-вот подойдут остальные, ведь ей казалось, что она вправе скрыть этот секрет, ставший теперь ее достоянием.

Она легкими шагами пересекла мастерскую, прекрасная в своей несказанной радости, грациозная, как все любимые женщины. Проходя мимо Ролана, по-прежнему спавшего, она прижала к сердцу драгоценную ладанку и смотрела уже невестой.

Рука ее коснулась занавески, бесшумно скользнувшей вбок и разом открывшей невидимую досель часть картины.

Роза бросила туда взгляд сияющих глаз, но улыбка тут же застыла на губах, она покачнулась и рухнула как подкошенная, шепча:

– Смилуйся надо мной, Боже правый, он любит ее!