Минимум Дальтона. Часть 3

– Понятно. Послушай, – голос беглянки зазвучал чуть быстрее и увереннее. – Я очень хорошо понимаю, что ты сейчас чувствуешь.

– Это вряд ли…

– Поверь. И я безумно тебе благодарна – за то, что помог бежать, за то, что не сдал в полицию. Давай так: денег у меня нет, есть только несколько драгоценностей, что удалось вывезти на себе. И то колье в том числе.

– Подожди, подожди, – Стин оживился следом, в голосе забрезжила надежда. – Хочешь сказать…

– Да. После того, как мы прошли таможню, я сняла его и спрятала в сумку. – Послышались звуки открываемого шкафа. – Вот оно. Посмотри, колье твое. Хочешь себе оставь, хочешь – с другими раздели.

– Чего? – опешил каскадер.

– Забери это колье себе. Там настоящие бриллианты. В нем все камни настоящие и очень ценные. Оно стоит не меньше трех миллионов.

– Миллионов чего?

– Евро, разумеется.

И снова повисла пауза. Когда Стин заговорил, энтузиазма у него заметно поубавилось.

– Его еще продать нужно… Что, если меня заберут с ним? Я же не торговец бриллиантами.

Но Мириам продолжала настаивать:

– Просто забери это колье и сделай вид, что никогда меня не видел. Обещай только, что никому не расскажешь о нашей встрече. Вообще никому – ни родителям, ни друзьям, ни своей девушке. Любое неосторожное слово – и я покойник. Я прошу тебя! Понимаю, что моя жизнь для тебя ничего не значит, и что вы помогли мне выбраться из плена исключительно ради информации, но случившегося уже не изменить. Каждый сражается за себя, как может. Но я готова отблагодарить за мою свободу. Умоляю! – она разрыдалась.

Стин размяк окончательно. Допрос хорошеньких женщин не был его сильной стороной.

– Не плачь. Я не могу видеть, когда женщина плачет. Давай сделаем наоборот: ты сама продаешь колье за сколько хочешь, а мне отдаешь миллион.

– Нет. Только не это.

– Почему?

– Меня могут по нему вычислить.

– А меня нет?

– Послушай, – Мириам снова начала плакать, – ты мне помог, ты спас мне жизнь, и я тебе буду благодарна всю жизнь, но единственное, что есть у меня ценного, это колье. Есть еще несколько украшений, но они не стоят и половины.

– Да понял я, понял… Может, попробовать продать другие драгоценности? Ели они стоят полтора миллиона?

Даша осторожно перевела дыхание, она ощущала себя почти как в театре. Страсти бушевали почти шекспировские. В горле запершило от подступивших слез. Сейчас ей было бесконечно жалко всех – и Мириам, и Стина. Последнего особенно: у него больное сердце, а тут и здоровое-то не выдержит.

– Tu es un gеnie! Ты гений, – обрадовалась Мириам и захлопала в ладоши. – Бери колье и отправляйся к себе…

– Я же сказал, что мне не нужно твое колье.

– Нет, нет, это всего лишь на время, пока я не продам другие драгоценности.

– Да я тебе верю.

– Со мной может случиться что угодно, и я не хочу, чтобы ты подумал…

– Да не буду я ничего думать. Куда ты денешься.

Мириам перешла на шепот:

– В любом случае, я уже на всю гостинцу сообщила, что у меня здесь драгоценностей на пять миллионов. Ты же знаешь, и у стен есть уши.

Даша невольно отстранилась от стены и внимательно ее осмотрела. Некоторое время не доносилось ни звука. Потом усталый мужской голос произнес:

– Ладно, поступай как знаешь. Я пошел, зайду завтра.

– Нет, нет, – в жалобном доселе голосе появились нотки раздражения. – Если я что-то обещала, то выполню. Держи колье. Вечером я занесу тебе деньги и заберу его обратно.

– Куда зайдешь?

– В твой номер, разумеется.

– В мой номер? А, ну, конечно. Буду ждать с нетерпением, – фраза прозвучала откровенно саркастически. – Тогда до вечера.

– До вечера!

Глава 92

1

Опустив голову как можно ниже, Радован вежливо поздоровался с соседками, обманчиво-добродушными старушками, внимательно наблюдающими за всем происходящим со скамеечек возле дома. Первый раз в жизни он был благодарен этим бдительным стражам – лишь благодаря им он смог убедить надсмотрщика прийти к нему чуть позже, ближе к полудню, когда станет жарко, и пожилые дамы отправятся готовить обед. Хаким пытался сопротивляться, но физик в красках описал, что случится, когда глазастые соседки увидят уважаемого профессора избитого, в синяках, сопровождаемого подозрительным громилой в арабском платье. Хаким нехотя согласился, что излишнее внимание привлекать не стоит, и отправился в ближайший торговый центр скоротать время в прохладе, заодно подыскать подходящую одежду.

Поднявшись на этаж, Радован с трудом открыл замок, перебитая рука плохо слушалась, заскочил в квартиру и запер дверь на все замки. Только здесь он застонал и медленно опустился на пол. Боль пульсировала во всем теле. Еще немного и он не выдержал бы.

С трудом, придерживаясь за стену, мужчина встал и подошел к письменному столу, выдвинул ящик. Достав записную книжку, Радован принялся звонить по алфавиту. Казалось, ему все равно с кем и о чем разговаривать. Наконец, посчитав, что достаточно отвлек внимание на тот случай, если его прослушивают, он отложил телефонную книгу и открыл небольшую шкатулку. Внутри, среди прочих бумаг, нашел пожелтевшую салфетку и набрал написанный на ней номер. На пятом гудке ему ответил приятный женский голос:

– Слушаю вас, – женщина говорила по-русски.

Радован на секунду замялся, его русский был слишком плох, чтобы на нем общаться:

– Простите, вы говорите по-английски?

– Да, конечно.

– Могу я слышать господина Николоимова?

Теперь пауза повисла на том конце. Напряжение ощущалось почти физически.

– А кто его спрашивает?

– Меня зовут Радован, мы коллеги. Встречались как-то на конференции в Америке.