Самый достойный герцог

Себастьян напрягся и обернулся.

– Леди Колфилд. – Он поклонился вставшей рядом даме почтенных лет. – Да, это я.

Та оглядела его с головы до ног:

– Бог мой, я словно перенеслась на двадцать лет в прошлое. – Она прижала руку к груди. – Как ты похож на своего отца, я даже сначала решила, что это он.

Себастьян сейчас с удовольствием метнул бы в старуху стрелу. Неужели ему и после смерти отца предстоит до конца дней жить в его тени? Ощущение такое, будто что-то вонючее прилипло к подошве и это что-то никак не соскоблить.

– Прошу меня извинить, леди Колфилд, я только приехал и не успел выразить почтение хозяину и хозяйке.

Коротко кивнув, он направился в отдаленный уголок зала, где через несколько минут успокоился и продолжил разглядывать публику в поисках матери.

Тщетно потратив на это некоторое время, Себастьян начал нервничать. Многие из гостей пытались поймать его взгляд, но он намеренно не поддавался, не желая давать повод подойти и начать разговор. Особенно быстро он пробегал глазами мамаш юных девушек, которых было легко узнать по настороженным лица и цепкому взгляду хищника.

Возможно, мама не в бальном зале, а в одной из комнат для отдыха или действительно еще не прибыла, решив следовать модному правилу появляться к разгару вечера.

В зале было жарко и душно из-за большого скопления людей, и герцог решил переместиться в малую гостиную.

Он пробирался сквозь плотную толпу, стараясь не обращать внимания на шепот за спиной, что было, к сожалению, совершенно невозможно.

– Смотрите-ка, здесь Мабери…

– Бог мой, вылитый отец…

– Судя по слухам, сходство не заканчивается внешностью…

– Нам-то известно, каков он…

– Пять лет, – пробормотал под нос взбешенный Себастьян.

Прошло пять лет, а свет еще не забыл об отце. Но, возможно, молодой Мабери прощен, ведь стал наследником титула. Однако разговоры, похоже, никогда не закончатся.

Отец в его детстве был почти идеальным, любящим и заботливым. Себастьян отвечал ему сильной любовью. С матерью мальчик проводил мало времени, ведь его миром был Чарльз Уэйкфилд, в нем было все, чего он так желал. Отец научил сына ездить верхом и охотиться. Повзрослев, Себастьян стал предпочитать охоте другие развлечения, а верхом катался уже не с отцом. В юности он был беспечным повесой и не стремился выглядеть иначе. В конце концов, он может позволить себе все, ведь он наследник герцогства.

Чарльз Уэйкфилд, в свою очередь, жил удовольствиями, от которых тоже не собирался отказываться. Мир рухнул, когда отец погиб в драке в борделе. Отец, которого он обожал, оказался большим любителем женщин и еще бо?льшим транжирой. Сундуки Мабери были пусты, дела шли из рук вон плохо. Любовь к отцу умерла мучительно, но быстро.

После… Себастьян нахмурился и сглотнул ком в горле. Он никогда так не поступил бы. Не посмел бы поставить своим поступком в ужасное положение близкого человека. По этой причине он поклялся никогда не жениться, род Уэйкфилдов закончится на нем. Так будет лучше.

Он медленно шел в другую часть бального зала. Смех становился все громче.

– Ах, вы так умны, милорд, – произнес гнусавый женский голос.

Себастьян остановился и поморщился. Слова, должно быть, слышали все присутствующие.

– Это ведь они, так? – спросил мужчина за его спиной.

– Кто? Сестры Гарднер? – оживился второй.

– Нет, нет, те американки.

Американки? Здесь, на балу у Хоутона?

Любопытство заставило Себастьяна обернуться и проследить за взглядами стоящих за ним мужчин. В противоположном углу зала он разглядел двух молодых женщин в окружении великолепно одетых кавалеров. Первым увидел лицо симпатичной блондинки, она как раз широко улыбнулась собеседнику. Затем герцог посмотрел на вторую, стоящую рядом. У нее было выражение человека, у которого не было выбора, кроме как находиться здесь и слушать разговоры. Бросились в глаза ее темные локоны, искусно уложенные и блестящие, переливающиеся в свете канделябров, словно отполированное дерево. Шандалы же подсвечивали и кремового цвета кожу, отчего девушка казалась воздушной, словно бесплотной. Она не была красива в классическом понимании, но было в ней нечто удивительное, заметное даже на большом расстоянии. Интересно, какого цвета ее глаза?

