Дитя реки

Насчет обвала, который убил бандитов, угнанных женщин и их священника Белариуса, префект Корин высказался очень лаконично:

– Ты сделал, что мог. Не попробуй мы, женщины все равно бы погибли.

Йама не стал говорить префекту про машину. Пусть думает, что хочет. Но сам он, устало бредя бесконечной дорогой вслед за префектом Корином, постоянно возвращался мыслями к прошедшим событиям. Иногда его охватывало глубокое чувство вины, ведь только дурацкая гордыня заставила его использовать машину, а это привело к смерти бандитов и похищенных женщин. Но временами на него накатывал бешеный гнев на префекта Корина, который возложил на него такую ответственность. Он почти не сомневался, что префект мог войти в лагерь бандитов, перебить их всех до одного и освободить женщин. Вместо этого он воспользовался ситуацией, чтобы испытать Йаму. Йама испытания не прошел и теперь чувствует вину за то, что не прошел, а следом и гнев на само испытание.

Унижение или гнев. В конце концов Йама остановился на гневе. Он шел за префектом Корином и представлял, как вытащит нож и одним ударом снесет ему голову с плеч или поднимет на обочине камень и воспользуется им вместо молотка. Он мечтал убежать далеко-далеко и, пока не появился военный корабль, с головой ушел в свои мысли.

Йама и префект Корин поели в придорожной харчевне. Не дожидаясь заказа, хозяин принес им вареных мидий, латук, зажаренный до хрустящей корочки в кунжутовом масле с полосками имбиря, и чай из коры какао; в центре стола стояла пластиковая чаша, куда сплевывали кусочки коры. Префект Корин не заплатил за еду; хозяин харчевни, высокий мужчина с висящей бледной кожей и перепонками между пальцами, просто улыбнулся и поклонился им вслед, когда они выходили.

– Он рад, что может оказать услугу сотрудникам Департамента, – объяснил префект Корин, когда Йама спросил.

– А почему?

Префект Корин помахал рукой перед глазами, словно отгоняя муху. Йама спросил снова.

– Потому что идет война, – ответил наконец префект, – потому что эту войну ведет наш Департамент. Ты видел, как они приветствовали военный корабль. Ты не можешь задавать поменьше вопросов?

– Как я научусь, если не буду спрашивать? – огрызнулся он.

Префект Корин остановился, оперся на свой длинный посох и вперил взгляд в Йаму. Их обходили люди. Здесь толпилось много народу, на обеих сторонах дороги плотно стояли двух– и трехэтажные дома. Мимо брела цепочка верблюдов, отвислые губы придавали им презрительные выражения, а в кожаной сбруе позвякивали серебряные колокольчики.

– Первое, чему надо научиться, – это когда можно спрашивать, а когда нельзя, – проговорил префект Корин, затем повернулся и пошел дальше, прокладывая путь сквозь толпу.

Йама без раздумий поспешил за ним. Похоже, этот суровый человек превратил его в собачку, беспрекословно трусящую за своим хозяином. Он вспомнил, что говорил доктор Дисмас о быках, которые бесконечно бредут по кругу, качая воду, лишь потому, что не ведают лучшей доли, и его негодование вспыхнуло с новой силой.

Теперь попадались места, где подолгу не было видно реку, ее заслоняли дома и склады. За крышами домов со стороны суши возвышались скалы, но позже Йама разобрался, что это не скалы, а тоже дома. Далеко впереди, в туманной дымке сияли башни, которые он столь часто пытался рассмотреть в телескоп на гелиографической площадке замка. Они были подобны серебряным нитям, связывающим землю и небо.

Префект Корин и Йама шли столько дней, но башни, казалось, ничуть не приблизились.

На дороге было все больше людей, верблюжьих караванов, повозок на паровой и конной тяге, исписанных религиозными цитатами, а также платформ с красными и золотыми резными иероглифами, которые плыли в метре над землей. К тому же кругом сновало множество машин. В Эолисе ни у кого не было собственных машин (даже у эдила, сторожевые псы не в счет, так как это просто животные, преобразованные хирургическим путем), и если машина появлялась на городской улице, все тут же разбегались. Здесь же никто на них не обращал ни малейшего внимания, и они кружились и носились в воздухе по своим таинственным делам. Один человек прямо так и шел с целым хороводом крохотных машин, который крутился у него над головой. Он приближался к префекту Корину и Йаме и остановился перед префектом. Префект Корин, сам человек очень высокий, оказался на голову ниже подошедшего; пожалуй, тот был самым высоким из всех, кого видел Йама. На нем были алый плащ с накинутым на голову капюшоном, черная туника и черные штаны, заправленные в высокие сапоги из мягкой черной кожи, за поясом торчал кнут вроде тех, что используют погонщики быков, сотня его хлыстов заканчивалась бляхами. Обращаясь к префекту Корину, он сказал:

– Вы далеко зашли от тех мест, где вам следует находиться.

