Минимум Дальтона. Часть 1

– Да все ведомство в курсе того, куда именно тебе целились все арабы мира. Вопрос в другом, – она повернулась к генералу. – Допустим, Феликса вы уволили приказом, но я-то рапорт попыталась написать сама! Правда, вы мне сначала отказали. Но потом все-таки уволили… – усилием воли Александра сдержалась, боясь по горячности сказать лишнего. – Так в чем же дело? Уже год, как я обыкновенное гражданское лицо. На каком основании меня хватают, словно какую-то террористку и волокут сюда, даже не дав оплатить покупки? – гневным жестом она указала на болтающиеся этикетки. – И где моя одежда?.. Что с моей сестрой?

– В самом деле, Семеныч, – оживился молчавший дачник, – что за методы? Ты бы меня еще из бани приказал взять, – взгляд невольно задержался на разбушевавшейся даме. – Нет, Санька, конечно, выглядит прелестно, и белье у нее высший класс… Но я-то как буду добираться домой в этих портках?! – оттянув пузыри на коленях, он вопросительно посмотрел на генерала.

– Успокойтесь, друзья мои, – генерал примирительно улыбнулся. – Александра… Феликс… И вы, товарищ Григорьев, не волнуйтесь. Хочу вас успокоить – домой никому из вас возвращаться не придется.

– Как это – «не придется»? – Феликс немедленно вскинул красивую голову.

– Что за чушь вы несете? – Александра встала в красивую позу.

– В самом деле, Михаил Семенович, – пыльный дачник неодобрительно сощурился. – Ты, давай, это… не дури. Что значит «возвращаться не придется»? Мы ведь и с тобой, и с этим кабинетом давно распрощались.

– Случилось что-то серьезное? – послышался с дальнего конца стола спокойный ровный голос.

Все обернулись. Евстигней, смотрел на генерала доброжелательно, даже с сочувствием.

– Да, – взяв стул, Железнокопытов сел к общему столу. С хрустом сжал пальцы. – Случилось.

В комнате повисла тревожная тишина. Никто из присутствующих еще не видел бывшего начальника в таком подавленном состоянии.

– Случилось нечто очень серьезное.

– Да не тяни, Семеныч, – Григорьев поерзал на своем стуле. – Что произошло-то?

Железнокопытов снова выдержал паузу.

– На ближайшем саммите будет попытка совершить покушение на президента.

Как ни странно, но на присутствующих новость особого впечатления не произвела.

– П-ф! Тоже мне сенсация, – фыркнул Феликс. – Сколько лет существуют президенты, столько же и пытаются их убить, – он на секунду задумался. – Хотя нынешний очень даже неплох. Лично мне он нравится.

Генерал отрицательно покачал головой.

– Вы меня не поняли: все гораздо хуже. Убить хотят американского президента.

На этот раз, сидящие вокруг стола все же удивились. Григорьев выложил обрывки газеты на стол и подтянул сползающие панталоны.

– Сань, а ну-ка глянь-ка за окно: там, напротив, Кремль или мне показалось?

– Кремль, Кремль, – хозяин кабинета сделал недовольный жест, показывая, что шутки сейчас не уместны. – Говорю же – все гораздо хуже.

– То есть лучше, если бы хотели убить нашего президента? – еще больше удивился Евстигней.

– Думай, что говоришь, – генерал постучал костяшками пальцев по лбу.

– Тогда не понимаю, в чем проблема? – пробурчал Григорьев, – От америкосов одни неприятности, их никто не любит. Шлепнут, да и черт с ним. Кто о нем заплачет? Аргентина?

– Аргентина, может, и не заплачет, но ты представь какая свистопляска начнется, если его шлепнут, как ты выражаешься, на нашей территории.

– Ну да, тот еще Хеллоуин будет, – Феликс от чего-то развеселился. – Я бы не хотел оказаться на месте событий. «Забери меня, мама, домой…»

Железнокопытов сделал вид, что не расслышал последней реплики.

– Итак, поступила информация, что во время ближайшего саммита в Москве американский президент будет ликвидирован. В организации убийства обвинят наши спецслужбы, уже заготовлены улики, свидетели и, естественно, «исполнители», – генерал изобразил в воздухе кавычки. – Но мы предполагаем, что убийца кто-то из ближайшего окружения президента.

– Нашего или ихнего? – переспросил Григорьев.

– Разумеется, ихнего.

Пожилой садовод скрестил руки и откачнулся на спинку стула.

– Так предупредить пиндосов и дело с концом. Пущай сами разбираются.

– Умно, – генерал посмотрел осуждающе. – То есть звонят русские, сообщают, что один из их людей предатель и предлагают поменять всех, на всякий случай. Как думаешь, послушают они нас?

– Даже если и послушают, ситуацию это все равно не спасет, – вполголоса произнесла Александра.

Феликс с вызовом повернулся в ее сторону.

– Это еще почему?

– Потому, что на чьей земле произойдет покушение, тот и виноват. Убийство американского президента преследует единственную цель: спровоцировать военный конфликт. Поэтому без разницы кто его шлепнет – наши или чужие.

– Умница, Сашенька, – генерал зааплодировал. – Вот всегда была умницей! И почему ты от нас ушла?

– Потому, что в этой жизни я могу нечто большее, чем работать девушкой по вызову, – с равнодушным видом Александра принялась отрывать ярлыки. – Кстати, никто не одолжит мне что-нибудь из одежды?

Григорьев и Стин разочаровано осмотрели свое нехитрое обмундирование.

– Увы, – вздохнул Евстигней. – Если я отдам свой комбинезон, то сам останусь в трусах. Боюсь, остальные мне этого не простят.

– А я даже предлагать не стану, – Григорьев снова огладил пузыри на коленях.

Обладатель роскошного смокинга даже не пошевельнулся. В темных зрачках промелькнуло злорадство.

Железнокопытов принялся расстегивать китель.

– Вот, товарищи офицеры, посмотрите до какой жизни вы докатились. Не то, что Родину защитить – честь дамы отстоять не в силах.

– А нечего этой даме в нижнем белье по городу расхаживать, – холодно произнес галерист.

– Можно подумать, ты имеешь обыкновение прогуливаться по улицам с чаем в руках! – возмутилась Саша. – Меня сюда доставили прямо из примерочной… А вы, не смейте приближаться ко мне с вашим обмундированием! – рявкнула она на генерала.

Тот все же попытался прикрыть кителем обнаженные плечи.

– Уберите руки!

– Ну, хорошо, – Железнокопытов аккуратно повесил китель на спинку стула и придвинул к рассерженной даме. – Возьмешь, когда захочешь. Если же ты о нашем давнем споре… – он пожал плечами. – Не буду оригинальным и повторю: твоя внешность позволяла добиться того, на что у остальных ушли бы годы. Что в этом оскорбительного?