– По слухам, отец той брюнетки владеет половиной Манхэттена.

Себастьян напрягся, услышав разговор, возобновленный мужчинами за спиной, но не смог заставить себя отойти, чтобы не слушать.

– Неудивительно, что Ньюбери кружит рядом, словно ястреб над жертвой.

– Ястреб? Да он больше похож на грызуна.

Себастьян ухмыльнулся про себя. Очень точно подмечено, Ньюбери именно такой. Всем известно, что у него неоплаченные счета во всех лондонских клубах, а теперь он смотрит на каждую женщину как на способ решить проблему.

Грудь снова сдавило, когда Себастьян перевел взгляд на Ньюбери. Тот сиял от удовольствия, получив толику внимания девушки.

– Надо признать, она хорошенькая. Не такая модная и красивая, как блондинка, но… симпатичная.

Симпатичная? У них обоих плохо со зрением?

– Разумеется, у нее не все так ладно с родословной…

– Приданое с лихвой компенсирует и это, и возможные недостатки воспитания.

– Да уж, в случае с Ньюбери… нищим не стоит привередничать.

Они в унисон рассмеялись.

Мужчины продолжали сплетничать, как пожилые матроны, а Себастьян отвел взгляд от девушки. «Еще одна американская наследница в поисках титулованного мужа», – подумал он и фыркнул про себя. Он никогда не интересовался сплетнями, но даже ему известно, что несколько лет назад графа Гейблвуда поймала в свои сети американка – наследница меховой империи. Не стоит удивляться, что все больше этих заокеанских принцесс пробираются в бальные залы Лондона, надеясь привлечь обедневших лордов карманами, туго набитыми монетами. Он ни за что не стал бы их добычей. Сама мысль заставила внутренне содрогнуться. Ему это и не нужно, последние пять лет он исправлял ошибки отца и восполнил то, что тот спустил на развлечения.

Мысли о прежнем герцоге заставили вспомнить о матери. Себастьян направился к выходу, а оттуда в холл, выбросив из головы все мысли о темноволосой американке.

Он стоял и разглядывал прибывающих гостей, но через полчаса пришел к выводу, что мамы нет в особняке и она, вероятнее всего, на бал уже не прибудет. Годы обучения владению эмоциями не позволили разочарованию отразиться на лице. Сглотнув ком досады, герцог направился к выходу, однако вынужден был остановиться, увидев хозяйку – графиню Хоутон, отдававшую распоряжения дворецкому.

Если дама его заметит, придется вступать с ней в разговор и неминуемо объяснять, почему он уезжает и где герцогиня. Надо спрятаться, но где? Не важно, надо срочно искать место, чтобы переждать, а позже выскользнуть из дома незамеченным. Развернувшись на каблуках, Себастьян направился к первой двери, которая попалась ему на глаза.

Глава 2

По желанию Артура Мейсона Кейт отправилась тем вечером на бал к Хоутонам. На ней было самое красивое бальное платье из синего шелка, отделанное тончайшим гипюром. Ее окружали джентльмены, казавшиеся ей скучными и такими же безвкусными, как прохладный лимонад, который им подавали.

– Лорд Бентон, вы такой острослов, – хихикнула ее светловолосая подруга и хлопнула красивого молодого лорда веером по плечу, а затем позволила себе засмеяться в голос. Издаваемые звуки походили одновременно на гусиный гогот и рев коровы.

Кейт тогда не было известно, что Каролина Девриз может улыбаться часами, не ощущая боли в мышцах лица, а также раздавать пустые комплименты недалеким мужчинам, полностью сохраняя самообладание и ясность ума. Со стороны же могло показаться, что лорд полностью завладел ее вниманием и она готова броситься в его объятия. Впрочем, именно это и являлось целью приезда семьи Девриз из Питтсбурга в Лондон – выдать замуж двух дочерей и обеспечить им высокое положение в обществе.

Кейт боролась с желанием сжать кулаки. «Мне следовало сразу понять, что мы едем вместе не случайно». Как наивно и глупо с ее стороны не увидеть суть замыслов отца.

Взгляд стоявшего поодаль Артура Мейсона походил по силе на удар молота по наковальне. Он заранее предупредил дочь, что не примет отказ принять ухаживания подходящих джентльменов. Чтобы умилостивить отца, Кейт решила оставаться весь вечер рядом с Каролиной, ведь на нее кавалеры слетались, как пчелы на мед.