То любви небесный сев!
Полюби свои распятья;
Это – отчие объятья!
Язвы тела поцелуй,
Ниц пади и возликуй!
Пусть ты в муках изнемог, –
В них тебе предстанет – Бог!»
Вечерня
Чуть замолкнул колокол
Посредине Gloria.
В обычный час вечерни
Несут Святое Миро
С торжественным кортежем
Пресвитеров, левитов.
Моросит, и мокрый снег –
Засыпает все и всех.
Отдернута завеса:
Свечей нет у престола,
Решетка в черном крепе,
Орган святой безмолвен.
И тумана пелена
В небесах еще бледна.
Зажглись повсюду свечи;
Кропят святой водою,
И сладостные звуки
Уносятся к амвону.
Полон света, из-за туч
Засиял приветный луч.
Gloria. Вновь колокол
Слышен. Аллилуйя.
«Равнину мне рисуют грезы…»
Равнину мне рисуют грезы
И посреди большой собор.
Река, приток какой-то Мезы,
Стремится к морю, на простор.
И чуешь дали Океана,
Вдыхая водорослей йод,
И крест, блестящий из тумана,
Меж башен высоко встает.
Колокола на колокольне
Поют – напевы серебра,
И все скорее, все безвольней
Крутятся с ветром флюгера.
Процессии, светло и мерно,
Идут – из юношей и дев,
Живые четки, шелк и перлы!
Звучит молитвенный напев.
И это все – не сон, не бденье,
Не рай и не земная твердь:
Все то – мое мировоззренье,
Моя, в обличье милом, смерть!
«Ты не совсем верна, быть может…»
Ты не совсем верна, быть может.
Но я – не очень я ревнив.
Нам это жить вдвоем поможет:
Счастлива ты – и я счастлив!
Люби и славь любовь, кто может!
Тебе известны и знакомы,
На радость опытных людей,
Такие хитрые приемы,
Что не придумаешь милей!
Дари их прихоти моей!
Я знаю: шутят зло иные…
Тебе уж не шестнадцать лет…
Но эти плечи наливные
И твой наполненный корсет…
О! О! У девушек их нет!
«Эге! – смеются злые люди –
Давно у вас остыла кровь!»
Но лишь твои увижу груди,
И мой черед смеяться вновь.
Люби, кто жив, и славь любовь!
«Пропал бы я бессонной ночью…»
Пропал бы я бессонной ночью,