Префект Корин оперся на свой посох и взглянул в лицо говорящего, Йама стоял за спиной префекта. Вокруг человека в плаще и префекта стала собираться толпа. Пока еще не густая.

Человек в красном плаще заявил:

– Если у вас здесь дела, я ничего об этом не слышал. На шею префекта Корина опустилась одна из машин, как раз под челюстью. Префект ее проигнорировал и ответил:

– Вам и не следует слышать.

– Очень даже следует. – Человек заметил, что на них смотрят, и взмахнул плетью. Маленькие яркие машинки у него над головой расширили свою орбиту, а одна зависла напротив его рта.

– Разойдись! – крикнул он. Усиленный машинами голос эхом отразился от фасадов домов по обе стороны дороги, но большинство людей только отступили на пару шагов. Машина взлетела повыше, и человек сказал префекту Корину уже нормальным голосом:

– Вы устроили беспорядки. Префект Корин возразил:

– Никаких беспорядков не было, пока вы меня не остановили. Хотелось бы знать, зачем?

– Это дорога, а не река.

Префект Корин сплюнул себе под ноги.

– Я заметил.

– У вас пистолет.

– По разрешению моего Департамента.

– Проверим. Что у вас за дело? Вы шпионите за нами?

– Если вы всего лишь выполняете свой долг, вам нечего бояться. Но все равно не беспокойся, брат, я не шпион. Я возвращаюсь из города в низовьях, где выполнял возложенную на меня миссию. Она завершена, и я возвращаюсь.

– Но вы почему-то путешествуете посуху.

– Просто я намеревался показать мальчику окрестности. Он вел очень замкнутый образ жизни.

Одна из машин нырнула и закружилась у лица Йамы. В глазах Йамы полыхнула красная вспышка, и он мигнул. А машина снова влилась в танцующий круг над головой их собеседника. Тот сказал:

– У него кожа, как у трупа. И у него с собой запрещенное оружие.

– И тоже по разрешению моего Департамента, – ответил префект Корин.

– Я не знаком с этой расой, но думаю, что для ученичества он еще слишком молод. Вам лучше бы предъявить свои документы дежурному офицеру.

Офицер щелкнул пальцами, машины снизились, как рассерженные серебряные осы, и закружились плотным кольцом вокруг головы префекта Корина. Офицер повернулся, взмахнул плеткой, зеваки в первых рядах отшатнулись, напирая на тех, кто стоял сзади.

– Дорогу! – крикнул офицер, прокладывая плеткой путь сквозь толпу. – Дорогу! Дорогу!

Йама спросил префекта Корина, пока они шли за своим собеседником:

– А сейчас время для вопросов?

– Этот человек – городской советник – магистратор. Член автономной городской управы Иза. Между его Департаментом и моим существует некая вражда. Он начнет задавать вопросы и разбираться, кто здесь хозяин, а потом мы отправимся дальше.

– Как он узнал про пистолет и мой нож?

– Ему сообщили машины.

Йама стал рассматривать мельтешащую цепочку мелких машин вокруг головы префекта Корина. Одна из них – серебряная бусина с четырьмя парами проволочных ножей и сложенными на спине слюдяными крыльями – все еще висела на шее префекта Корина. Йама мог слышать простые мысли машин и задумался, сможет ли заставить их забыть то, что им приказали, но он боялся сказать что-нибудь не так, а кроме того, не желал, помогая префекту, раскрыть эту свою способность.

Дорога привела к площади, окаймленной фиалковыми деревьями с молодой листвой. В дальнем краю, над крышами зданий и верхушками деревьев возвышалась стена, сложенная из плотно пригнанных полированных плит гранита. На ней располагались сторожевые башни и пушки. У высоких ворот лениво прохаживались солдаты, наблюдая за оживленным движением сквозь затененную арку. Магистратор провел префекта Корина и Йаму через площадь, и когда они подошли к воротам, солдаты стали по стойке «смирно». Они поднялись по крутой винтовой лестнице в толще стены и вышли на широкую дорогу на ее крыше. Чуть дальше стена поворачивала под прямым углом и тянулась вдоль старого берега реки. Там располагалась большая стеклянная полусфера, сверкающая на солнце множеством фасеток.

Внутри стеклянного колпака было тепло и светло. Магистраторы в красных плащах стояли у висящих в воздухе экранов и наблюдали за дорогой, за кораблями, причаленными в доках или снующими вверх и вниз по реке, смотрели на красные черепичные крыши, на людей, идущих по запруженным толпою улицам. Мелькали машины, то проносясь сверкающими точками, то кружась небольшим облаком. В центре всей этой активности сидел офицер, положив ноги прямо в ботинках на пластиковый стол. Магистратор ему что-то сказал, и он обратился к префекту Корину.

– Простая формальность, – лениво произнес он и протянул руку. Восьминогая машина упала с шеи префекта и пальцы офицера замкнулись вокруг нее. Когда его ладонь снова раскрылась, машина с нее соскользнула, поднялась в воздух и закружилась вокруг головы офицера.

Он зевнул и сказал: